Название: 183 дня в Облачных Глубинах
Команда: Sangcheng team
Персонажи: Не Хуайсан/Цзян Чэн
Тип: арт
Рейтинг: PG
Саммари: Полгода пролетают незаметно.
Название: 13 сантиметров
Команда: Sangcheng team
Персонажи:Не Хуайсан/Цзян Чэн
Тип: арт (стрип)
Рейтинг: PG-13
Саммари: Немного о разнице в росте.
Название: Непонятное
Команда: Sangcheng team
Персонажи: Цзян Чэн/Не Хуайсан
Тип: текст
Жанр: преслэш, повседневность
Рейтинг: PG-13
Размер: мини, 5700 слов
Саммари: Оставшись в Облачных Глубинах без Вэй Усяня (но не постоянных о том напоминаний), Цзян Чэн обнаруживает, что Не Хуайсана в его жизни стало больше, а с ним и непонятных чувств и мыслей.
Когда Цзян Чэн приезжает в Облачные Глубины, ему начинает казаться, что Вэй Усянь раздвоился. Если раньше он думал, что тот один такой бесстыжий разгильдяй, то быстро понял что ошибся и их таких, по крайней мере, двое. О втором молодом господине Не он раньше даже не слышал. Вернее, знал, что такой есть, но на этом все. Почти сразу стало понятно почему – никакими талантами тот не блистал, усердия в учебе и самосовершенствовании не проявлял. Такого адепта быстро прогнали бы взашей из любого Великого ордена, но тот был единственным пока что наследником главы Цинхэ Не. Слабый и беспечный, он почему-то совершенно не стыдился свой слабости и беспечности, а порою казалось – едва ли не гордился ими, так что заставлял всех взирать на себя с долей благоговейного ужаса.
С Вэй Усянем они быстро спеваются. Прогуливать занятия – пожалуйста, шутить над другими дурацкие шутки – не вопрос, бесстыдно флиртовать с девушками в Цайи – тоже в первых рядах, читать у всех на виду непристойные книги – сколько угодно. Пока остальные только заглядывали из-за плеча в щедро иллюстрированные весенние издания или несли почитать в уединении, эти двое раскладывали это на столе и не стыдясь рассматривали, еще и с видом знатоков обсуждая нарисованное.
Цзян Чэн ощущал себя как дома – разгильдяи, алкоголь, похабные картинки, ухлестывание за девушками... Наивно было полагать, что на обучении все будет иначе. Он слишком часто чувствовал себя лишним на этом празднике жизни и готов был, если не переломать ноги, то разбить нос каждому, кто в насмешливой форме бросит что-то насчет того, что молодой господин Цзян, должно быть, еще слишком юн для столь изысканных развлечений. Остальные ничем от него не отличались, но каждый норовил показать себя до невозможности взрослым, поэтому устремлялся за теми двумя к новым вершинам позора и… Цзян Чэн не отставал. Он ненавидел отставать.
Когда Вэй Усянь покинул Облачные Глубины – так было принято говорить «покинул», а не «его вышибли со скандалом», за что Цзян Чэн был безмерно благодарен – стало как-то тихо. Сошли на нет постоянные шумные сборища, вылазки куда-то стали гораздо реже. Дисциплина постепенно восстановилась, и приезжие ученики наконец начали прилежно постигать науки и этикет. Былой сплоченности уже не было. Казалось, раньше все вращалось вокруг Вэй Усяня, да что там говорить, порой Цзян Чэну казалось, что веcь гребаный мир вращается вокруг гребаного Вэй Усяня. Теперь же без этого ядра, к которому стремилось все живое вокруг, их компания распалась на небольшие группки. Людей и сомнительных развлечений в жизни Цзян Чэна резко стало меньше, и он смог уделить надлежащее внимание учебе и хоть как-то восстановить репутацию клана уроненную бедовым товарищем.
Соученики, казалось, все чаще его сторонились, а для самого Цзян Чэна они вдруг из отдельных людей слились в какую-то толпу под названием «Друзья Вэй Усяня» и воспринимал он их так же – всех как одно шумное целое. Выделялся из этой толпы только Не Хуайсан и то лишь потому, что продолжал крутиться рядом. Сперва Цзян Чэну казалось, что он это ради новостей о Вэй Усяне. За те три месяца, что он не отлипал от того, поддерживал во всех авантюрах и смотрел с таким обожанием, наверняка, успел к нему прикипеть и теперь скучал. Цзян Чэн его понимал. Он сам скучал, как бы не убеждал себя в том, что наконец можно спокойно делать то, ради чего сюда и приехал, не боясь каждый миг опозориться. Они с детства никогда не разлучались так надолго.
Так что он добросовестно пересказывал Не Хуайсану письма и дошедшие окольными путями новости о Вэй Усяне. Тот времени зря не терял и своим проступком определенно не тяготился, поэтому новостей было много. Не Хуайсан внимательно слушал целый месяц, пока вдруг не сложил веер, из-за которого пялился на Цзян Чэна крайне задумчиво, и не опустил вниз.
