Yi City Tales
Название: Kissing eyes and kissing palms
Автор: XueXiao Team
Форма: текст
Размер: мини, 2999 слов
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь
Категория: слэш
Жанр: ангст, романс
Рейтинг: R
Саммари: Он ещё ни разу не срывался вот так в присутствии даочжана, он прекрасно знает, что даже будучи слепым, даочжан Сяо Синчэнь далёк от беспомощности.
Примечание: пропущенные сцены, таймлайн города И, отклонение от канона
Привыкнуть к тому, что каждое утро у него начинается не с мыслей о том, где раздобыть еды и в какое кровавое дерьмо придётся погрузиться сегодня, а с чужого тёплого дыхания у плеча, оказывается весьма непросто. За неполные два года в городе И Сюэ Ян почти отвык просыпаться посреди ночи, прислушиваться к шорохам за окном, проверять защитные знаки. Почти — но, разумеется, не до конца, так что барьеры и заклинания окружают не только их дом, но и приличное расстояние вокруг. Сюэ Яну слишком хорошо известно, какие твари водятся в подобных местах. В конце концов, из этих тварей он — самая опасная.
Он осторожно выбирается из постели — даочжан спит чутко, но Сюэ Ян умеет двигаться неслышно. Ещё год назад ему было бы всё равно, разбудит он лежащего рядом с ним человека или нет. В какой момент что-то изменилось — это Сюэ Ян вряд ли сможет сказать. И тем более — что именно изменилось.
Он прихватывает Цзянцзай и выходит на прохладный весенний воздух в одних тонких штанах и свободной рубахе. Какой бы размеренной и спокойной не казалась их нынешняя жизнь, тренировки никто не отменял. Сюэ Яну слишком хорошо известно, как быстро всё это может измениться. К тому же такая жизнь слишком скучна, и порой он развлекает себя не только Ночной охотой с даочжаном, но и одиночными, куда более увлекательными вылазками.
Меч привычно ложится в ладонь, и Сюэ Ян полностью растворяется в движениях: точные резкие взмахи, уверенная поступь, звенящее напряжение во всём теле. В воздухе, всё ещё по-зимнему холодном, — капли утреннего тумана, и вскоре волосы начинают виться от влаги, а кожа покрывается потом и испариной. Дыхание тяжело срывается с губ, когда Сюэ Ян выполняет особенно сложный трюк, переворачиваясь в воздухе, выбрасывая Цзянцзай вперёд и вверх — и одновременно раскрывая ладонь с тёмным железом, направляя энергию вслед удару меча. Железо послушно его воле, повинуется привычно и легко, порой превосходя даже его самые смелые ожидания, словно живое и разумное существо. Это могло бы напугать кого угодно другого, но у Сюэ Яна это вызывает немного детский восторг и желание проверить, насколько далеко он может зайти.
Поднять марионеток? С этим нет проблем уже очень давно, стоит только щёлкнуть пальцами. Лютые мертвецы, контроль над гулями и духами — снова легко. Даже защитные барьеры, и те ставятся так, словно тёмное железо призвано защищать его, а не искажать его ци, приводя к безумию.
— Друг мой, солнце ещё не встало, а ты уже тренируешься. Что-то случилось?
Тихий мягкий голос даочжана заставляет Сюэ Яна одним движением скрыть тёмное железо и приземлиться прямо напротив хрупкой белой фигуры. Иногда ему кажется, что даочжан уже давно всё про него узнал, всё понял — скрывать такую сильную тёмную энергию постоянно не под силу даже Сюэ Яну. Вот только почему тогда он всё ещё здесь?
— Откуда ты знаешь, что солнце ещё не взошло? Может быть, уже ясный полдень.
Сюэ Ян дразнит даочжана, подходя ближе, и тот, как всегда, улыбается, качая головой. Дорого бы Сюэ Ян дал, чтобы понять происходящее в этой голове — слишком добрый, слишком наивный, при этом даочжан порой смеётся с далеко не безобидных шуток и убивает тварей с ничего не выражающим лицом.
— Ты же знаешь, я чувствую тепло на коже. Я.., — он запинается, словно пытаясь подобрать слова, и Сюэ Ян разглядывает лёгкую морщинку между бровей и немного съехавшую повязку, обнажающую край пустого века, — теперь мне доступно только такое зрение. Ощущениями.
Даочжан улыбается, и Сюэ Ян отчётливо слышит в его словах грусть и тоску — по тем образам, которые он больше никогда не сможет увидеть. Злость накатывает обжигающей волной: на себя, на Сун Ланя, на самого даочжана — кто бы мог предположить, что он настолько... блаженный! Отдать свои глаза какому-то проходимцу, от которого совершенно никакого прока — что такого сделал этот Сун Лань, чем заслужил это благодеяние? Где он сейчас, когда даочжан в подобном состоянии. Ладонь сильнее сжимается на рукояти Цзянцзая, а ци словно хлещет изнутри, подстёгнутая злостью — и тут же резко успокаивается, когда поверх его ладони ложится чужая, тёплая.
— Что с тобой, друг мой? Я не хотел вызвать у тебя такую реакцию.
Сюэ Ян вскидывает взгляд. Чувствует, всё же он чувствует, неужели ещё не догадался? Ладонь — к счастью, не изуродованная — спокойно лежит под ладонью даочжана, но Сюэ Ян знает, как должен ощущаться наощупь. Переливы чёрно-алой энергии, вспышки темноты и сладковато-гнилостный привкус смертей. Чувствует?
По лицу даочжана сложно что-либо прочесть, кроме теплоты и беспокойства, и Сюэ Ян трясёт головой, отнимая руку и делая шаг назад. Порой ему кажется, что он сорвётся и выложит всю правду сам, только для того, чтобы посмотреть, как меняется лицо даочжана. Или для того, чтобы больше не гадать, что тот думает, касаясь его.
— Всё в порядке. Просто гадаю, каким нужно быть идиотом, чтобы отдать кому-то своё зрение, зная, что ты сам навсегда останешься в темноте, беспомощным как котёнок! Мне бы тоже отдал что-то жизненно важное, интересно, или это только избранные удостаиваются такой чести?
Сюэ Ян уходит в дом, не дожидаясь ответа. Он ещё ни разу не срывался вот так в присутствии даочжана, он прекрасно знает, что даже будучи слепым, даочжан Сяо Синчэнь далёк от беспомощности. Но жгучая злость внутри едва не выворачивает наизнанку: почему, почему Сяо Синчэнь так поступил? Да, он тот ещё любитель помогать всем бедным и убогим, даже в ущерб себе, но чтобы настолько?
Как-то раз во время Ночной охоты они столкнулись с весьма сильной тварью, которая, к тому же, могла овладевать телами крестьян, не убивая их, но делая сосудами для своей сущности. Они сражались довольно долго и утомительно — Сюэ Ян мог бы покончить с тварью одним щелчком пальцев, — ладно, может быть, не так легко, но всё же. Но он выжидал, давал даочжану проявить своё человеколюбие: тот с самого начала прокричал «Не убивай его!». И они не убивали, пытались обездвижить, изгнать, упокоить. Ровно до тех пор, пока Сюэ Ян сам не подставился под клыки и когти твари. Он не планировал этого делать, замешкался, сосредоточившись на том, чтобы отбросить ударом энергии духов, привлечённых сильными вспышками чужой ци и подбирающихся к даочжану. Когти полоснули по спине, через лопатку ниже — больно, но не смертельно, — а в следующее мгновение тварь уже лежала на земле, пригвождённая к влажному чернозёму лезвием Шуанхуа. Лишившись тела, тварь заметалась в поисках нового, но даочжан запечатал её — быстро, словно почти не обращая внимания на происходящее — и сразу же опустился на колени возле Сюэ Яна.
— Глубокая рана? Не двигайся, я осмотрю.
В голосе Сяо Синчэня была тревога, забота и — страх, что-то, чего Сюэ Ян раньше не слышал. Он перехватил чужую ладонь, перепачканную кровью, коротко ткнулся в неё губами, покачал головой.
— Всё в порядке. Я в порядке. Жить буду.
Ему доставалось куда сильнее раньше, эта рана неприятная, но не слишком глубокая — рваные края осложнят заживление, и только. Но вот почему... Сюэ Ян посмотрел на лежащее рядом тело, потом на даочжана — сжатые побледневшие губы, испачканное кровью белое ханьфу, подрагивающие пальцы. Сюэ Ян впервые допустил мысль, что может быть — только может быть, — он действительно стал кем-то настолько значимым для даочжана, что тот готов пожертвовать чьей-то ещё жизнью ради него. Мысль отдавала восторгом и почему-то — горечью.
Сюэ Ян выныривает из воспоминания, когда льёт на себя ледяную воду, смывая пот и остатки угасающей злости. Воздух холодит кожу, и он зябко поводит плечами. Как тот, кто так долго прожил на улице, он ненавидит холод и терпеть не может мёрзнуть, но дрова для печи кончились ещё вчера, а с утра он не успел принести новые. Не Слепышку же за ними посылать — хотя он был бы не против, только даочжан почему-то отказывается.
Он ещё несколько раз умывается, стоя в одних мокрых нательных штанах, и переводит дыхание. На смену злости приходит чувство вины: что-то, к чему Сюэ Ян совсем не привычен. Не стоило ему с даочжаном — вот так.
За спиной слышатся тихие шаги, и Сюэ Ян резко оборачивается, смотрит на застывшего в дверях Сяо Синчэня — тот, конечно, слепой, но вламываться вот так в ванную... Это было бы даже волнующе, если бы не совершенно потерянное выражение лица даочжана, от которого Сюэ Ян чувствует ещё одну вспышку вины.
— Даочжан, что-то случилось?
Тот качает головой и проходит внутрь, прикрывая за собой дверь. Сюэ Ян разглядывает стройную фигуру, уверенные движения — даочжан передвигается так, что если бы не повязка, сложно было бы поверить в его слепоту. Сюэ Ян мысленно выругивается самыми грязными словами, которые он знает, и делает несколько шагов навстречу, протягивая руку и касаясь даочжанова предплечья.
— Я не должен был так говорить. Что-что, а беспомощным ты точно никогда не был.
Это самое близкое к «прости меня», что Сюэ Ян может произнести — он поднимает взгляд на лицо Сяо Синчэня, смотрит на удивлённую полуулыбку, на едва заметные ямочки на щеках, на плотную белую повязку. И понимает, что мог бы. Мог бы сказать и «прости меня», и «я Сюэ Ян», и что угодно другое, лишь бы даочжан оставался здесь, с ним, лишь бы иметь возможность видеть его — вот таким. Это похоже на безумие, ещё большее, чем то, к которому он давно привык. Чувствовать нужду в том, чью жизнь собирался превратить в ад и почти в этом преуспел? Глупо, странно и очень-очень опасно. Куда опаснее, чем все те эксперименты, которые они с Мэн Яо проводили в Ланьлине над лютыми мертвецами. Опасно — для другого.
— Всё в порядке, друг мой. Я понимаю, что ты не со зла. Я... я хотел бы показать тебе кое-что, если позволишь.
Дождавшись утвердительного ответа, Сяо Синчэнь берёт его за руку и тянет в сторону деревянной скамьи у окна, через которое ванную комнату заливает рассветное солнце. Занятый размышлениями Сюэ Ян не заметил, что уже рассвело. Он послушно устраивается на влажном дереве и тут же замирает, распахивая глаза, когда тонкие длинные пальцы ложатся на его висок, прослеживают пульсирующую венку. Дыхание чуть сбивается, и Сюэ Ян только смотрит во все глаза, ловит выражение лица Сяо Синчэня — ровное, немного заинтересованное и сосредоточенное. Что, демоны его подери, он творит?
— Ты говорил, что я пожертвовал своим зрением и остался в темноте. Да, это действительно так, в этом ты прав, и как бы стыдно мне ни было это признавать, иногда я жалею об утрате возможности любоваться рассветом или приносить больше пользы людям. Но я всё же могу... видеть. Просто по-другому. Вот так.
Пальцы очерчивают его глаза, едва-едва касаясь подушечками подрагивающих ресниц, дотрагиваются до крыльев носа, проходятся по линии скул и на мгновение замирают у губ — а потом оглаживают контур. Указательный и средний пальцы останавливаются на нижней губе, и Сюэ Ян невольно приоткрывает рот, чуть трётся о пальцы, подставляясь этой странной ласке. Сердце глухо колотится в горле, а воздух в комнате сгущается. Ему уже давно не холодно, тело горит от вспыхнувшего желания — настолько острого, что поверить в его возникновение лишь от таких прикосновений — невозможно.
— У тебя красивое лицо. Особенно сейчас, когда на него падают блики солнца. Вот здесь, — даочжан ведёт пальцами по краю губ, к левой щеке, — кожа немного теплее, значит, её касаются солнечные лучи.