– Цзян-сюн, почему ты все время говоришь о Вэй-сюне? Неужели тебе больше ничего не интересно? – спросил он слегка обиженным тоном.
Цзян Чэн окинул его удивленным взглядом:
– Это разве не тебе о нем говорить хочется?
– Нет, ты сам каждый раз начинаешь о нем. Так сильно скучаешь?
Тогда Цзян Чэн опешил.
– Еще чего! Да без этой головной боли я хоть сплю спокойно! А ты чего тогда таскаешься за мной, если не о своем ненаглядном послушать?
– Хочу и таскаюсь, – Не Хуайсан легко пожал плечами. – Или… – на несколько долгих секунд он снова укрылся за веером и Цзян Чэну привычно захотелось вырвать чертову игрушку и зашвырнуть в ближайшие кусты. Но у паршивца ведь есть еще. – Или ты подозреваешь меня в каких-то коварных замыслах? Цзян-сюн, ты такой жестокий, – капризно протянул Не Хуайсан и Цзян Чэн вспыхнул:
– Перестанешь сходу ляпать все, что в голову пришло, кому хочешь и где хочешь, тогда и дорастешь до коварных замыслов!
– В таком случае… Неужели ты решил со мной поругаться? – он убрал веер и наконец посмотрел прямо.
Цзян Чэн только фыркнул:
– С тобой разве можно поругаться?
– Можно, – ответил тот неожиданно спокойно. – Если очень постараться. Ты, правда, хочешь попробовать?
Цзян Чэну совершенно не хотелось, хоть он и был рожден достигать невозможного.
Не Хуайсан тогда ушел, а через день снова как ни в чем ни бывало кружил вокруг него, болтая всякий вздор. От вздора порой начинала болеть голова, но почему-то он всегда успокаивал. И еще Не Хуайсан неизменно радовал взгляд. Это Цзян Чэн осознал внезапно на исходе четвертого месяца в Облачных Глубинах и с тех пор исправно задвигал эту мысль куда подальше.
***
День с самого утра был неудачным. Занятия снова отменили, что случалось все чаще. Подразумевалось, что в это время приезжие ученики заняты самоподготовкой. На деле же они слонялись без дела и занимались кто чем горазд, разбредшись мелкими группками.
Цзян Чэн сидел, привалившись спиной к дереву и бездумно пялился в облака. По-хорошему, следовало и вправду заняться учебой. Учитель Лань грозился грандиозной проверочной работой, поэтому перелистать конспекты и прочесть пару особо сложных глав из учебника было бы не лишним, но по-настоящему теплая погода не давала и шанса просидеть в прохладной комнате дольше получаса. Цзян Чэн уверял себя, что займется подготовкой после обеда. А пока просто наслаждался теплом и покоем, укрывшись в одном из тихих уголков, что они успели тут разведать.
Вскоре уголка возжелали и другие. Шаги, смех и болтовня ворвались в ранее нарушаемую лишь шорохом листвы тишину. Цзян Чэн поднялся, чтобы выйти из-за дерева и то ли сообщить остальным, что тут уже занято, то ли поискать себе другое место уединения, но замер, услышав разговор.
– Без Вэй-сюна совсем не то.
– Это точно.
– Вон и Цзян-сюн совсем смурной ходит и в библиотеке торчит. Скоро в Лани попросится.
– Ну да, с его мрачной рожей только белые одежды и носить.
Ученики невпопад захихикали.
– А говорил, что останется без своей занозы – и сразу достигнет просветления.
– За ним теперь Не-сюн таскается – чтоб не расслаблялся.
– Нет, Не-сюн – то не то. Он до Вэй-сюна не дотягивает. У того есть стиль и размах.
– Определенно!
– Зато есть польза – в отличие от Вэй-сюна, он его хотя бы слушается.
Цзян Чэн фыркнул, себе под нос. Да уж, далеко-недалеко, но Не Хуайсан при всей своей бесстыжести и разгильдяйстве хотя бы видел берега и знал, где остановиться. И не норовил без конца подтверждать свое превосходство и исключительность. С ним было хоть и не соскучиться, но куда спокойней. Но чего-то все-таки не хватало.
Цзян Чэн потемнел лицом.
Он что, действительно ищет замену Вэй Усяню?! И просто пользуется тем, кто на него похож, чтобы разогнать тоску и получить дозу привычного с детства взаимодействия?
За спиной продолжался разговор, перемежающийся шорохом бумаги и жеванием.
– Зачем, кстати, Не-сюн с ним вечно носится?
– А скучает по сломанным ногам, видимо! Давно дома не был.
Над поляной прокатился дружный смех.
– Да уж, наверное, после его брата даже Цзян-сюна не испугаешься.