Сюэ Ян тяжело сглатывает. Он не один раз представлял, каково бы это было — между ними. Особенно по утрам, когда разглядывал спящего даочжана, с растрепавшимися волосами, сползшим с плеча ханьфу, лежащего на животе. Сюэ Яну представлялись жаркие поцелуи, сорванные хриплые стоны, обнажённая белая кожа под его пальцами, расчерченная ярко-алым. Выгибающийся, сам подающийся навстречу его глубоким толчкам даочжан, с покрасневшими от смущения и желания щеками. Но вот чего он представить не мог, что сам будет тянуться за тёплыми пальцами, что возбудится до плывущего зрения только лишь от таких невинных касаний.
Пальцы даочжана скользят ниже, поглаживают шею, пробегаются по кадыку — Сюэ Ян сглатывает ещё раз. Следом идут ключицы, и их даочжан «разглядывает» медленнее, касается всей ладонью, поднимает вторую и кладёт на плечо, слегка сжимая.
— У тебя много шрамов, некоторые — от тяжёлых ран. — Пальцы гладят побелевший рубец, тянущийся от ключицы к груди, и Сюэ Ян выдыхает с едва слышным стоном. Стоит уже так, что тонкая влажная ткань нательных штанов неприятно холодит и трёт головку, хочется стянуть их, взять руку даочжана и притянуть к паху. Сюэ Ян не двигается.
— Кожа гладкая, а мышцы — сильные. Должно быть, ты уже давно тренируешься, и очень преуспеваешь в боевых искусствах.
Ладони даожчана двигаются ниже, и Сюэ Ян вздрагивает, когда кончики пальцев касаются напряжённых сосков. У Сяо Синчэня — ярко-алые щёки и закушенная нижняя губа, словно его самого происходящее смущает донельзя — и это становится последней каплей в чаше терпения. Сюэ Ян накрывает ладони даочжана своими, всё ещё стараясь не слишком касаться его изувеченной рукой, а потом тянется ближе, замирает у самого его лица. Дыхание у даочжана быстрое, горячее, и Сюэ Ян ловит его губами, прежде чем придвинуться ещё теснее и прошептать:
— Останови меня, если не захочешь.
Сяо Синчэнь не отвечает, только распахивает губы, приоткрывает, сам тянется за поцелуем — и Сюэ Ян целует его, так, как хотел уже давно. Сминает губы, вылизывает жарко и жадно, толкается языком в рот, лижет кромку зубов, прихватывает клычками нежную кожу на губах. От желания всё плывет в голове, и Сюэ Ян тянет даочжана на себя, помогает усесться на свои бёдра. Даочжан вздрагивает от прикосновения прохладной влажной ткани штанов, но льнёт ближе, продолжает ладонями исследовать его тело — спину, грудь, живот, замирает у самой кромки ткани.
— Мне нравится видеть тебя таким. Ты невозможно красивый, — шепчет Сяо Синчэнь, и Сюэ Ян распахивает глаза, чувствуя, как внутри что-то не то обрывается, не то — сжимается в болезненный узел. Что он такое несёт? Это он-то, Сюэ Ян, красивый? Да на нём живого места не осталось без шрамов, ну разве что лицу более-менее повезло.
— Это всё потому, что ты меня глазами не видишь. Так бы убежал с криками.
Сюэ Ян смеётся хрипло, и даочжан качает головой — а потом трётся бёдрами, ягодицами о пах Сюэ Яна, и смех резко обрывается, превращаясь в стон. Такого он точно не ожидал. Ладонь Сяо Синчэня накрывает его пах — неуверенно сжимает напряжённый член через ткань, а потом тянет её, и тут же снова дотрагивается.
Сюэ Ян толкается бёдрами в чужие пальцы, стонет в голос, уже не сдерживаясь, и запускает ладонь в волосы даочжана, тянет его к себе, целуя ещё раз. Даочжан двигает рукой медленно, словно изучает, проводит пальцами по головке, слегка трёт, размазывая выступившую смазку, ведёт ниже по стволу до самого основания. Его щёки горят, и Сюэ Ян не может оторвать взгляд от этого зрелища, не зная, куда смотреть — на белоснежные тонкие пальцы на его члене, или на невыносимо прекрасное в этот момент лицо даочжана, подёрнутое собственным возбуждением.
— Сильнее, даочжан, — хрипло шепчет Сюэ Ян, и ладонь послушно ускоряет движения, приноравливаясь, а другая поднимается выше, гладит соски, сжимает их, заставляя Сюэ Яна едва не всхлипывать от желания почувствовать больше. На мгновение он представляет, каково это должно ощущаться — внутри даочжана, в кольце тесных узких мышц, растягивающихся, впускающих его. Оргазм накрывает неожиданно и ярко, и Сюэ Ян выплёскивается на узкую бледную ладонь и на белоснежный ханьфу.
Даочжан тяжело дышит и пытается встать, но Сюэ Ян ловит его за запястья, не даёт отстраниться — удовольствие всё ещё разливается по телу, не давая собраться с мыслями, и хочется растечься по скамье, не двигаясь. Но ещё больше хочется — дотронуться. Он ссаживает даочжана со своих колен на скамью и опускается на колени между разведённых бёдер. В голове шумит.
— Не дёргайся, ладно? Я тоже хочу... посмотреть на тебя.
Сюэ Ян шепчет, утыкаясь губами куда-то даочжану в бедро, а потом разводит полы ханьфу, тянет с узких бёдер нательные штаны, оставляя их болтаться у лодыжек — и несколько мгновений разглядывает аккуратный налитый кровью член с покрасневшей влажной головкой.
— Ты везде красивый, даочжан.
Сюэ Ян ухмыляется, когда слышит полустон-полувсхлип, и наконец берёт в рот, втягивает головку, скользит по ней языком, слизывая капельки солоноватой смазки. Впускает глубже — раньше он не делал ничего подобного, но несколько раз был свидетелем таких сцен, да и теоретические знания, почерпнутые из книг, оказываются весьма полезны. Сглатывает вязкую слюну, всё равно давясь ей, когда головка скользит по задней стенке горла — а даочжан сдавленно охает. Сжимает губы плотнее, лижет ствол, выпускает изо рта целиком, чтобы провести кончиком языка по небольшому отверстию на головке — в висках стучит, и ему хочется большего, хочется, чтобы Сяо Синчэнь стонал в голос, просил его не останавливаться.
И тот, словно читая мысли, шепчет, срываясь на жалобные стоны:
— Пожалуйста, А-Ян, пожалуйста, я хочу...
Пальцы даочжана вплетаются в его волосы, и Сюэ Ян берёт ещё глубже — до предела, и пытается сглотнуть наполнившую рот сперму, чувствуя, как она всё равно стекает с уголка рта, мешаясь со слюной. Он держит обмякающий член во рту, легонько ласкает языком, а потом отстраняется, утирая рот тыльной стороной ладони.
И сползает с колен на пол, чувствуя, как внутри что-то обрывается. Он не сразу услышал... не сразу понял...
— Даочжан?
Сюэ Ян спрашивает вкрадчиво, осторожно, уже не контролируя голос — и Сяо Синчэнь чуть дёргает краем губ, сжимает пальцами полы ханьфу, неловко пытаясь расправить их.
Он знал? Он знает? Мысли скачут как сумасшедшие: почему тогда не убил его, как выдалась возможность? Сейчас, будучи безоружным и полуобнажённым, Сюэ Ян представлял бы не такую уж трудную мишень, по крайней мере он бы не ожидал нападения. Почему позволил...
— Как давно ты знаешь?
Он не двигается, смотрит на Сяо Синчэня, пытается понять — о чём тот думает, что происходит в его голове. Сяо Синчэнь молчит, и Сюэ Ян хрипло, нервно смеётся. Вот же ирония — хотел дождаться момента, хотел видеть ошарашенное выражение лица, хотел заставить страдать. И кто теперь ошарашен?
— Около года. Я не был уверен, но у тебя узнаваемая энергия. И, А-Ян, в порыве злости ты не всегда следишь за словами.
Сюэ Ян несколько раз моргает, а потом до него доходит — и смех превращается в истерический. Он сам этим утром ляпнул то, что никак не мог знать кто-то, не знавший Сяо Синчэня до этого. «Отдать кому-то свое зрение». Сам Сяо Синчэнь никогда не упоминал эту историю при нём, Сюэ Ян же узнал об этом сам, решив разведать причину слепоты даочжана, ещё в самом начале.
— Почему ты не убил меня? Столько возможностей было.
Сюэ Ян встаёт, чувствуя, как пальцы сжимаются в кулаки от бессильной злости. Что даочжан сейчас сделает? Прогонит? Но тогда к чему был весь этот цирк?
Ладонь даочжана ложится на его — четырёхпалую, и пальцы переплетаются друг с другом, тесно, правильно, странно.
— Потому что, мне кажется, я увидел тебя, только когда ослеп. Смог увидеть... причины твоих поступков, хотя и далеко не все. И мне хочется, чтобы ты оставался таким же, каким был со мной эти годы. Я же знаю, ты можешь, Сюэ Ян.
Даочжан впервые называет его полным именем, и Сюэ Ян выдыхает, жмурится, сжимает пальцы крепче на чужой ладони. Глупый, глупый Сяо Синчэнь, он и половины всего не знает. Вот только, настолько ли это важно — знать всё?
— Могу, если ты покажешь мне, как, — тихо произносит Сюэ Ян — и пока эти слова звучат, он сам верит в них.
Название: Его следы
Автор: XueXiao Team
Форма: текст
Размер: мини, 1015 слов
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь, Сун Лань
Категория: слэш
Жанр: драма, романс
Рейтинг: R
Саммари: прошлое оставляет следы. Но их можно перекрыть своими.
Прошлое оставляет следы как связь — и хотя ты не сможешь вернуться по ним назад, прошлое всегда догонит тебя по следу, ударит в спину, не даст забыть.
А порой ты сам становишься всего лишь следом, всего лишь шрамом, жестоким напоминанием прошлого о том, что будущее мертво.
— Уходи, — хрипит, с кровью выталкивая слова, не слыша обещаний и заверений, и невидящие расширившиеся зрачки плавают в набухшей крови вместо белков. — Прошу тебя, уходи и не возвращайся. Я не держу зла на тебя, но я не смогу забыть... Твой голос, звук твоего меча будут всегда напоминать мне о том, что ты не убил его тогда, что этого кошмара не случилось бы, если бы ты прислушался ко мне! Если хочешь что-нибудь сделать — оставь меня и убей его сейчас, пока не слишком поздно!
— Если я уйду, кто поможет тебе?.. — шепчет Синчэнь, но Сун Лань, лишившись сознания у него на руках, уже не услышит, даже если захочет. Едва ли захочет.
Оставить его сейчас без помощи — значит убить, но можно отдать ему всю свою ци, а можно — вложить её в перелёт на мече. Синчэнь выбрал второе. Он уже знал, как поступит, каким бы безумным ни было такое решение. Если Сун Ланю не нужен тот, кто готов служить его глазами, — значит, у Сун Ланя будут глаза. А ему, Синчэню, они ни к чему, раз всё, что он видел впереди, — прямой и ясный путь, общие помыслы, новые лица, что станут семьёй, собравшись со всех концов Поднебесной, — размокло в крови и сузилось до окончательной точки мёртвого зрачка, не прикрытого веками.
Он сдержал обещание и ушёл — пусть раны не дадут сразу уйти далеко, Сун Ланю по той же причине не позволят подняться с постели прежде, чем приживутся глаза. А когда он вернётся к прежней жизни, след Синчэня уже рассыплется пылью и будет смыт дождём, и ничто не напомнит о прошлой ошибке, о том, что посчитал надёжной опорой непрочный лёд, и можно будет начать всё с начала.
А Синчэнь не останавливался, пока хватало сил идти, от одного поселения до другого, а расстояние и время размечал следами крови, пропитывавшей бинты. Он менял повязки, скрываясь от людей, — в стороне от дорог и водопоев, после ночлега на задних дворах домов, где к нему подходили собаки и козы, единственные, кто не боялся вида и запаха кровоточащей плоти, — и сжигал потемневшие заскорузлые ленты, чтобы не привлечь голодных до крови духов. Но следы оставались с ним, заставляя снова и снова касаться больной, незаживающей памяти: ты хотел войти в мир и показать ему правду, скрытую от него, а мир воспалился и отторг тебя, как занозу.
Синчэнь уходил всё дальше, помня, что в мире у него есть враг — и что он перед этим врагом, словно заяц на раннем снегу, уязвим. Всякий, кто видел безглазого заклинателя, укажет путь. Медленно таяли под лунным светом следы Шуанхуа — каллиграфия росчерков инея на едва примятой шагами траве, на камнях и телах мертвецов и чудовищ, — и случайный свидетель также их не забудет. Порой Синчэнь почти хотел, чтобы Сюэ Ян нашёл его наконец и убил, избавив от ожидания. А затем — примирился и уже ничего не ждал, живя для других, — и жизнь почему-то длилась и длилась.