Все, это уже слишком! Цзян Чэн с трудом подавил в себе желание кого-то как следует отлупить и, неслышно отлипнув от дерева, быстро зашагал прочь, не желая больше слушать эту неожиданно болезненную чушь. Он с детства слышит, что у него дурной характер, что уж поделаешь. Никому навязываться он не стремится, в конце концов, ему, в отличие от некоторых, и одному есть чем заняться. И вообще, павлин Цзысюань как-то обходился без их компании, довольствуясь свитой из нескольких человек, вот и он как-то проживет. И свита ему не нужна. В следующий раз надо сразу гнать к псам собачьим Не Хуайсана, пусть идет других забалтывать. Ему, наверняка, все равно кого.
Тропа шла под крутым склоном, а наверху среди сосен высилась белоснежная беседка. Оттуда доносились голоса, и Цзян Чэн сбавил шаг, а потом и вовсе остановился. Наверху трое невыносимо прекрасных юношей в белых одеждах о чем-то чинно беседовали с Не Хуайсаном.
Помяни – вот и он!
Чинно беседовали Лани, Не Хуайсан же привычно улыбался и то мельтешил веером пред лицом, то вертел его в руках, словно не мог застыть неподвижно дольше, чем на миг. Похоже, этим и объяснялись его неуспехи в медитации. Лани же стояли с лицами достигшими просветления, но казалось, что они смотрят на Не Хуайсана, как на нечто трагически неизбежное.
Цзян Чэн же смотрел с мыслью, что смотреть на него куда приятней, чем на застывшую красоту его собеседников.
Не Хуайсан раскланялся с Ланями, завертел головой по сторонам, словно решая куда пойти, потом заметил его, засиял и замахал рукой с веером.
– Цзян-сюн!
Чрез миг он уже несся вниз по склону, ловко прыгая с камня на камень. И куда только эти скорость и ловкость девались на тренировочной площадке?! Почти в самом низу он все-таки оступился. Из-под тонкой подошвы посыпались мелкие камешки, Не Хуайсан взмахнул щегольскими широченными рукавами и кое-как выровнял положение, хитро вывернув руку с раскрытым веером. Вместо руля он у него, что ли?
Ага, и рукава вместо ветрил. Цзян Чэн закатил глаза. Хорошо хоть не скатился кубарем ему под ноги – вот позор был бы. Впрочем, у Не Хуайсана было свое представление о том, что является позором и, кажется, оно полностью вписывалось в пункт «Ничего». С него бы сталось так и валяться на земле и заливисто хохотать, а потом еще расписывать случившееся в красках перед каждым желающим послушать, словно похваляясь своей неуклюжестью. Цзян Чэн не мог представить, каково быть таким человеком.
– Ох, постой, – Не Хуайсан вцепился в его плечо, переводя дыхание. Цзян Чэн все-таки поддержал его за локоть.
– Ты чего к этим пристал? Они тебя одними своими лицами не пугают? – проворчал он. Не Хуайсан издал короткий смешок и наконец выпрямился.
– Да нет, они нормальные ребята. Мы о Ночной охоте договаривались, – он перевел дыхание и обмахнулся пару раз веером. Цзян Чэн покосился на него с изумлением, понятия «Не Хуайсан» и «Ночная охота» плохо вязались друг с другом в его картине мира.
– Ты хоть раз там был?
Ответом стал удивленный взгляд.
– Конечно. Но я не особо люблю это дело, – признался Не Хуайсан, немного выравнивая пошатнувшиеся представления о себе. – Разве что, когда тварь редкая и сложная.
Картина стала еще более невероятной. Цзян Чэн тряхнул головой. Начало закрадываться подозрение, что его разыгрывают. Он скептически покачал головой.
– Не могу представить, как ты бьешь тварей, уж прости.
– Ай, Цзян-сюн, ты как скажешь! – Не Хуайсан рассмеялся и стукнул его сложенным веером по локтю. – Конечно же, я не бью тварей – куда мне! Я всего лишь их выслеживаю и загоняю в ловушки, а добивают другие, – он широко улыбнулся, а Цзян Чэн почему-то ощутил, как по спине пробежал холодок. – Но вообще брат не велит мне ходить на Ночную охоту, если не может пойти со мной. Он сам или Сичэнь-гэгэ. Так что я не слишком часто туда выбираюсь, – продолжая болтать, Не Хуайсан легко зашагал рядом. – Я тогда так жалел, что не полетел с вами на озеро Билин. Чертовы экзамены!
– Все равно сдал через пень-колоду, – напомнил Цзян Чэн и получил в ответ полный муки стон.
– Вот именно!
– Завтра у нас тоже проверочная.
Не Хуайсан поднял на него трагический взгляд, и Цзян Чэн уже приготовился стоически выдержать атаку и не расстаться с общением дать списать, но тот вдруг снова повеселел.
– Охота вечером. Так что мы успеем все сдать.
– Мы? – Цзян Чэн сбился с шага, Не Хуайсан быстро закивал, несколько раз стукнув в такт веером по ладони.
– Конечно, ты тоже идешь. Я договорился.