Когда в его жизни вновь появился... друг — Синчэнь с первых слов догадался, что этот человек так же бежал от прошлого, как и он сам. И, перевязывая его раны покрасневшими и опухшими от воды руками, отдавая все пилюли и мази, что хранил для себя, после Ночных охот принимая плату от горожан сытным бульоном, собирая для отваров целебные травы и ненадолго засыпая с ним рядом, чтобы просыпаться на каждый шорох, — Синчэнь только лучше понимал различие между собой и Сун Ланем.
Сун Лань был готов умереть, но уничтожить зло. Синчэнь был готов умереть, но сохранить жизнь другого. А кто из них был прав, вовсе не имело значения.
После Ночной охоты времени остаётся мало, край солнца уже щурится из колыбели гор, и вместо его лучей пустые глаза сквозь повязку целуют губы — и становится до дрожи тепло. Синчэнь тянется за поцелуем сам, и весь раскрывается ему навстречу; пусть говорят, что наяву не бывает так радостно и легко, — значит, вот уже сколько лет он живёт как во сне. Вдали от троп человеческих и звериных — одежды падают на траву, зрячие руки Синчэня знают каждый шрам наизусть, но он никогда ни о чём не спросит. Все раны обоих зажили, и не о чем вспоминать, — Синчэнь научился жить здесь и сейчас, когда узнал, что между вдохом и выдохом может уместиться бесконечность.
Там, в прошлом, похоронено имя, окутанное шлейфом домыслов и басен, — а в мгновении настоящего от его горячего шёпота «Даочжан...», словно сухая стружка от единственной искры, вспыхивает тело. В прошлом — ласковыми шёлковыми стежками стягивал петлю политический расчёт, теперь — в его ладонях, жёстких от рукояти клинка, кожа и мышцы плавятся податливой глиной. Когда-то ты был воплощённый холод, неизменный, как порядок звёзд на небесном своде, — но с ним, только с ним забываешь дышать от страсти, выгибаясь струной, отдавая себя до капли. До боли, до обоюдоострой грани — и вовсе за гранью всего, что чувствовал прежде.
Он кусает ключицы и плечи — и Синчэнь нарочно подставляет ему горло; заострённые клыки, которые столько раз Синчэнь осторожно обводил языком, оставляют на коже ямки, наливающиеся винной синевой. И нет тревог, когда ощущаешь его неукрощённую силу, наполняющую тебя до краёв — и растягивающую края под себя, — и ощущаешь, как он опасен — для всего, что обратится против тебя, но не для тебя. Как крепко сжимаются и держат зубы, желая тебя целиком, и не вырвешься, даже если захочешь, — но никогда не надорвут до крови.
Солнце в такое утро поднимается последним. На рассветном ветру, уносящем в горы обрывки темноты, Синчэнь остужает жар на зацелованных скулах, что мог бы выдать их тайну. После, дома, — засыпает быстро и сладко, припав губами к его ладони. И всякий раз, одеваясь, наслаждается тем, как томительно саднят от прикосновений ткани свежие метки его зубов — и тем, что они укрыты безупречной белизной от постороннего взгляда. Ещё недавно он и предположить не мог, что, будучи невидящим, столь приятно иметь нечто невидимое для других.
Эти следы, тлеющие под одеждой, — как ожоги от сгоревшего прошлого, удерживающие в настоящем, отнимающие право обернуться назад, не позволяющие усомниться в выборе. Незачем растравлять исцелённое, подкармливать кровью остывшие, ставшие пресными воспоминания.
Синчэнь знает, что если призраки прошлого явятся по их следам — любых врагов они встретят вдвоём.
Название: this is his body
Автор: XueXiao Team
Форма: текcт
Размер: мини, 1784 слова
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь
Категория: слэш
Жанр: дарк
Рейтинг: PG-13
Саммари: через некоторое время у него возник ещё один план. План «Как превратить жизнь Сяо Синчэня в ад».
Предупреждениe: спойлерупоминание каннибализма, таймлайн города И
То, что даочжан не ест мясо, Сюэ Ян заметил ещё на первой неделе их совместного проживания.
— Отнимать жизнь у другого существа ради собственного удовольствия — это неправильно, друг мой. К тому же, рис с овощами ничем не хуже, я уверен.
Голос Сяо Синчэня был мягким, но уверенным, словно тот не раз уже отвечал на подобные вопросы.
Вслух Сюэ Ян соглашался, но глаза закатывал — кроликов и куропаток даочжану жалко, ишь! А вот ему, восстанавливающемуся от ранений, мясо бы очень пригодилось.
Впрочем, надо отдать должное отварам и травяным настоям, которые делал для него даочжан, — раны заживали быстро.
Спустя ещё несколько месяцев Сюэ Ян понял, что даочжан вообще был довольно аскетичным в еде: рис, овощи, травы, немного хлеба — вот и весь рацион. А-Цин иногда ворчала, что в своих скитаниях она питалась и то лучше, но быстро умолкала и виновато ковырялась в своей тарелке, когда даочжан печально вздыхал. Мысленно Сюэ Ян соглашался со Слепышкой, но вслух ничего не говорил. В конце концов, он тут благодарную жертву изображает, можно и потерпеть немного.
К тому же через некоторое время у него возник ещё один план. План «Как превратить жизнь Сяо Синчэня в ад», пункт четвёртый — о, это доставляло Сюэ Яну особенное удовольствие. Детально продумывать каждый шаг, каждое действие, каждое слово — чтобы постепенно, по крупице отнимать у даочжана всё то, чем тот так гордился, что делало его таким святым.
Иногда, лёжа ночью на узкой скрипучей постели, Сюэ Ян представлял лицо Сяо Синчэня, когда тот узнает правду. Узнает, что его друг, которого он спас, который живёт с ним под одной крышей, сопровождает на Ночных охотах; который так смешно шутит и всегда может заставить даочжана смеяться — тот, из-за кого Синчэнь вообще оказался в этой дыре. Эти мысли вызывали у него довольную улыбку и почти физическое возбуждение. В такие ночи Сюэ Ян засыпал быстро, а наутро просыпался с вязким ощущением возбуждения и с напряжённым членом, трущимся о тонкую ткань нательных штанов. Разрядка наступала быстро, стоило ему обхватить себя, предварительно стянув до колен штаны, сделать несколько резких движений ладонью, сжимая пальцы тугим кольцом. Сюэ Ян выплёскивался на свой живот, представляя выражение лица Сяо Синчэня в тот момент, когда тот узнает правду, а потом обтирался простынями.
Смотреть, как Сяо Синчэнь отстирывает его сперму, тоже было своего рода удовольствием.
В один из дней, когда Сюэ Ян уже окреп настолько, что мог приступить к выполнению следующей части своего плана, он отправил Сяо Синчэня в компании Слепышки на рынок, наказав той следить, чтобы доверчивого даочжана опять не облапошили.
Оставшись один, он прикинул имеющееся в его распоряжении время: дорога до деревушки и обратно, выбор продуктов... вряд ли его компаньоны вернутся раньше заката. Сюэ Ян довольно ухмыльнулся, привычно призвал Цзянцзай и, воспользовавшись талисманом, исчез.
Возвращаться пришлось пешком — всё-таки он не рассчитал количество энергии, затраченной на перемещение. Уже затянувшиеся раны ныли, а перед глазами плыло — чёртов Мэн Яо, мог бы и не делать его «смерть» настолько натуралистичной! Больше всего Сюэ Ян ненавидел чувствовать себя слабым, пусть даже эта слабость была временной. Но всё физическое недомогание уходило на второй план и становилось неважным, стоило ему подумать о том, какое представление ожидало его сегодня вечером.
В доме было тихо: даочжан и Слепышка ещё не вернулись. Сюэ Ян быстро вымылся, а потом слил розоватую воду из бочки на грядки позади дома. Сяо Синчэнь, конечно, слепой как крот, но запах крови учуять сможет — в этом Сюэ Ян даже не сомневался. Испачканный ханьфу он бросил в своей комнате и, оставшись только в нижней рубахе и штанах, отправился на кухню.
К тому моменту, как со двора послышались голоса, Сюэ Ян уже заканчивал с готовкой, пребывая в приподнятом расположении духа. Он то пританцовывал, то прокручивался вокруг своей оси, то хихикал над мысленными шутками. Вечер обещал быть интересным.
— Даочжан, ну наконец-то, вас только за смертью посылать.
Сюэ Ян выглянул из кухни и даже забрал из рук Сяо Синчэня корзину с овощами и хлебом, зыркнув на недовольную Слепышку. Ничего, когда-нибудь он убьёт её — смысла мучить девчонку он не видел, в конце концов, она ничего ему не сделала, кроме того, что весьма раздражала своей болтовнёй.
— Прости, друг мой, мы задержались в лавке пекаря. Я... вот.
Сюэ Ян округлил глаза, когда заметил, что щёки даочжана порозовели. Интересно-интересно, и что же вызвало такую реакцию? Даочжан протянул ему ладонь, раскрывая тонкие пальцы, и Сюэ Ян почувствовал, как рот наполняется слюной. На белоснежной ладони лежало несколько шоколадных — из настоящего тёмного шоколада — конфет.
— О. Оох, даочжан, это правда мне?
Дразнить Сяо Синчэня было забавно. Ещё забавнее наблюдать, как тот смущался — а именно это сейчас и происходило. Обычно бледные щёки стали почти пунцовыми, а губы то и дело сминались от покусываний. На мгновение Сюэ Ян почувствовал восхищение: даочжан был красив, отрицать это было бы глупо. Он потряс головой, а потом осторожно взял конфеты с ладони Сяо Синчэня, проведя по тёплой коже кончиками пальцев. Прикосновение отозвалось тяжестью в паху.
— Спасибо.
Сюэ Ян проворно наклонился и, пока даочжан не успел убрать руку, быстро поцеловал протянутую раскрытую ладонь, чувствуя на губах едва уловимый привкус шоколада. Вкусно.
Рука тут же отдёрнулась.
— Ты говорил, что любишь конфеты.
Голос Сяо Синчэня звучал глухо, и Сюэ Ян уже раздумывал над какой-нибудь двусмысленной фразой, но их прервал возглас Слепышки, успевшей зайти на кухню.
— Чем это тут пахнет?!
Сюэ Ян закатил глаза. Да, убить надоедливую девчонку казалось всё лучшей идеей.
— Я решил приготовить вам ужин. Ты же не против моей стряпни, даочжан?
Сяо Синчэнь с улыбкой кивнул, и Сюэ Ян расплылся в широкой радостной улыбке. Уже совсем скоро. Интересно, как пройдёт этот эксперимент? Если успешно, то это откроет такой простор... Он предвкушающе облизнулся.
Спустя полчаса даочжан и Слепышка сидели за столом, а Сюэ Ян заканчивал последние приготовления, одновременно рассказывая и поясняя.
— Решил размяться сегодня и вышел на один из торговых путей, мы там уже были с тобой, даочжан, несколько недель назад торговцы жаловались на гулей.
Даочжан кивнул, принюхиваясь и задумчиво морща лоб — на взгляд Сюэ Яна пахло потрясающе, не хуже, чем в тавернах Ланьлина. Он даже был горд своими кулинарными успехами — кое-что подобное они уже проворачивали с Мэн Яо несколько лет назад, но тогда ситуация отличалась...
— Так вот, — продолжал Сюэ Ян, раскладывая ароматную густую похлёбку по мискам и щедро приправляя её разными сортами перца, — в благодарность за помощь один из торговцев предложил мне кое-что особенное. Новый сорт соевых бобов, выращенных и приготовленных таким образом, что по вкусу и текстуре они почти ничем не отличаются от мяса. Вот я и решил, даочжан, что раз ты не притрагиваешься к животной пище, может, хоть подобием её сможешь полакомиться.
Эту историю Сюэ Ян сочинил в одну из ночей, прикидывая, насколько правдоподобно она звучит. На его взгляд — не очень, но даочжан — другой, даочжан доверяет людям. Вот и сейчас он только задумчиво склонил голову, принюхиваясь, а потом тепло улыбнулся, качая головой.
— Друг мой, тебе не стоило беспокоиться. Мне вполне хватает овощей, я не ищу вкуса мяса. Я никогда в жизни его не пробовал.
Сюэ Ян поставил на стол две тарелки — Слепышке и даочжану, и плюхнулся на скамью, едва не ёрзая от нетерпения. Неужели всё будет так легко? Он посмотрел на Слепышку, которая выглядела так, словно у неё уже текли слюнки, и легонько подтолкнул к даочжану ложку.
— Я просто решил тебя порадовать, даочжан. Поблагодарить за всё то, что ты для меня сделал. К тому же, ни одна зверушка не пострадала, так что тебе ничего не мешает насладиться хотя бы похожим на мясо продуктом.
Сюэ Ян не врал: ни одна зверушка действительно не пострадала. Сяо Синчэнь улыбнулся и взял ложку, зачерпнул похлёбку, принюхался. И начал есть.
Слепышка, поковырявшись ложкой в миске, последовала его примеру. Следующие несколько минут в кухне было тихо, только ложки постукивали о миски, да Слепышка периодически причмокивала. Даочжан ел тихо, но с явным удовольствием, и отложил ложку только тогда, когда миска полностью опустела.
— Было очень вкусно, друг мой. Не думал, что скажу это, но этот вкус... он действительно очень приятный. Даже немного сладковатый. Спасибо, это было очень заботливо с твоей стороны.
Обе тарелки были пусты. Сюэ Ян чувствовал, как всё его тело подрагивает от восторга и удовольствия. Он даже не думал, что всё пройдёт настолько хорошо. Рот наполнился слюной, и Сюэ Ян тяжело сглотнул — ему самому поесть пока не удалось, но сегодня ему хватит неожиданно принесённых Сяо Синчэнем конфет.
Сюэ Ян вызвался убраться в кухне самостоятельно, чем вызвал волну протестов даочжана, и в итоге было решено отправить сонную Слепышку спать, а им двоим поделить обязанности по уборке.
— Значит, тебе понравилась моя стряпня, даочжан?
Сюэ Ян закончил протирать стол и теперь сидел на нём, покачивая ногами и довольно поедая конфеты. Его пальцы были перепачканы шоколадом, и он то и дело облизывал их, посасывая и причмокивая.
— Да, очень. Сперва вкус показался странным, но только оттого, что я никогда не пробовал ничего подобного.
Даочжан теперь подошёл к нему, безошибочно определив, где Сюэ Ян находится, и стоял совсем близко, вытирая влажные ладони о полотно. Сейчас он выглядел... красивым. Сюэ Ян встряхнул головой, отгоняя эту мысль. Да-да, Сяо Синчэнь красивый, но одно дело просто думать об этом, а другое — любоваться. Хотя сейчас, после ужина, не любоваться даочжаном было ещё сложнее.
Сюэ Ян поднял пальцы и коснулся кончиками приоткрытых, припухших от горячего острого бульона губ, поймал удивлённый выдох.
— Попробуй.
Голос звучал хрипло, возбуждённо, и Сюэ Ян едва не застонал, когда губы Синчэня послушно сомкнулись вокруг его пальцев. Несколько секунд даочжан осторожно касался их языком, слизывал горький шоколад, посасывал — Сюэ Яну показалось, что прошёл как минимум час, прежде чем Сяо Синчэнь отстранился, выпуская пальцы изо рта.
— Вкусно.
Его голос был таким же севшим, подрагивающим, и Сюэ Яну пришлось собрать всю свою выдержку, чтобы не сделать ничего... поспешного. Нет, ещё рано, нужно двигаться постепенно.
— Спокойной ночи, даочжан.
Сюэ Ян спрыгнул со стола и, игнорируя вопросительно поднятые брови даочжана и его растерянное выражение лица, едва не бегом отправился в свою спальню. Тело жгло от невозможно жаркого, обволакивающего возбуждения. Он привалился к двери, наспех приспустил штаны и обхватил себя, поглаживая твёрдый напряжённый ствол. Перед глазами мелькали обрывки сегодняшнего дня.
Чужой рот, искажённый криком, который обрывается быстро, в один взмах Цзянцзая. Тёплая кровь на пальцах, пачкает, застывает коркой. Хруст костей, дурманящий запах сырого мяса, влажные звуки, с которыми мышцы отделяются от сухожилий и кожи. Пряные острые приправы, всё ещё тёплое мясо под пальцами, так послушно сминается, наполняясь специями и соусами. Кипящий бульон. Розовые тонкие губы даочжана, обхватывающие кусочек человеческой плоти. Движение гортани и довольная улыбка. Слова благодарности и влажно блестящий рот, быстрый язык, слизывающий последние капли похлёбки с ложки. Тот же язык, ласкающий его пальцы, вылизывающий, напряжённый...
Сюэ Ян кончил, лихорадочно толкаясь в свою ладонь, почти не сдерживая стонов — даже если даочжан услышал, это даже хорошо. Пусть смутится ещё сильнее. А может, и не только смутится.
Добраться до постели оказалось сложно — ноги были всё ещё немного ватные после оргазма, и Сюэ Ян растянулся на матрасе, расфокусированно глядя в потолок. То, что он сделал сегодня, — только очередная часть плана, но однозначно одна из самых увлекательных.
Убивать людей руками даочжана было интересно только первые несколько раз. А вот видеть сытое выражение на его красивом лице, пока он вкушает плоть этих людей, — совсем иное удовольствие.
И сколько подобных — и совсем других — удовольствий у него ещё впереди?
Сюэ Ян заснул с по-детски радостной улыбкой на лице, и ночью ему снились тонкие горячие губы и перепачканная кровью белоснежная повязка.
Название: Сон. Явь. Судьба
Автор: XueXiao Team
Форма: текст
Размер: мини, 1070 слов
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь
Категория: слэш
Жанр: PWP, character study
Рейтинг: R + kink
Саммари: ретроспектива отношений
Предупреждениe: стилистические особенности, лайт-кинк на увечья и др.
Примечание: в конце отсылка к переводу имён персонажей
Поначалу не верилось. Думаешь, что сходишь с ума, или что он издевается. Или судьба? Так не бывает. И хотелось вскричать:
— Сяо Синчэнь, вот он я! Тот, кого ты должен хотеть убить. Тот, что отнял у тебя всё... — и посмотреть в его лицо — удивлённое?
Но подранная шкура была сильнее — тогда. Сильнее, а ещё мудрее, трусливее, и хотела жить, и, видно, чуяла что-то, быть может, подспудно. Под его руками — нагой кожей под пальцами, чего ей хотелось всегда, чего не знала, но к чему тянулась исподволь...
И ты смолчал. Отвёл руку. А голос? Что голос — тебе уж давно не пятнадцать, да и после того, сколько выхаркал, выблевал крови, сам не признаешь... Вот и он — враг — спаситель — никто пока ещё — не признал... Не видит глаз, не видит лица. Забота? Так вот ты какая... И есть время — и это тоже внове — подумать, как дальше, когда он и не заподозрит, и сам идёт в руки — к тебе, руки убийцы, что по плечи в крови. И сложится в мозгу новая цель — приручить, привязать, сделать своим, и разбить, растоптать. За всё, что было. За то, что встал на пути... Нужно терпение, но ты это умеешь.
Много терпения Сяо Синчэню. Оно того стоит. Руки к рукам, ладони к ладоням. И слова, медленно падающие тяжёлым снегом. И мучительно жжёт, что не видишь всего лица, словно — всего не прочесть по одним губам.
Он жалеет, жалеет, что хотел переделать мир, что замахнулся на многое, не зная того мира, лишь спустившись с горы... А что перешёл дорогу тебе? Жалеет ли, когда обнимает холодной зимней ночью, и горячее дыхание согревает, и телом к телу, и сердцем к сердцу. И снова не сдохнуть — уже обоим.
Смотришь в ночи, в свете неверной луны. Спокоен, словно святой, и полоса поперёк лица. Бесит, хочешь сорвать, хочешь видеть, знать, обладать... Телом, душой, разумом, полностью сделать своим... Но — не насильно. И снова — отдёрнуть руку. Сяо Синчэню — много терпения, семена посеяны, ты это чувствуешь, и пусть сейчас — ты и мог бы взять, но не слаще ли будет, если он сам?
И по весне, как цветок из-под снега, его губы манят, словно налиты сладостью. Сплести пальцы, прижать спиной, чтобы некуда деться, и целовать. Жадно, долго, сминая губы, захлёбываясь дыханием, до белых звёзд, до чёрных точек, глубоко, неистово, как ни с кем прежде. И чувствовать — отвечает — робко вначале, потом смелее. Словно в омут ныряет, и как хмель в голову. И не хочешь трезветь, хочешь больше и дальше, и он шепчет: «ещё».
Ещё, дальше, теснее... но позже. Как привыкнет к тебе немного. Когда солнце печёт горячее. Когда тело льнёт к рукам, а уста к устам. Когда плоти становится тесно. Провести ещё дальше по пути падения, и пойти вместе с ним, плевать, если это станет ценой, чтобы им обладать. Пальцы на стволе как на флейте, сок изольётся, и стон как музыка — нравится? А ведь так — только начало. Но он — уже твой, не правда ли. Ты откроешь ему его самого.
Сяо Синчэню много терпения — даже сейчас, когда рык в горле, когда у самого стоит колом. Не спешить в его первый, и он уже сам разводит колени. Раскрывать собой, горячо и влажно. Тесно до боли, до безумия жарко. Это все девственники такие — или только с ним так? Да плевать... И обнимает ногами, и подаётся навстречу, твой, только твой. Обладать, присваивать, самым древним, самым верным — телом к телу. И целовать, выпивая дыхание вместе с криком, пусть и не хватает имени, но он шепчет: «твой». И восторгом заходится сердце.
— Я хочу видеть твоё лицо.
— Ты видишь его. Под повязками — нет ничего.
Ну что за упрямец! Что вбил себе в голову. Что тебя перекорёжит, как его самого? Или вывернет от его шрамов, — да ты в крови купался, и — это возбуждало. Есть силы спорить. А есть ли — противиться? Ведь некуда деться. И склоняешься, оседлав его бёдра, лицом к лицу. Языком по повязке, пока не размокнет... и под неё, коснуться шрама — на миг, — отшатнулся.
Демоны! И злость накатывает. До темноты в глазах, до шума в ушах. И мог бы прижать, сорвать, впиться. А он ещё увещевает. А ты слушаешь как издалека, но смакуешь на кончике языка толику шрама — так сладко. И выдыхаешь. Сяо Синчэню — много терпения. И нагота тела не столь остра, как нагота ран, но ты хочешь его полностью. И потому — руки к рукам.
— Ты думаешь, мне будет противно? Но я слишком многое видел. — одну ладонь к сердцу, другую к лицу — кожа к коже, — Меня не стошнит, не бойся. Сердце и губы не солгут пальцам, я хочу, чтобы между нами — не было ничего, что бы мешало.
И тут уж впору опасаться, как бы не выдать своё предвкушение, но он, похоже, верит... Как же медленно! Как невесты разоблачение. Тёмные провалы — манят... И уже ничто не прикрывает — приникнуть губами, изучать языком, ласкать, медленно, осторожно, распробовать. И он замирает под тобой, словно не дышит, только сердце выдаёт, что жив. И, насытившись, — пока, ненадолго, — целовать в губы, чтобы ожил.
Кто знает, чем может закончиться утренняя шалость. «Не шуми, не мешай, я всё сделаю сам». И непогода за окном заглушит сдавленный стон. А в поцелуе — он узнает собственный вкус, и снова алеют скулы. Не устаёшь умиляться, но потом...
— Ты позволишь? — и сердце пропускает удар. И не успеваешь подумать, не то что сказать: «тебе — да». Потому что — о, демоны!.. Ты, конечно, иногда воображал... и только киваешь. Сильные пальцы мечника ласкают, а потом губы — целуют, обхватывают, забирают, и смотришь, и все силы — чтобы не двигаться, не помешать. Словно сон. Явью стал.
Он говорит, что любит твои метки, что хочет помнить телом — всегда, — раз не может смотреть. И помечаешь его, губами, зубами, чтобы распускались цветами — не до крови, зачем, просто чтобы знал, и терзаешь грудь — о, так не забыть, в каждом движении быть с ним рядом... Только их тайна, под белыми одеждами — такая страсть, такой пожар, что никому невдомёк. Сяо Синчэню много терпения — и оно того стоит. Стать ему всем, стать вместо того, что отнял и ты, и он сам у себя. И иногда думаешь, неужели — так и не понял? Когда телом к телу — руки и зубы не спрятать, а когда меняешься голосами, дыханием — можно ли скрыть? Так не знает, или не хочет знать?
Или шкуре — виднее, не только твоей. И притянулись двое исковерканных друг к другу. Без имён, без прошлого. Но с такой звериной тоской по теплу? Хотел приручить, привязать, привести к падению — звезда и пала с небес — в море полыни, но мало кто помнит: звёзды только кажутся холодными, потому что неизмеримо далеки. Но, будучи рядом, обжигают? Под белыми одеждами страсть, пожар, и тебе не остаться прежним в звёздном огне, — до того, как рассыпаться пылью, обожжёт, расплавит, изменит.
Название: Туман
Автор: XueXiao Team
Форма: арт
Размер: 835х1200
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь
Категория: слэш
Жанр: эротика
Рейтинг: R
Автор: XueXiao Team
Форма: текст
Размер: мини, 2999 слов
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь
Категория: слэш
Жанр: ангст, романс
Рейтинг: R
Саммари: Он ещё ни разу не срывался вот так в присутствии даочжана, он прекрасно знает, что даже будучи слепым, даочжан Сяо Синчэнь далёк от беспомощности.