Цзян Чэн очень хотел бы узнать, как именно тот продавил адептов Лань, чтобы они согласились взять чужака, но эта мысль быстро исчезла под волной неподдельной радости. Он уже давно не выбирался на Ночную охоту. В окрестностях Облачных Глубин охотились местные адепты, а лететь куда-то специально, значило тратить время, которого и так не хватало, если он собирался совершенствоваться в науках и боевом мастерстве. Цзян Чэн преисполнился благодарности и уже собирался как-то ее выразить, как вдруг, сопоставил все ранее сказанное.
– То есть молодой господин Лань тоже пойдет?
Градус привлекательности вылазки снизился. Одно дело рядовые адепты, другое – наследник Главы Ордена. Придется гораздо больше думать о том, как отстоять честь Ордена и не уронить репутацию, чем реши он просто расслабиться и насладиться охотой с равными. Впрочем, без Вэй Усяня под боком сохранить подобающее впечатление удавалось куда проще.
– Нет, он будет занят, – Не Хуайсан взмахнул веером куда-то в сторону. – Я ему сказал, что ты за мной присмотришь, – сообщил он и расплылся в улыбке от уха до уха, прищурив глаза. Цзян Чэн резко остановился, едва не споткнувшись.
– Эй погоди! Кто тебе сказал, что я на это подпишусь?!
– А иначе нас не возьмут, – непреклонно сказал Не Хуайсан, возобновив плавные движения веера. Цзян Чэн посверлил его тяжелым взглядом, который не производил на Не Хуайсана ровно никакого эффекта, пока тому самому не захочется впечатлиться.
– И с чего это меня сочли достойным такой чести? – спросил он язвительно. Где-то чуялся подвох.
– Сичэнь-гэгэ видел тебя на озере. Он высоко о тебе отозвался.
– Он тебе про меня рассказывал? Зачем?
– Я сам спросил, хотел узнать, как там все было.
– То есть, рассказов Вэй Усяня тебе было мало? – Цзян Чэн недоверчиво прищурился. Не Хуайсан пожал плечами.
– Вэй-сюн о себе рассказывал в основном, а Лани о своих Двух Нефритах. Про тебя никто не говорил, пришлось спрашивать.
Цзян Чэн почувствовал, как на сердце наползают тучи. И все же…
– Зачем тебе понадобилось обо мне расспрашивать?
– Просто так. Почему нет?
Цзян Чэн выдержал очередной пристальный взгляд из-за веера. Казалось, что Не Хуайсан что-то прикидывает, но не успел он предположить варианты, как тот резко бросился вперед и повис на нем, протянув совершенно детским голосом:
– Цзян-сюн, оказывается, ты такой сильный и смелый. Будь моим старшим братиком!
– Да ты!.. – Цзян Чэн едва не задохнулся, пытаясь стряхнуть его со своей шеи. – Я младше тебя, дурачина!
– Ой, ну почему везде эти условности, – сокрушенно пробормотал Не Хуайсан, отпуская его и, словно ничего не произошло, продолжая улыбаться и отходя на пару шагов назад. – Завтра вечером повеселимся как следует! – отсалютовав веером, он умчался куда-то по одной из многочисленных дорожек, только галька зашелестела под ногами и полы одежд взметнулись вокруг тонких икр. Через несколько мгновений из-за угла павильона раздалось: «Не бегать!» и извиняющиеся причитания.
Цзян Чэн устало прикрыл глаза ладонью. Прекрасно! Одну головную боль сбросил, завел вторую. На охоту хотелось до возбужденной дрожи, присматривать за безалаберным Не Хуайсаном – не слишком. К тому же он не знал, чего ждать от того в деле. Да еще и слишком ярко вставала перед мысленным взором грозная фигура Лань Сичэня, а когда рядом с тем возвысилась фигура Чифэн-цзюня, Цзян Чэн уже был готов бежать к Ланям и говорить, что он никуда не пойдет. Но на Ночную охоту хотелось все же слишком сильно.
Он твердо намеревался до ужина прочесть еще несколько глав особо нудного исторического трактата, хотя тот ужин что был, что не был. Еда в Облачных Глубинах была специфической – пресной и, казалось, совсем не сытной. Даже странно, как их адепты умудрялись не шататься на ветру с такой кормежкой, а наследники клана вымахали такими здоровыми. То ли привычка многих поколений, то ли они тоже тайком где-то кормятся. Цзян Чэн отогнал мысли об острой и горячей еде из Цайи – он не мог себе позволить тратить время на беготню туда-сюда. Он погрузился в книги, пытаясь что-то выписывать, но знания отказывались лезть в голову. Сдавшись наконец, он пошарил взглядом по столу и выцепил сборник поэзии, который ему кто-то сунул еще недели две назад, прочесть он его уже успел, вернуть пока нет, потому что забыл кому. Что ж, это не настолько явное развлечение, как прогулка за едой. По крайней мере, он может ненадолго отвлечься и быстро вернуться к учебе.
Не тут-то было.
– О, Цзян-сюн, ты здесь, оказывается! – радостный голос донесся от распахнутого окна.
Он его выслеживает, что ли? Несколько часов назад расстались! Цзян Чэн со стуком захлопнул книгу.