Примечание: пропущенные сцены, таймлайн города И, отклонение от канона
Привыкнуть к тому, что каждое утро у него начинается не с мыслей о том, где раздобыть еды и в какое кровавое дерьмо придётся погрузиться сегодня, а с чужого тёплого дыхания у плеча, оказывается весьма непросто. За неполные два года в городе И Сюэ Ян почти отвык просыпаться посреди ночи, прислушиваться к шорохам за окном, проверять защитные знаки. Почти — но, разумеется, не до конца, так что барьеры и заклинания окружают не только их дом, но и приличное расстояние вокруг. Сюэ Яну слишком хорошо известно, какие твари водятся в подобных местах. В конце концов, из этих тварей он — самая опасная.Он осторожно выбирается из постели — даочжан спит чутко, но Сюэ Ян умеет двигаться неслышно. Ещё год назад ему было бы всё равно, разбудит он лежащего рядом с ним человека или нет. В какой момент что-то изменилось — это Сюэ Ян вряд ли сможет сказать. И тем более — что именно изменилось.
Он прихватывает Цзянцзай и выходит на прохладный весенний воздух в одних тонких штанах и свободной рубахе. Какой бы размеренной и спокойной не казалась их нынешняя жизнь, тренировки никто не отменял. Сюэ Яну слишком хорошо известно, как быстро всё это может измениться. К тому же такая жизнь слишком скучна, и порой он развлекает себя не только Ночной охотой с даочжаном, но и одиночными, куда более увлекательными вылазками.
Меч привычно ложится в ладонь, и Сюэ Ян полностью растворяется в движениях: точные резкие взмахи, уверенная поступь, звенящее напряжение во всём теле. В воздухе, всё ещё по-зимнему холодном, — капли утреннего тумана, и вскоре волосы начинают виться от влаги, а кожа покрывается потом и испариной. Дыхание тяжело срывается с губ, когда Сюэ Ян выполняет особенно сложный трюк, переворачиваясь в воздухе, выбрасывая Цзянцзай вперёд и вверх — и одновременно раскрывая ладонь с тёмным железом, направляя энергию вслед удару меча. Железо послушно его воле, повинуется привычно и легко, порой превосходя даже его самые смелые ожидания, словно живое и разумное существо. Это могло бы напугать кого угодно другого, но у Сюэ Яна это вызывает немного детский восторг и желание проверить, насколько далеко он может зайти.
Поднять марионеток? С этим нет проблем уже очень давно, стоит только щёлкнуть пальцами. Лютые мертвецы, контроль над гулями и духами — снова легко. Даже защитные барьеры, и те ставятся так, словно тёмное железо призвано защищать его, а не искажать его ци, приводя к безумию.
— Друг мой, солнце ещё не встало, а ты уже тренируешься. Что-то случилось?
Тихий мягкий голос даочжана заставляет Сюэ Яна одним движением скрыть тёмное железо и приземлиться прямо напротив хрупкой белой фигуры. Иногда ему кажется, что даочжан уже давно всё про него узнал, всё понял — скрывать такую сильную тёмную энергию постоянно не под силу даже Сюэ Яну. Вот только почему тогда он всё ещё здесь?
— Откуда ты знаешь, что солнце ещё не взошло? Может быть, уже ясный полдень.
Сюэ Ян дразнит даочжана, подходя ближе, и тот, как всегда, улыбается, качая головой. Дорого бы Сюэ Ян дал, чтобы понять происходящее в этой голове — слишком добрый, слишком наивный, при этом даочжан порой смеётся с далеко не безобидных шуток и убивает тварей с ничего не выражающим лицом.
— Ты же знаешь, я чувствую тепло на коже. Я.., — он запинается, словно пытаясь подобрать слова, и Сюэ Ян разглядывает лёгкую морщинку между бровей и немного съехавшую повязку, обнажающую край пустого века, — теперь мне доступно только такое зрение. Ощущениями.
Даочжан улыбается, и Сюэ Ян отчётливо слышит в его словах грусть и тоску — по тем образам, которые он больше никогда не сможет увидеть. Злость накатывает обжигающей волной: на себя, на Сун Ланя, на самого даочжана — кто бы мог предположить, что он настолько... блаженный! Отдать свои глаза какому-то проходимцу, от которого совершенно никакого прока — что такого сделал этот Сун Лань, чем заслужил это благодеяние? Где он сейчас, когда даочжан в подобном состоянии. Ладонь сильнее сжимается на рукояти Цзянцзая, а ци словно хлещет изнутри, подстёгнутая злостью — и тут же резко успокаивается, когда поверх его ладони ложится чужая, тёплая.
— Что с тобой, друг мой? Я не хотел вызвать у тебя такую реакцию.
Сюэ Ян вскидывает взгляд. Чувствует, всё же он чувствует, неужели ещё не догадался? Ладонь — к счастью, не изуродованная — спокойно лежит под ладонью даочжана, но Сюэ Ян знает, как должен ощущаться наощупь. Переливы чёрно-алой энергии, вспышки темноты и сладковато-гнилостный привкус смертей. Чувствует?
По лицу даочжана сложно что-либо прочесть, кроме теплоты и беспокойства, и Сюэ Ян трясёт головой, отнимая руку и делая шаг назад. Порой ему кажется, что он сорвётся и выложит всю правду сам, только для того, чтобы посмотреть, как меняется лицо даочжана. Или для того, чтобы больше не гадать, что тот думает, касаясь его.
— Всё в порядке. Просто гадаю, каким нужно быть идиотом, чтобы отдать кому-то своё зрение, зная, что ты сам навсегда останешься в темноте, беспомощным как котёнок! Мне бы тоже отдал что-то жизненно важное, интересно, или это только избранные удостаиваются такой чести?
Сюэ Ян уходит в дом, не дожидаясь ответа. Он ещё ни разу не срывался вот так в присутствии даочжана, он прекрасно знает, что даже будучи слепым, даочжан Сяо Синчэнь далёк от беспомощности. Но жгучая злость внутри едва не выворачивает наизнанку: почему, почему Сяо Синчэнь так поступил? Да, он тот ещё любитель помогать всем бедным и убогим, даже в ущерб себе, но чтобы настолько?
Как-то раз во время Ночной охоты они столкнулись с весьма сильной тварью, которая, к тому же, могла овладевать телами крестьян, не убивая их, но делая сосудами для своей сущности. Они сражались довольно долго и утомительно — Сюэ Ян мог бы покончить с тварью одним щелчком пальцев, — ладно, может быть, не так легко, но всё же. Но он выжидал, давал даочжану проявить своё человеколюбие: тот с самого начала прокричал «Не убивай его!». И они не убивали, пытались обездвижить, изгнать, упокоить. Ровно до тех пор, пока Сюэ Ян сам не подставился под клыки и когти твари. Он не планировал этого делать, замешкался, сосредоточившись на том, чтобы отбросить ударом энергии духов, привлечённых сильными вспышками чужой ци и подбирающихся к даочжану. Когти полоснули по спине, через лопатку ниже — больно, но не смертельно, — а в следующее мгновение тварь уже лежала на земле, пригвождённая к влажному чернозёму лезвием Шуанхуа. Лишившись тела, тварь заметалась в поисках нового, но даочжан запечатал её — быстро, словно почти не обращая внимания на происходящее — и сразу же опустился на колени возле Сюэ Яна.
— Глубокая рана? Не двигайся, я осмотрю.
В голосе Сяо Синчэня была тревога, забота и — страх, что-то, чего Сюэ Ян раньше не слышал. Он перехватил чужую ладонь, перепачканную кровью, коротко ткнулся в неё губами, покачал головой.
— Всё в порядке. Я в порядке. Жить буду.
Ему доставалось куда сильнее раньше, эта рана неприятная, но не слишком глубокая — рваные края осложнят заживление, и только. Но вот почему... Сюэ Ян посмотрел на лежащее рядом тело, потом на даочжана — сжатые побледневшие губы, испачканное кровью белое ханьфу, подрагивающие пальцы. Сюэ Ян впервые допустил мысль, что может быть — только может быть, — он действительно стал кем-то настолько значимым для даочжана, что тот готов пожертвовать чьей-то ещё жизнью ради него. Мысль отдавала восторгом и почему-то — горечью.
Сюэ Ян выныривает из воспоминания, когда льёт на себя ледяную воду, смывая пот и остатки угасающей злости. Воздух холодит кожу, и он зябко поводит плечами. Как тот, кто так долго прожил на улице, он ненавидит холод и терпеть не может мёрзнуть, но дрова для печи кончились ещё вчера, а с утра он не успел принести новые. Не Слепышку же за ними посылать — хотя он был бы не против, только даочжан почему-то отказывается.
Он ещё несколько раз умывается, стоя в одних мокрых нательных штанах, и переводит дыхание. На смену злости приходит чувство вины: что-то, к чему Сюэ Ян совсем не привычен. Не стоило ему с даочжаном — вот так.
За спиной слышатся тихие шаги, и Сюэ Ян резко оборачивается, смотрит на застывшего в дверях Сяо Синчэня — тот, конечно, слепой, но вламываться вот так в ванную... Это было бы даже волнующе, если бы не совершенно потерянное выражение лица даочжана, от которого Сюэ Ян чувствует ещё одну вспышку вины.
— Даочжан, что-то случилось?
Тот качает головой и проходит внутрь, прикрывая за собой дверь. Сюэ Ян разглядывает стройную фигуру, уверенные движения — даочжан передвигается так, что если бы не повязка, сложно было бы поверить в его слепоту. Сюэ Ян мысленно выругивается самыми грязными словами, которые он знает, и делает несколько шагов навстречу, протягивая руку и касаясь даочжанова предплечья.
— Я не должен был так говорить. Что-что, а беспомощным ты точно никогда не был.
Это самое близкое к «прости меня», что Сюэ Ян может произнести — он поднимает взгляд на лицо Сяо Синчэня, смотрит на удивлённую полуулыбку, на едва заметные ямочки на щеках, на плотную белую повязку. И понимает, что мог бы. Мог бы сказать и «прости меня», и «я Сюэ Ян», и что угодно другое, лишь бы даочжан оставался здесь, с ним, лишь бы иметь возможность видеть его — вот таким. Это похоже на безумие, ещё большее, чем то, к которому он давно привык. Чувствовать нужду в том, чью жизнь собирался превратить в ад и почти в этом преуспел? Глупо, странно и очень-очень опасно. Куда опаснее, чем все те эксперименты, которые они с Мэн Яо проводили в Ланьлине над лютыми мертвецами. Опасно — для другого.
— Всё в порядке, друг мой. Я понимаю, что ты не со зла. Я... я хотел бы показать тебе кое-что, если позволишь.
Дождавшись утвердительного ответа, Сяо Синчэнь берёт его за руку и тянет в сторону деревянной скамьи у окна, через которое ванную комнату заливает рассветное солнце. Занятый размышлениями Сюэ Ян не заметил, что уже рассвело. Он послушно устраивается на влажном дереве и тут же замирает, распахивая глаза, когда тонкие длинные пальцы ложатся на его висок, прослеживают пульсирующую венку. Дыхание чуть сбивается, и Сюэ Ян только смотрит во все глаза, ловит выражение лица Сяо Синчэня — ровное, немного заинтересованное и сосредоточенное. Что, демоны его подери, он творит?
— Ты говорил, что я пожертвовал своим зрением и остался в темноте. Да, это действительно так, в этом ты прав, и как бы стыдно мне ни было это признавать, иногда я жалею об утрате возможности любоваться рассветом или приносить больше пользы людям. Но я всё же могу... видеть. Просто по-другому. Вот так.
Пальцы очерчивают его глаза, едва-едва касаясь подушечками подрагивающих ресниц, дотрагиваются до крыльев носа, проходятся по линии скул и на мгновение замирают у губ — а потом оглаживают контур. Указательный и средний пальцы останавливаются на нижней губе, и Сюэ Ян невольно приоткрывает рот, чуть трётся о пальцы, подставляясь этой странной ласке. Сердце глухо колотится в горле, а воздух в комнате сгущается. Ему уже давно не холодно, тело горит от вспыхнувшего желания — настолько острого, что поверить в его возникновение лишь от таких прикосновений — невозможно.
— У тебя красивое лицо. Особенно сейчас, когда на него падают блики солнца. Вот здесь, — даочжан ведёт пальцами по краю губ, к левой щеке, — кожа немного теплее, значит, её касаются солнечные лучи.
Сюэ Ян тяжело сглатывает. Он не один раз представлял, каково бы это было — между ними. Особенно по утрам, когда разглядывал спящего даочжана, с растрепавшимися волосами, сползшим с плеча ханьфу, лежащего на животе. Сюэ Яну представлялись жаркие поцелуи, сорванные хриплые стоны, обнажённая белая кожа под его пальцами, расчерченная ярко-алым. Выгибающийся, сам подающийся навстречу его глубоким толчкам даочжан, с покрасневшими от смущения и желания щеками. Но вот чего он представить не мог, что сам будет тянуться за тёплыми пальцами, что возбудится до плывущего зрения только лишь от таких невинных касаний.
Пальцы даочжана скользят ниже, поглаживают шею, пробегаются по кадыку — Сюэ Ян сглатывает ещё раз. Следом идут ключицы, и их даочжан «разглядывает» медленнее, касается всей ладонью, поднимает вторую и кладёт на плечо, слегка сжимая.
— У тебя много шрамов, некоторые — от тяжёлых ран. — Пальцы гладят побелевший рубец, тянущийся от ключицы к груди, и Сюэ Ян выдыхает с едва слышным стоном. Стоит уже так, что тонкая влажная ткань нательных штанов неприятно холодит и трёт головку, хочется стянуть их, взять руку даочжана и притянуть к паху. Сюэ Ян не двигается.
— Кожа гладкая, а мышцы — сильные. Должно быть, ты уже давно тренируешься, и очень преуспеваешь в боевых искусствах.
Ладони даожчана двигаются ниже, и Сюэ Ян вздрагивает, когда кончики пальцев касаются напряжённых сосков. У Сяо Синчэня — ярко-алые щёки и закушенная нижняя губа, словно его самого происходящее смущает донельзя — и это становится последней каплей в чаше терпения. Сюэ Ян накрывает ладони даочжана своими, всё ещё стараясь не слишком касаться его изувеченной рукой, а потом тянется ближе, замирает у самого его лица. Дыхание у даочжана быстрое, горячее, и Сюэ Ян ловит его губами, прежде чем придвинуться ещё теснее и прошептать:
— Останови меня, если не захочешь.
Сяо Синчэнь не отвечает, только распахивает губы, приоткрывает, сам тянется за поцелуем — и Сюэ Ян целует его, так, как хотел уже давно. Сминает губы, вылизывает жарко и жадно, толкается языком в рот, лижет кромку зубов, прихватывает клычками нежную кожу на губах. От желания всё плывет в голове, и Сюэ Ян тянет даочжана на себя, помогает усесться на свои бёдра. Даочжан вздрагивает от прикосновения прохладной влажной ткани штанов, но льнёт ближе, продолжает ладонями исследовать его тело — спину, грудь, живот, замирает у самой кромки ткани.
— Мне нравится видеть тебя таким. Ты невозможно красивый, — шепчет Сяо Синчэнь, и Сюэ Ян распахивает глаза, чувствуя, как внутри что-то не то обрывается, не то — сжимается в болезненный узел. Что он такое несёт? Это он-то, Сюэ Ян, красивый? Да на нём живого места не осталось без шрамов, ну разве что лицу более-менее повезло.
— Это всё потому, что ты меня глазами не видишь. Так бы убежал с криками.
Сюэ Ян смеётся хрипло, и даочжан качает головой — а потом трётся бёдрами, ягодицами о пах Сюэ Яна, и смех резко обрывается, превращаясь в стон. Такого он точно не ожидал. Ладонь Сяо Синчэня накрывает его пах — неуверенно сжимает напряжённый член через ткань, а потом тянет её, и тут же снова дотрагивается.
Сюэ Ян толкается бёдрами в чужие пальцы, стонет в голос, уже не сдерживаясь, и запускает ладонь в волосы даочжана, тянет его к себе, целуя ещё раз. Даочжан двигает рукой медленно, словно изучает, проводит пальцами по головке, слегка трёт, размазывая выступившую смазку, ведёт ниже по стволу до самого основания. Его щёки горят, и Сюэ Ян не может оторвать взгляд от этого зрелища, не зная, куда смотреть — на белоснежные тонкие пальцы на его члене, или на невыносимо прекрасное в этот момент лицо даочжана, подёрнутое собственным возбуждением.
— Сильнее, даочжан, — хрипло шепчет Сюэ Ян, и ладонь послушно ускоряет движения, приноравливаясь, а другая поднимается выше, гладит соски, сжимает их, заставляя Сюэ Яна едва не всхлипывать от желания почувствовать больше. На мгновение он представляет, каково это должно ощущаться — внутри даочжана, в кольце тесных узких мышц, растягивающихся, впускающих его. Оргазм накрывает неожиданно и ярко, и Сюэ Ян выплёскивается на узкую бледную ладонь и на белоснежный ханьфу.
Даочжан тяжело дышит и пытается встать, но Сюэ Ян ловит его за запястья, не даёт отстраниться — удовольствие всё ещё разливается по телу, не давая собраться с мыслями, и хочется растечься по скамье, не двигаясь. Но ещё больше хочется — дотронуться. Он ссаживает даочжана со своих колен на скамью и опускается на колени между разведённых бёдер. В голове шумит.
— Не дёргайся, ладно? Я тоже хочу... посмотреть на тебя.
Сюэ Ян шепчет, утыкаясь губами куда-то даочжану в бедро, а потом разводит полы ханьфу, тянет с узких бёдер нательные штаны, оставляя их болтаться у лодыжек — и несколько мгновений разглядывает аккуратный налитый кровью член с покрасневшей влажной головкой.
— Ты везде красивый, даочжан.
Сюэ Ян ухмыляется, когда слышит полустон-полувсхлип, и наконец берёт в рот, втягивает головку, скользит по ней языком, слизывая капельки солоноватой смазки. Впускает глубже — раньше он не делал ничего подобного, но несколько раз был свидетелем таких сцен, да и теоретические знания, почерпнутые из книг, оказываются весьма полезны. Сглатывает вязкую слюну, всё равно давясь ей, когда головка скользит по задней стенке горла — а даочжан сдавленно охает. Сжимает губы плотнее, лижет ствол, выпускает изо рта целиком, чтобы провести кончиком языка по небольшому отверстию на головке — в висках стучит, и ему хочется большего, хочется, чтобы Сяо Синчэнь стонал в голос, просил его не останавливаться.
И тот, словно читая мысли, шепчет, срываясь на жалобные стоны:
— Пожалуйста, А-Ян, пожалуйста, я хочу...
Пальцы даочжана вплетаются в его волосы, и Сюэ Ян берёт ещё глубже — до предела, и пытается сглотнуть наполнившую рот сперму, чувствуя, как она всё равно стекает с уголка рта, мешаясь со слюной. Он держит обмякающий член во рту, легонько ласкает языком, а потом отстраняется, утирая рот тыльной стороной ладони.
И сползает с колен на пол, чувствуя, как внутри что-то обрывается. Он не сразу услышал... не сразу понял...
— Даочжан?
Сюэ Ян спрашивает вкрадчиво, осторожно, уже не контролируя голос — и Сяо Синчэнь чуть дёргает краем губ, сжимает пальцами полы ханьфу, неловко пытаясь расправить их.
Он знал? Он знает? Мысли скачут как сумасшедшие: почему тогда не убил его, как выдалась возможность? Сейчас, будучи безоружным и полуобнажённым, Сюэ Ян представлял бы не такую уж трудную мишень, по крайней мере он бы не ожидал нападения. Почему позволил...
— Как давно ты знаешь?
Он не двигается, смотрит на Сяо Синчэня, пытается понять — о чём тот думает, что происходит в его голове. Сяо Синчэнь молчит, и Сюэ Ян хрипло, нервно смеётся. Вот же ирония — хотел дождаться момента, хотел видеть ошарашенное выражение лица, хотел заставить страдать. И кто теперь ошарашен?
— Около года. Я не был уверен, но у тебя узнаваемая энергия. И, А-Ян, в порыве злости ты не всегда следишь за словами.
Сюэ Ян несколько раз моргает, а потом до него доходит — и смех превращается в истерический. Он сам этим утром ляпнул то, что никак не мог знать кто-то, не знавший Сяо Синчэня до этого. «Отдать кому-то свое зрение». Сам Сяо Синчэнь никогда не упоминал эту историю при нём, Сюэ Ян же узнал об этом сам, решив разведать причину слепоты даочжана, ещё в самом начале.
— Почему ты не убил меня? Столько возможностей было.
Сюэ Ян встаёт, чувствуя, как пальцы сжимаются в кулаки от бессильной злости. Что даочжан сейчас сделает? Прогонит? Но тогда к чему был весь этот цирк?
Ладонь даочжана ложится на его — четырёхпалую, и пальцы переплетаются друг с другом, тесно, правильно, странно.
— Потому что, мне кажется, я увидел тебя, только когда ослеп. Смог увидеть... причины твоих поступков, хотя и далеко не все. И мне хочется, чтобы ты оставался таким же, каким был со мной эти годы. Я же знаю, ты можешь, Сюэ Ян.
Даочжан впервые называет его полным именем, и Сюэ Ян выдыхает, жмурится, сжимает пальцы крепче на чужой ладони. Глупый, глупый Сяо Синчэнь, он и половины всего не знает. Вот только, настолько ли это важно — знать всё?
— Могу, если ты покажешь мне, как, — тихо произносит Сюэ Ян — и пока эти слова звучат, он сам верит в них.
Название: Его следы
Автор: XueXiao Team
Форма: текст
Размер: мини, 1015 слов
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь, Сун Лань
Категория: слэш
Жанр: драма, романс
Рейтинг: R
Саммари: прошлое оставляет следы. Но их можно перекрыть своими.
Прошлое оставляет следы как связь — и хотя ты не сможешь вернуться по ним назад, прошлое всегда догонит тебя по следу, ударит в спину, не даст забыть.А порой ты сам становишься всего лишь следом, всего лишь шрамом, жестоким напоминанием прошлого о том, что будущее мертво.
— Уходи, — хрипит, с кровью выталкивая слова, не слыша обещаний и заверений, и невидящие расширившиеся зрачки плавают в набухшей крови вместо белков. — Прошу тебя, уходи и не возвращайся. Я не держу зла на тебя, но я не смогу забыть... Твой голос, звук твоего меча будут всегда напоминать мне о том, что ты не убил его тогда, что этого кошмара не случилось бы, если бы ты прислушался ко мне! Если хочешь что-нибудь сделать — оставь меня и убей его сейчас, пока не слишком поздно!
— Если я уйду, кто поможет тебе?.. — шепчет Синчэнь, но Сун Лань, лишившись сознания у него на руках, уже не услышит, даже если захочет. Едва ли захочет.
Оставить его сейчас без помощи — значит убить, но можно отдать ему всю свою ци, а можно — вложить её в перелёт на мече. Синчэнь выбрал второе. Он уже знал, как поступит, каким бы безумным ни было такое решение. Если Сун Ланю не нужен тот, кто готов служить его глазами, — значит, у Сун Ланя будут глаза. А ему, Синчэню, они ни к чему, раз всё, что он видел впереди, — прямой и ясный путь, общие помыслы, новые лица, что станут семьёй, собравшись со всех концов Поднебесной, — размокло в крови и сузилось до окончательной точки мёртвого зрачка, не прикрытого веками.
Он сдержал обещание и ушёл — пусть раны не дадут сразу уйти далеко, Сун Ланю по той же причине не позволят подняться с постели прежде, чем приживутся глаза. А когда он вернётся к прежней жизни, след Синчэня уже рассыплется пылью и будет смыт дождём, и ничто не напомнит о прошлой ошибке, о том, что посчитал надёжной опорой непрочный лёд, и можно будет начать всё с начала.
А Синчэнь не останавливался, пока хватало сил идти, от одного поселения до другого, а расстояние и время размечал следами крови, пропитывавшей бинты. Он менял повязки, скрываясь от людей, — в стороне от дорог и водопоев, после ночлега на задних дворах домов, где к нему подходили собаки и козы, единственные, кто не боялся вида и запаха кровоточащей плоти, — и сжигал потемневшие заскорузлые ленты, чтобы не привлечь голодных до крови духов. Но следы оставались с ним, заставляя снова и снова касаться больной, незаживающей памяти: ты хотел войти в мир и показать ему правду, скрытую от него, а мир воспалился и отторг тебя, как занозу.
Синчэнь уходил всё дальше, помня, что в мире у него есть враг — и что он перед этим врагом, словно заяц на раннем снегу, уязвим. Всякий, кто видел безглазого заклинателя, укажет путь. Медленно таяли под лунным светом следы Шуанхуа — каллиграфия росчерков инея на едва примятой шагами траве, на камнях и телах мертвецов и чудовищ, — и случайный свидетель также их не забудет. Порой Синчэнь почти хотел, чтобы Сюэ Ян нашёл его наконец и убил, избавив от ожидания. А затем — примирился и уже ничего не ждал, живя для других, — и жизнь почему-то длилась и длилась.
Когда в его жизни вновь появился... друг — Синчэнь с первых слов догадался, что этот человек так же бежал от прошлого, как и он сам. И, перевязывая его раны покрасневшими и опухшими от воды руками, отдавая все пилюли и мази, что хранил для себя, после Ночных охот принимая плату от горожан сытным бульоном, собирая для отваров целебные травы и ненадолго засыпая с ним рядом, чтобы просыпаться на каждый шорох, — Синчэнь только лучше понимал различие между собой и Сун Ланем.
Сун Лань был готов умереть, но уничтожить зло. Синчэнь был готов умереть, но сохранить жизнь другого. А кто из них был прав, вовсе не имело значения.