– Где мне еще быть?
– Ну, там остальные думают сгонять город за едой и, – Не Хуайсан особо выделил эту часть фразы, – не только едой, а потом засесть у кого-то в комнате. Я думал, ты с ними пойдешь.
– Не пойду, – отрезал Цзян Чэн. – Опять забыл, что у нас завтра?
– Ой не напоминай, – трагически простонал Не Хуайсан, по-свойски переваливаясь через подоконник и заползая в комнату. – Я сбежал от книг, пока они не сожрали мою юность.
– Тогда вылезай обратно, их тут целая гора – от твоей юности и косточки не станется, – едко заметил Цзян Чэн, но Не Хуайсан уже прикрыл за собой окно и шлепнулся за стол напротив.
– А ты меня защитишь, – безапелляционно заявил он и сразу заметил то, что Цзян Чэн попытался незаметно сунуть под гору учебников. – О, у тебя тоже есть этот сборник. А я свой кому-то одолжил и теперь не могу найти, куда он уплыл по рукам.
– Возможно, это твой и есть, – Цзян Чэн вытащил книгу обратно, чуть не завалив на пол остальные. Не Хуайсан придирчиво оглядел обложку, страницы, которые кто-то загибал, и кляксу на обрезе. Он медленно нахмурил брови и крепко сжал губы, лицо приняло негодующее выражение. Странно, но даже будучи рассерженным, он умудрялся выглядеть… мило?
– Он ко мне уже попал таким, – поспешно заверил Цзян Чэн. Не то чтобы он боялся гнева Не Хуайсана – существовал ли такой гнев вообще в природе? Но почему-то все его естество протестовало против попытки его вызвать.
Не Хуайсан еще посверлил испорченную книгу взглядом, а потом прикрыл глаза и сокрушенно покачал головой.
– Ну что за люди! Зачем портить красивые вещи? – он выглядел сильно расстроенным. – Так бы и поотрывал руки, – добавил он неожиданно.
– Отрывать руки за какие-то вещи – не соответствует правилам Облачных Глубин, – назидательно заметил Цзян Чэн. Эта снова так внезапно вспыхнувшая кровожадность, пустила ему по позвоночнику волну мурашек. Захотелось скорее разрядить обстановку. В чем он, к сожалению, был не мастер.
– Чужие руки, тем более растущие явно из задницы, меня волнуют в разы меньше чем мои вещи, – отрезал Не Хуайсан, возвращая книгу на стол.
– Вот и не одалживай свои вещи всем подряд, чтобы они их портили.
– Но хорошими вещами ведь хочется поделиться, – он пожал плечами и погладил обложку с ивовыми ветвями кончиками пальцев. – Мне он тоже в подарок достался. Сичэнь-гэгэ привез.
Цзян Чэн ощутил привычное раздражение и на этот раз не смог себя сдержать.
– Да перестань ты его так называть уже, – бросил он и отвернулся, вперившись в давно потухшую курительницу.
– Почему? – Не Хуайсан удивленно замолк на полуслове. Потом наклонился в сторону, пытаясь заглянуть ему в лицо. Длинная челка легко заскользила по лбу, волосы стекли по плечу. Цзян Чэн поспешно отвернулся в другую сторону.
– Тебе пятнадцать, а не пять, – проворчал он.
– Да? Ты уверен?
– Я хорошо помню, как мы за это пили.
– Ах значит, ты все-таки помнишь, – голос Не Хуайсана звучал откровенно насмешливо. Цзян Чэн окончательно взвился.
– Так, – он с силой впечатал ладони в стол и привстал, подаваясь вперед, – проясним. Я помню, по какому поводу мы тогда пили. А уж что я делал, будучи в нетрезвом уме, или что вы, придурки, делали с моим бесчувственным телом – дела не касается. Понятно? – он уставился Не Хуайсану прямо в глаза. Тот застыл, выпрямившись и таращась в ответ. Цзян Чэн вдруг обнаружил, что их носы почти соприкасаются, и шарахнулся назад. Не Хуайсан тотчас же развернул пред лицом веер, и Цзян Чэну стало жизненно необходимо узнать, что за выражение он там прячет. Если хихикает – самое время повозить насмешливой физиономией по столу. Но почему-то попытка представить, как он это сделает, с треском провалилась. Цзян Чэн с удивлением понял, что может вообразить, как задает хорошую трепку любому из своих знакомых, кроме сидящего напротив. Вот сгребет он его сейчас за волосы на затылке и… на этом способность мыслить отключалась, не дойдя до логичного пункта «треснуть лбом об стол». Зато появлялось желание скорее бежать из комнаты куда подальше.
Не Хуайсан выглянул из-за веера сперва одним глазом, потом двумя, потом свернул его и, словно испытывая неловкость, снова схватился за тот самый сборник.
– Тебе что-то отсюда понравилось?
– Ну, кое-что, – Цзян Чэн замялся.
– А мое любимое вот это, – Не Хуайсан неожиданно мелодичным и чистым голосом продекламировал что-то из того, что было ближе к концу. Что-то нейтральное о природе и течении жизни. Цзян Чэну эта часть тоже нравилась. – И еще одно, – он наизусть прочел еще несколько строф и бросил чрез стол лукавый взгляд. – Теперь твоя очередь.
Цзян Чэн несколько раз удивленно моргнул.
– Очередь декламировать стихи?
– Ну да, должен же хоть где-то в этом месте быть культурный отдых, а не только пьянка, чтение непристойностей и порча чужого имущества.
Не Хуайсан расплывается в насмешливой улыбке и Цзян Чэн фыркает, а потом неожиданно повторяет что-то из того, что ему особенно понравилось. Не Хуайсан подхватывает – и так они по очереди читают друг другу стихи. Сначала из многострадального сборника, потом другие, от нейтральных сюжетов переходя к чувственным переживаниям и сбиваясь на откровенно любовную лирику. И Цзян Чэн благодарен своему собеседнику за то, что тот продолжает эту непринужденную дуэль, не спрашивая его, откуда он такое вычитал и почему запомнил.
За окном стемнело. Как всегда в горах – резко, словно кто-то одним махом задул все свечи. Свечи же в комнате продолжали светить мягким светом, огоньки слегка трепетали, рождая мерцающие тени. Цзян Чэн продолжал сидеть за столом, Не Хуайсан перебрался на его кровать, привалившись спиной к стене, и болтал ногой, свисающей с края. Веер остался лежать на столе среди книг. Вскоре стихи кончились, и они лениво перебрасывались ничего не значащими репликами, глядя по сторонам. Паузы становились все длиннее, и в них, казалось, воздух наполнялся чем-то странно тяжелым и тягучим. Цзян Чэн ощущал, как в животе скручивается узел – то ли тревога, то ли ожидание чего-то. Почему-то пришла мысль, что несмотря на то, что в комнате разворачивается совершенно рядовая ситуация, на самом деле совершенно непонятно, что происходит.
Наконец он, словно наблюдая за собой со стороны, подошел к двери и запер ее, потом одним взмахом руки погасил свечи и сел на кровать рядом с Не Хуайсаном, так же прижавшись спиной к стене и уставившись на противоположную, где лежали витиевато скрученные пятна лунного света, льющегося сквозь резную оконную решетку. Очень хотелось повернуть голову, но почему-то это оказалось непосильным, Цзян Чэн напряг слух – казалось, Не Хуайсан в темноте перестал дышать. Он скосил взгляд в сторону, но тут же увел его вниз. Между их лежащими на смятом покрывале руками было всего ничего. Цзян Чэн не знал, с чего ему пришла в голову эта мысль.
Казалось, каждая конечность налилась свинцовой тяжестью, словно после тяжелейшей изматывающей тренировки, когда каждая мышца мелко дрожит. Тело с готовностью откликнулось на воспоминания, и Цзян Чэна и правда заколотило. Сбоку донесся едва слышный вздох, и он почти физически ощутил, как сидящего рядом тоже трясет.
Да что ж такое?! Они что, что-то не то выпили или съели? И зачем вообще сидят тут рядом в полной темноте, словно чего-то ожидая?
Снаружи послышались шаги. Кто-то постучал, потом подергал дверь. Шаги отдалились и снова приблизились уже с другой стороны. Цзян Чэн замер, словно в засаде на охоте. Хотя почему-то сейчас он чувствовал себя не охотником, а затаившейся добычей. Лунное панно на стене накрыла тень. Кто-то заглянул в окно.
Что-то увидел? Почему-то хотелось, чтобы ничего. Только непонятно почему.
Наконец шаги отдалились. Цзян Чэн судорожно выдохнул. Что происходит, в конце концов? Что за дурацкая ситуация и ощущения?! Точно съели не то. Что они вообще ели? Вроде ничего... Точно! Они же на ужин не попали, пока тут питались искусством. Вот на голодный желудок в голове и мутится.
Цзян Чэн испытал колоссальное облегчение.
– Пойдем, найдем что-то поесть, – бодро предложил он. Вернее, ему хотелось сделать это бодро и непринужденно. Вместо этого из горла вырвался какой-то хрип, в котором вряд ли можно было разобрать слова.
– Д-да, – отозвался Не Хуайсан каким-то сорвавшимся высоким голосом.
Цзян Чэн сполз с кровати, на негнущихся ногах добрел до двери и распахнул ее. Не Хуайсан стрелой прошмыгнул наружу, едва не сшибив его с ног, врезался в перила веранды и вцепился в них, хватая ртом холодный ночной воздух. Цзян Чэн остановился у него за спиной, переминаясь с ноги на ногу. Предложить ему помощь? Что с ним такое? Да и у самого испарина на лице… Не Хуайсан вдруг резко подался вперед, впечатываясь животом в перекладину, словно желая вывалиться с веранды на землю.
– У меня есть, – вдруг сообщил он уже почти нормальным тоном. – Еда. У меня в комнате, – он выталкивал слова из себя вместе с воздухом.