После Ночной охоты времени остаётся мало, край солнца уже щурится из колыбели гор, и вместо его лучей пустые глаза сквозь повязку целуют губы — и становится до дрожи тепло. Синчэнь тянется за поцелуем сам, и весь раскрывается ему навстречу; пусть говорят, что наяву не бывает так радостно и легко, — значит, вот уже сколько лет он живёт как во сне. Вдали от троп человеческих и звериных — одежды падают на траву, зрячие руки Синчэня знают каждый шрам наизусть, но он никогда ни о чём не спросит. Все раны обоих зажили, и не о чем вспоминать, — Синчэнь научился жить здесь и сейчас, когда узнал, что между вдохом и выдохом может уместиться бесконечность.
Там, в прошлом, похоронено имя, окутанное шлейфом домыслов и басен, — а в мгновении настоящего от его горячего шёпота «Даочжан...», словно сухая стружка от единственной искры, вспыхивает тело. В прошлом — ласковыми шёлковыми стежками стягивал петлю политический расчёт, теперь — в его ладонях, жёстких от рукояти клинка, кожа и мышцы плавятся податливой глиной. Когда-то ты был воплощённый холод, неизменный, как порядок звёзд на небесном своде, — но с ним, только с ним забываешь дышать от страсти, выгибаясь струной, отдавая себя до капли. До боли, до обоюдоострой грани — и вовсе за гранью всего, что чувствовал прежде.
Он кусает ключицы и плечи — и Синчэнь нарочно подставляет ему горло; заострённые клыки, которые столько раз Синчэнь осторожно обводил языком, оставляют на коже ямки, наливающиеся винной синевой. И нет тревог, когда ощущаешь его неукрощённую силу, наполняющую тебя до краёв — и растягивающую края под себя, — и ощущаешь, как он опасен — для всего, что обратится против тебя, но не для тебя. Как крепко сжимаются и держат зубы, желая тебя целиком, и не вырвешься, даже если захочешь, — но никогда не надорвут до крови.
Солнце в такое утро поднимается последним. На рассветном ветру, уносящем в горы обрывки темноты, Синчэнь остужает жар на зацелованных скулах, что мог бы выдать их тайну. После, дома, — засыпает быстро и сладко, припав губами к его ладони. И всякий раз, одеваясь, наслаждается тем, как томительно саднят от прикосновений ткани свежие метки его зубов — и тем, что они укрыты безупречной белизной от постороннего взгляда. Ещё недавно он и предположить не мог, что, будучи невидящим, столь приятно иметь нечто невидимое для других.
Эти следы, тлеющие под одеждой, — как ожоги от сгоревшего прошлого, удерживающие в настоящем, отнимающие право обернуться назад, не позволяющие усомниться в выборе. Незачем растравлять исцелённое, подкармливать кровью остывшие, ставшие пресными воспоминания.
Синчэнь знает, что если призраки прошлого явятся по их следам — любых врагов они встретят вдвоём.
Название: this is his body
Автор: XueXiao Team
Форма: текcт
Размер: мини, 1784 слова
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь
Категория: слэш
Жанр: дарк
Рейтинг: PG-13
Саммари: через некоторое время у него возник ещё один план. План «Как превратить жизнь Сяо Синчэня в ад».
Предупреждениe: спойлерупоминание каннибализма, таймлайн города И
То, что даочжан не ест мясо, Сюэ Ян заметил ещё на первой неделе их совместного проживания.— Отнимать жизнь у другого существа ради собственного удовольствия — это неправильно, друг мой. К тому же, рис с овощами ничем не хуже, я уверен.
Голос Сяо Синчэня был мягким, но уверенным, словно тот не раз уже отвечал на подобные вопросы.
Вслух Сюэ Ян соглашался, но глаза закатывал — кроликов и куропаток даочжану жалко, ишь! А вот ему, восстанавливающемуся от ранений, мясо бы очень пригодилось.
Впрочем, надо отдать должное отварам и травяным настоям, которые делал для него даочжан, — раны заживали быстро.
Спустя ещё несколько месяцев Сюэ Ян понял, что даочжан вообще был довольно аскетичным в еде: рис, овощи, травы, немного хлеба — вот и весь рацион. А-Цин иногда ворчала, что в своих скитаниях она питалась и то лучше, но быстро умолкала и виновато ковырялась в своей тарелке, когда даочжан печально вздыхал. Мысленно Сюэ Ян соглашался со Слепышкой, но вслух ничего не говорил. В конце концов, он тут благодарную жертву изображает, можно и потерпеть немного.
К тому же через некоторое время у него возник ещё один план. План «Как превратить жизнь Сяо Синчэня в ад», пункт четвёртый — о, это доставляло Сюэ Яну особенное удовольствие. Детально продумывать каждый шаг, каждое действие, каждое слово — чтобы постепенно, по крупице отнимать у даочжана всё то, чем тот так гордился, что делало его таким святым.
Иногда, лёжа ночью на узкой скрипучей постели, Сюэ Ян представлял лицо Сяо Синчэня, когда тот узнает правду. Узнает, что его друг, которого он спас, который живёт с ним под одной крышей, сопровождает на Ночных охотах; который так смешно шутит и всегда может заставить даочжана смеяться — тот, из-за кого Синчэнь вообще оказался в этой дыре. Эти мысли вызывали у него довольную улыбку и почти физическое возбуждение. В такие ночи Сюэ Ян засыпал быстро, а наутро просыпался с вязким ощущением возбуждения и с напряжённым членом, трущимся о тонкую ткань нательных штанов. Разрядка наступала быстро, стоило ему обхватить себя, предварительно стянув до колен штаны, сделать несколько резких движений ладонью, сжимая пальцы тугим кольцом. Сюэ Ян выплёскивался на свой живот, представляя выражение лица Сяо Синчэня в тот момент, когда тот узнает правду, а потом обтирался простынями.
Смотреть, как Сяо Синчэнь отстирывает его сперму, тоже было своего рода удовольствием.
В один из дней, когда Сюэ Ян уже окреп настолько, что мог приступить к выполнению следующей части своего плана, он отправил Сяо Синчэня в компании Слепышки на рынок, наказав той следить, чтобы доверчивого даочжана опять не облапошили.
Оставшись один, он прикинул имеющееся в его распоряжении время: дорога до деревушки и обратно, выбор продуктов... вряд ли его компаньоны вернутся раньше заката. Сюэ Ян довольно ухмыльнулся, привычно призвал Цзянцзай и, воспользовавшись талисманом, исчез.
Возвращаться пришлось пешком — всё-таки он не рассчитал количество энергии, затраченной на перемещение. Уже затянувшиеся раны ныли, а перед глазами плыло — чёртов Мэн Яо, мог бы и не делать его «смерть» настолько натуралистичной! Больше всего Сюэ Ян ненавидел чувствовать себя слабым, пусть даже эта слабость была временной. Но всё физическое недомогание уходило на второй план и становилось неважным, стоило ему подумать о том, какое представление ожидало его сегодня вечером.
В доме было тихо: даочжан и Слепышка ещё не вернулись. Сюэ Ян быстро вымылся, а потом слил розоватую воду из бочки на грядки позади дома. Сяо Синчэнь, конечно, слепой как крот, но запах крови учуять сможет — в этом Сюэ Ян даже не сомневался. Испачканный ханьфу он бросил в своей комнате и, оставшись только в нижней рубахе и штанах, отправился на кухню.
К тому моменту, как со двора послышались голоса, Сюэ Ян уже заканчивал с готовкой, пребывая в приподнятом расположении духа. Он то пританцовывал, то прокручивался вокруг своей оси, то хихикал над мысленными шутками. Вечер обещал быть интересным.
— Даочжан, ну наконец-то, вас только за смертью посылать.
Сюэ Ян выглянул из кухни и даже забрал из рук Сяо Синчэня корзину с овощами и хлебом, зыркнув на недовольную Слепышку. Ничего, когда-нибудь он убьёт её — смысла мучить девчонку он не видел, в конце концов, она ничего ему не сделала, кроме того, что весьма раздражала своей болтовнёй.
— Прости, друг мой, мы задержались в лавке пекаря. Я... вот.
Сюэ Ян округлил глаза, когда заметил, что щёки даочжана порозовели. Интересно-интересно, и что же вызвало такую реакцию? Даочжан протянул ему ладонь, раскрывая тонкие пальцы, и Сюэ Ян почувствовал, как рот наполняется слюной. На белоснежной ладони лежало несколько шоколадных — из настоящего тёмного шоколада — конфет.
— О. Оох, даочжан, это правда мне?
Дразнить Сяо Синчэня было забавно. Ещё забавнее наблюдать, как тот смущался — а именно это сейчас и происходило. Обычно бледные щёки стали почти пунцовыми, а губы то и дело сминались от покусываний. На мгновение Сюэ Ян почувствовал восхищение: даочжан был красив, отрицать это было бы глупо. Он потряс головой, а потом осторожно взял конфеты с ладони Сяо Синчэня, проведя по тёплой коже кончиками пальцев. Прикосновение отозвалось тяжестью в паху.
— Спасибо.
Сюэ Ян проворно наклонился и, пока даочжан не успел убрать руку, быстро поцеловал протянутую раскрытую ладонь, чувствуя на губах едва уловимый привкус шоколада. Вкусно.
Рука тут же отдёрнулась.
— Ты говорил, что любишь конфеты.
Голос Сяо Синчэня звучал глухо, и Сюэ Ян уже раздумывал над какой-нибудь двусмысленной фразой, но их прервал возглас Слепышки, успевшей зайти на кухню.
— Чем это тут пахнет?!
Сюэ Ян закатил глаза. Да, убить надоедливую девчонку казалось всё лучшей идеей.
— Я решил приготовить вам ужин. Ты же не против моей стряпни, даочжан?
Сяо Синчэнь с улыбкой кивнул, и Сюэ Ян расплылся в широкой радостной улыбке. Уже совсем скоро. Интересно, как пройдёт этот эксперимент? Если успешно, то это откроет такой простор... Он предвкушающе облизнулся.
Спустя полчаса даочжан и Слепышка сидели за столом, а Сюэ Ян заканчивал последние приготовления, одновременно рассказывая и поясняя.
— Решил размяться сегодня и вышел на один из торговых путей, мы там уже были с тобой, даочжан, несколько недель назад торговцы жаловались на гулей.
Даочжан кивнул, принюхиваясь и задумчиво морща лоб — на взгляд Сюэ Яна пахло потрясающе, не хуже, чем в тавернах Ланьлина. Он даже был горд своими кулинарными успехами — кое-что подобное они уже проворачивали с Мэн Яо несколько лет назад, но тогда ситуация отличалась...
— Так вот, — продолжал Сюэ Ян, раскладывая ароматную густую похлёбку по мискам и щедро приправляя её разными сортами перца, — в благодарность за помощь один из торговцев предложил мне кое-что особенное. Новый сорт соевых бобов, выращенных и приготовленных таким образом, что по вкусу и текстуре они почти ничем не отличаются от мяса. Вот я и решил, даочжан, что раз ты не притрагиваешься к животной пище, может, хоть подобием её сможешь полакомиться.
Эту историю Сюэ Ян сочинил в одну из ночей, прикидывая, насколько правдоподобно она звучит. На его взгляд — не очень, но даочжан — другой, даочжан доверяет людям. Вот и сейчас он только задумчиво склонил голову, принюхиваясь, а потом тепло улыбнулся, качая головой.
— Друг мой, тебе не стоило беспокоиться. Мне вполне хватает овощей, я не ищу вкуса мяса. Я никогда в жизни его не пробовал.
Сюэ Ян поставил на стол две тарелки — Слепышке и даочжану, и плюхнулся на скамью, едва не ёрзая от нетерпения. Неужели всё будет так легко? Он посмотрел на Слепышку, которая выглядела так, словно у неё уже текли слюнки, и легонько подтолкнул к даочжану ложку.
— Я просто решил тебя порадовать, даочжан. Поблагодарить за всё то, что ты для меня сделал. К тому же, ни одна зверушка не пострадала, так что тебе ничего не мешает насладиться хотя бы похожим на мясо продуктом.
Сюэ Ян не врал: ни одна зверушка действительно не пострадала. Сяо Синчэнь улыбнулся и взял ложку, зачерпнул похлёбку, принюхался. И начал есть.
Слепышка, поковырявшись ложкой в миске, последовала его примеру. Следующие несколько минут в кухне было тихо, только ложки постукивали о миски, да Слепышка периодически причмокивала. Даочжан ел тихо, но с явным удовольствием, и отложил ложку только тогда, когда миска полностью опустела.
— Было очень вкусно, друг мой. Не думал, что скажу это, но этот вкус... он действительно очень приятный. Даже немного сладковатый. Спасибо, это было очень заботливо с твоей стороны.
Обе тарелки были пусты. Сюэ Ян чувствовал, как всё его тело подрагивает от восторга и удовольствия. Он даже не думал, что всё пройдёт настолько хорошо. Рот наполнился слюной, и Сюэ Ян тяжело сглотнул — ему самому поесть пока не удалось, но сегодня ему хватит неожиданно принесённых Сяо Синчэнем конфет.