Все чувства Цзян Чэна завопили о том, что идти в ту комнату еще более опасно, чем оставаться здесь, но голод и здравый рассудок быстро задавили панические мысли. Наверное, ему нужен не только нормальный ужин, но и хорошая медитация.
Они сходят с веранды и двигаются в потемках. Рядом, но между плечами расстояние шага. На полдороги их радостно окликают.
– А, вот вы двое где! Только вас все ждут.
Цзян Чэн не успевает возразить, а его уже хватают за руки и тащат в другую сторону, к обманчиво тихой комнате, внутри которой уже битком набито людей, стол заставлен сосудами с вином и едой. Он едва ли не бегом несется туда. Ему не хочется ни людей, ни вина, по почему-то то странное чувство шепчет, что там, в компании алкоголя и разгильдяев, куда безопасней, чем в уединенных комнатах. Он поворачивает голову и ловит странный взгляд – один из проклятых странных-взглядов-из-за-веера, только веера сейчас нет – остался среди книг. Поэтому Не Хуайсан искусно использует широкий рукав. Ткань ниспадает вниз, колыхаясь таинственными складками. Цзян Чэн поспешно отводит взгляд и позволяет усадить себя на подушку и сунуть в руку чарку.
Он все еще не умеет нормально пить.
Он как будто отключается и позволяет себя унести, не особо понимая, что делает и что творится вокруг. От него никто и не требует быть душой компании, только слышится откуда-то шепот, что он сегодня подозрительно спокойный. Спокойный, как же, когда в душе творится что-то совершенно мутное и неясное.
Одно радовало – он наконец поел.
Очнулся он далеко за полночь. В комнате было почти темно, одинокая свеча не разгоняла тьму, а лишь сгущала ее в углах. На столе высились пустые сосуды. Один опрокинули недопитым – из него натекла с низкого столика вниз темная лужа, остро пахнущая вином. Тут же ошметки промасленной бумаги и грязная посуда. Все расползлись от стола. Кто порасторопней – заняли пару кроватей, остальные попадали кто где. Себя Цзян Чэн обнаружил на полу, лежащим головой на чьих-то коленях. На чьих именно, выяснил сразу – по очутившимся рядом с лицом поясным подвескам. Сам Не Хуайсан сидел, привалившись спиной к кровати и перебирал пальцами его волосы. Ощущение было странным и непривычным – никто его так не касался, может, только сестра и в далеком детстве, – но до одури приятным. По виску и скуле бежали колючие мурашки, казалось, скатываясь вниз по губам и шее куда-то за ворот, рождая щекотку в горле и груди. Цзян Чэн было устыдился такого бесстыдного положения и решил встать, но обнаружил, что у него на боку уже кто-то лежит. А еще чье-то похрапывающее тело придавило ноги и просто напрашивалось, чтобы его пнули. Но было лениво. На кровати напротив темная куча, кажется, спала, а над головой возились и хихикали.
Цзян Чэн собрал в кулак всю свою серьёзность и ответственность и сипло поинтересовался:
– Может, уже разойдемся? Скоро рассвет.
Рука, гладящая его волосы, остановилась и исчезла. Цзян Чэн ощутил легкую досаду.
– Не знаю, Ваньинь-сюн, – донеслось из темной кучи с кровати напротив, – ты-то, может, и разойдешься. А я только расползусь и то не дальше порога.
За спиной захихикали громче, потом, кровать скрипнула, словно там кто-то резко сел.
– Точно! Рассвет! Я знаю отличное место, откуда его можно посмотреть. Пойдемте все!
– Это что еще за бодрый идиот выискался? – раздался еще один хриплый голос из темноты. – Какой тебе рассвет?
– Лучший рассвет в этих горах, гарантирую, – «бодрый идиот» скатился с кровати, с размаху наступив Цзян Чэну на руку, за что был обруган, но не расстроился и наскоро извинившись, начал тормошить остальных.
– Какого хрена? – ругались с кровати. – Что за ажиотаж, в тебя что, Не-сюн вселился? А его почему подозрительно не слышно?
– Он занят – его Цзян-сюном придавило. Подымайтесь все.
Цзян Чэн издал раздосадованный стон и медленно сел, сбросив с себя сопящих товарищей. Вставать надо было раньше, до того, как все решили на них уставиться.
Наконец полусонные, невпопад зевающие и переругивающиеся, они поплелись по тропинкам куда-то в сторону черных громад гор. Луна уже закатилась и стало темно, хоть глаз выколи, но зажечь свет было бы гарантированным шансом попасться кому-то из Ланей, патрулирующих территорию, а с утра получить пару десятков палок по спине или направление на переписывание очередной книги правил – не знаешь, что хуже.
Наступил особенно холодный предрассветный час, выпавшая роса намочила ноги и края одежд, зябкий влажный воздух пробирался под ткань, заставляя кожу покрываться мурашками.
– Зачем мы туда тащимся, там темно и холодно, – ныл Не Хуайсан. Он едва переставлял ноги, и Цзян Чэн тоже отстал.