Сюэ Ян вызвался убраться в кухне самостоятельно, чем вызвал волну протестов даочжана, и в итоге было решено отправить сонную Слепышку спать, а им двоим поделить обязанности по уборке.
— Значит, тебе понравилась моя стряпня, даочжан?
Сюэ Ян закончил протирать стол и теперь сидел на нём, покачивая ногами и довольно поедая конфеты. Его пальцы были перепачканы шоколадом, и он то и дело облизывал их, посасывая и причмокивая.
— Да, очень. Сперва вкус показался странным, но только оттого, что я никогда не пробовал ничего подобного.
Даочжан теперь подошёл к нему, безошибочно определив, где Сюэ Ян находится, и стоял совсем близко, вытирая влажные ладони о полотно. Сейчас он выглядел... красивым. Сюэ Ян встряхнул головой, отгоняя эту мысль. Да-да, Сяо Синчэнь красивый, но одно дело просто думать об этом, а другое — любоваться. Хотя сейчас, после ужина, не любоваться даочжаном было ещё сложнее.
Сюэ Ян поднял пальцы и коснулся кончиками приоткрытых, припухших от горячего острого бульона губ, поймал удивлённый выдох.
— Попробуй.
Голос звучал хрипло, возбуждённо, и Сюэ Ян едва не застонал, когда губы Синчэня послушно сомкнулись вокруг его пальцев. Несколько секунд даочжан осторожно касался их языком, слизывал горький шоколад, посасывал — Сюэ Яну показалось, что прошёл как минимум час, прежде чем Сяо Синчэнь отстранился, выпуская пальцы изо рта.
— Вкусно.
Его голос был таким же севшим, подрагивающим, и Сюэ Яну пришлось собрать всю свою выдержку, чтобы не сделать ничего... поспешного. Нет, ещё рано, нужно двигаться постепенно.
— Спокойной ночи, даочжан.
Сюэ Ян спрыгнул со стола и, игнорируя вопросительно поднятые брови даочжана и его растерянное выражение лица, едва не бегом отправился в свою спальню. Тело жгло от невозможно жаркого, обволакивающего возбуждения. Он привалился к двери, наспех приспустил штаны и обхватил себя, поглаживая твёрдый напряжённый ствол. Перед глазами мелькали обрывки сегодняшнего дня.
Чужой рот, искажённый криком, который обрывается быстро, в один взмах Цзянцзая. Тёплая кровь на пальцах, пачкает, застывает коркой. Хруст костей, дурманящий запах сырого мяса, влажные звуки, с которыми мышцы отделяются от сухожилий и кожи. Пряные острые приправы, всё ещё тёплое мясо под пальцами, так послушно сминается, наполняясь специями и соусами. Кипящий бульон. Розовые тонкие губы даочжана, обхватывающие кусочек человеческой плоти. Движение гортани и довольная улыбка. Слова благодарности и влажно блестящий рот, быстрый язык, слизывающий последние капли похлёбки с ложки. Тот же язык, ласкающий его пальцы, вылизывающий, напряжённый...
Сюэ Ян кончил, лихорадочно толкаясь в свою ладонь, почти не сдерживая стонов — даже если даочжан услышал, это даже хорошо. Пусть смутится ещё сильнее. А может, и не только смутится.
Добраться до постели оказалось сложно — ноги были всё ещё немного ватные после оргазма, и Сюэ Ян растянулся на матрасе, расфокусированно глядя в потолок. То, что он сделал сегодня, — только очередная часть плана, но однозначно одна из самых увлекательных.
Убивать людей руками даочжана было интересно только первые несколько раз. А вот видеть сытое выражение на его красивом лице, пока он вкушает плоть этих людей, — совсем иное удовольствие.
И сколько подобных — и совсем других — удовольствий у него ещё впереди?
Сюэ Ян заснул с по-детски радостной улыбкой на лице, и ночью ему снились тонкие горячие губы и перепачканная кровью белоснежная повязка.
Название: Сон. Явь. Судьба
Автор: XueXiao Team
Форма: текст
Размер: мини, 1070 слов
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь
Категория: слэш
Жанр: PWP, character study
Рейтинг: R + kink
Саммари: ретроспектива отношений
Предупреждениe: стилистические особенности, лайт-кинк на увечья и др.
Примечание: в конце отсылка к переводу имён персонажей
Поначалу не верилось. Думаешь, что сходишь с ума, или что он издевается. Или судьба? Так не бывает. И хотелось вскричать: — Сяо Синчэнь, вот он я! Тот, кого ты должен хотеть убить. Тот, что отнял у тебя всё... — и посмотреть в его лицо — удивлённое?
Но подранная шкура была сильнее — тогда. Сильнее, а ещё мудрее, трусливее, и хотела жить, и, видно, чуяла что-то, быть может, подспудно. Под его руками — нагой кожей под пальцами, чего ей хотелось всегда, чего не знала, но к чему тянулась исподволь...
И ты смолчал. Отвёл руку. А голос? Что голос — тебе уж давно не пятнадцать, да и после того, сколько выхаркал, выблевал крови, сам не признаешь... Вот и он — враг — спаситель — никто пока ещё — не признал... Не видит глаз, не видит лица. Забота? Так вот ты какая... И есть время — и это тоже внове — подумать, как дальше, когда он и не заподозрит, и сам идёт в руки — к тебе, руки убийцы, что по плечи в крови. И сложится в мозгу новая цель — приручить, привязать, сделать своим, и разбить, растоптать. За всё, что было. За то, что встал на пути... Нужно терпение, но ты это умеешь.
Много терпения Сяо Синчэню. Оно того стоит. Руки к рукам, ладони к ладоням. И слова, медленно падающие тяжёлым снегом. И мучительно жжёт, что не видишь всего лица, словно — всего не прочесть по одним губам.
Он жалеет, жалеет, что хотел переделать мир, что замахнулся на многое, не зная того мира, лишь спустившись с горы... А что перешёл дорогу тебе? Жалеет ли, когда обнимает холодной зимней ночью, и горячее дыхание согревает, и телом к телу, и сердцем к сердцу. И снова не сдохнуть — уже обоим.
Смотришь в ночи, в свете неверной луны. Спокоен, словно святой, и полоса поперёк лица. Бесит, хочешь сорвать, хочешь видеть, знать, обладать... Телом, душой, разумом, полностью сделать своим... Но — не насильно. И снова — отдёрнуть руку. Сяо Синчэню — много терпения, семена посеяны, ты это чувствуешь, и пусть сейчас — ты и мог бы взять, но не слаще ли будет, если он сам?
И по весне, как цветок из-под снега, его губы манят, словно налиты сладостью. Сплести пальцы, прижать спиной, чтобы некуда деться, и целовать. Жадно, долго, сминая губы, захлёбываясь дыханием, до белых звёзд, до чёрных точек, глубоко, неистово, как ни с кем прежде. И чувствовать — отвечает — робко вначале, потом смелее. Словно в омут ныряет, и как хмель в голову. И не хочешь трезветь, хочешь больше и дальше, и он шепчет: «ещё».
Ещё, дальше, теснее... но позже. Как привыкнет к тебе немного. Когда солнце печёт горячее. Когда тело льнёт к рукам, а уста к устам. Когда плоти становится тесно. Провести ещё дальше по пути падения, и пойти вместе с ним, плевать, если это станет ценой, чтобы им обладать. Пальцы на стволе как на флейте, сок изольётся, и стон как музыка — нравится? А ведь так — только начало. Но он — уже твой, не правда ли. Ты откроешь ему его самого.
Сяо Синчэню много терпения — даже сейчас, когда рык в горле, когда у самого стоит колом. Не спешить в его первый, и он уже сам разводит колени. Раскрывать собой, горячо и влажно. Тесно до боли, до безумия жарко. Это все девственники такие — или только с ним так? Да плевать... И обнимает ногами, и подаётся навстречу, твой, только твой. Обладать, присваивать, самым древним, самым верным — телом к телу. И целовать, выпивая дыхание вместе с криком, пусть и не хватает имени, но он шепчет: «твой». И восторгом заходится сердце.
— Я хочу видеть твоё лицо.
— Ты видишь его. Под повязками — нет ничего.
Ну что за упрямец! Что вбил себе в голову. Что тебя перекорёжит, как его самого? Или вывернет от его шрамов, — да ты в крови купался, и — это возбуждало. Есть силы спорить. А есть ли — противиться? Ведь некуда деться. И склоняешься, оседлав его бёдра, лицом к лицу. Языком по повязке, пока не размокнет... и под неё, коснуться шрама — на миг, — отшатнулся.
Демоны! И злость накатывает. До темноты в глазах, до шума в ушах. И мог бы прижать, сорвать, впиться. А он ещё увещевает. А ты слушаешь как издалека, но смакуешь на кончике языка толику шрама — так сладко. И выдыхаешь. Сяо Синчэню — много терпения. И нагота тела не столь остра, как нагота ран, но ты хочешь его полностью. И потому — руки к рукам.
— Ты думаешь, мне будет противно? Но я слишком многое видел. — одну ладонь к сердцу, другую к лицу — кожа к коже, — Меня не стошнит, не бойся. Сердце и губы не солгут пальцам, я хочу, чтобы между нами — не было ничего, что бы мешало.
И тут уж впору опасаться, как бы не выдать своё предвкушение, но он, похоже, верит... Как же медленно! Как невесты разоблачение. Тёмные провалы — манят... И уже ничто не прикрывает — приникнуть губами, изучать языком, ласкать, медленно, осторожно, распробовать. И он замирает под тобой, словно не дышит, только сердце выдаёт, что жив. И, насытившись, — пока, ненадолго, — целовать в губы, чтобы ожил.
Кто знает, чем может закончиться утренняя шалость. «Не шуми, не мешай, я всё сделаю сам». И непогода за окном заглушит сдавленный стон. А в поцелуе — он узнает собственный вкус, и снова алеют скулы. Не устаёшь умиляться, но потом...
— Ты позволишь? — и сердце пропускает удар. И не успеваешь подумать, не то что сказать: «тебе — да». Потому что — о, демоны!.. Ты, конечно, иногда воображал... и только киваешь. Сильные пальцы мечника ласкают, а потом губы — целуют, обхватывают, забирают, и смотришь, и все силы — чтобы не двигаться, не помешать. Словно сон. Явью стал.
Он говорит, что любит твои метки, что хочет помнить телом — всегда, — раз не может смотреть. И помечаешь его, губами, зубами, чтобы распускались цветами — не до крови, зачем, просто чтобы знал, и терзаешь грудь — о, так не забыть, в каждом движении быть с ним рядом... Только их тайна, под белыми одеждами — такая страсть, такой пожар, что никому невдомёк. Сяо Синчэню много терпения — и оно того стоит. Стать ему всем, стать вместо того, что отнял и ты, и он сам у себя. И иногда думаешь, неужели — так и не понял? Когда телом к телу — руки и зубы не спрятать, а когда меняешься голосами, дыханием — можно ли скрыть? Так не знает, или не хочет знать?
Или шкуре — виднее, не только твоей. И притянулись двое исковерканных друг к другу. Без имён, без прошлого. Но с такой звериной тоской по теплу? Хотел приручить, привязать, привести к падению — звезда и пала с небес — в море полыни, но мало кто помнит: звёзды только кажутся холодными, потому что неизмеримо далеки. Но, будучи рядом, обжигают? Под белыми одеждами страсть, пожар, и тебе не остаться прежним в звёздном огне, — до того, как рассыпаться пылью, обожжёт, расплавит, изменит.
Название: Туман
Автор: XueXiao Team
Форма: арт
Размер: 835х1200
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь
Категория: слэш
Жанр: эротика
Рейтинг: R
@темы: Арт, Свой пейринг, Драма/ангст/хоррор, Романс/пвп/флафф/юмор, mini OTP wars, Сюэ Ян/Сяо Синчэнь, Текст
-
-
07.05.2020 в 22:41-
-
07.05.2020 в 22:43-
-
07.05.2020 в 22:44-
-
07.05.2020 в 23:05О, и рисунок выразительный!
-
-
07.05.2020 в 23:29прекрасный арт
-
-
08.05.2020 в 05:50-
-
08.05.2020 в 06:38-
-
08.05.2020 в 10:25"Следы" - цепляющая зарисовка и арт такой атмосферный
Спасибо команде
-
-
08.05.2020 в 12:19-
-
08.05.2020 в 14:00Очень понравились "Kissing eyes and kissing palms", "Его следы"
"Сон. Явь. Судьба" вообще чума, очень классно написано
-
-
08.05.2020 в 15:14-
-
08.05.2020 в 18:39Esperanza1976, очень рады, что нравится!
Сайонара., спасибо, мы старались!^-^
airin-ater, спасибо! Очень-очень приятно это слышать!
Гость, всё так! И картоха, и шоколад во всех фэнтезийных сеттингах происходят из одной общей заморской страны
-
-
08.05.2020 в 20:26кроме естественной реакции тела, лолСпасибо за этот текст, очень додали
-
-
08.05.2020 в 20:40серафита, Esperanza1976,
*очень радостный автор первого текста*