– Вот и сидел бы в комнате.
– Э нет, вдруг там что-то интересное случится?
Цзян Чэн только закатил глаза и прибавил ходу. На самом деле он бы и сам с удовольствием остался в комнате, но в компании двух пьяных тел, которые они так и не смогли растолкать, это было бы совсем позорно. Или в компании двух пьяных тел и неженки Не Хуайсана – ничем не лучше. Впрочем, если бы без пьяных тел и снова в его комнате... Он бы снова запер дверь и погасил свет. И сел бы на кровать. Или даже лег бы. Он не знал зачем. Возможно, это что-то бы прояснило.
Горная тропа становилась все более крутой и каменистой, кое-где приходилось карабкаться. Делать это в полной темноте казалось самоубийственным, но они были молоды и у них к крови все еще бурлил алкоголь. Где-то в хвосте жаловался на тяготы пути Не Хуайсан, но Цзян Чэн мстительно не оборачивался. Нечего было тащиться за всеми. На Ночную охоту он еще собрался! Цзян Чэн, похоже, будет там его на своем горбу таскать по кочкам. Но где-то краем сознания он понимал, что вот сейчас пытается держаться от него подальше вовсе не потому, что его раздражает нытье, а по какой-то другой причине – связанной с запертой дверью и темной комнатой.
Наконец тропа вывела их к узкой расщелине в отвесной скале. Протиснувшись в нее, они оказались на довольно узком выступе. Вниз уходила такая же отвесная стена, а сверху нависал козырек, закрывая в непогоду от дождя и холодного ветра. Что там за обрывом пока видно было плохо – едва начало сереть.
– Ох, ну и место. Да кто сюда в темноте лезет, тут же сверзиться – раз плюнуть! – возмутился кто-то зашедший далеко вперед.
– А вот поэтому надо всегда с собой меч носить, – назидательно ответил кто-то еще. Меча не было ни у кого.
Пока все перепирались. Цзян Чэн решительно занял торчащий посреди площадки высокий камень, всем своим видом, уже различимым в предрассветной серости, показывая, что никто его отсюда не сдвинет. Желающих и не нашлось. Остальные усаживались внизу, кто привалившись к скале, кто отчаянно свесив ноги в пропасть. Площадка быстро забилась людьми, и протиснувшимся в расщелину последними уже некуда было сесть, только топтаться у входа.
– Ну вот, столько тащились и ничего толком не видно, еще и стоять на своих двоих, – протянул Не Хуайсан капризным тоном.
– А тебе никто не обещал почетные места с подушками, – отозвались из первых рядов с чувством превосходства.
– А зря, – вздохнул Не Хуайсан, оглядывая плотно сидящую толпу в поисках прогалин. Стоящие рядом присоединились, а сидящие плотнее сомкнули ряды, не собираясь позволить захватчикам втиснуться между ними.
– Даже не смотрите, – мрачно посоветовал Цзян Чэн со своего камня. – Только вторым слоем.
– Хитрый какой – сам лучшее место захапал, – фыркнул один из стоящих, а Не Хуайсан вдруг радостно хлопнул себя по бедрам:
– Отличная идея Цзян-сюн! – и с размаху плюхнулся ему на колени.
– Жить надоело?! – взревел Цзян Чэн, вскакивая и почти скидывая его на головы сидящим, но Не Хуайсан вовремя обхватил руками его шею (утром репетировал, что ли?), а сам он заметил хищно сверкнувшие в рассветной мгле глаза нацелившихся на почти освободившийся камень, поэтому тяжело упал обратно, кажется, отбив себе зад.
– Сам предложил ведь, поздно метаться, – Не Хуайсан поерзал, устраиваясь поудобней и явно намереваясь не сдавать своих позиций. Цзян Чэн только скрипнул зубами, чувствуя, что его поймали в ловушку, как ту неведомую редкую тварь.
– Не-сюн, да ты, гляжу, совсем бесстыжий, – протянул кто-то не столько с возмущением, сколько с восхищением. С другого конца площадки ему ответили:
– До Вэй-сюна ему все равно далеко, тот бы прямо на шею сел.
Над площадкой грохнул взрыв смеха.
– Зачем на шею? – добавил кто-то третий. – Он бы сюда первым прибежал и лучшее место занял. А если бы не первым, то быстро спихнул бы Ваньинь-сюна и он бы сейчас не сидел такой гордый, а теснился с нами.
– Точно-точно, – закивали вокруг.
Цзян Чэн почувствовал, как из глубин его сущности поднимается что-то темное и опасное, заполняет грудь, так что становится трудно вдохнуть. Дерет горло и почти застилает зрение темной багровой пеленой. Не ярость – горечь. Захотелось оказаться где-нибудь подальше от всей этой толпы. В конце концов, почему он с ними таскается? Они ему никто и даже особо не нравятся, если задуматься. И недосып уже начал напоминать о себе. Сейчас еще нормально, а скоро обернется тяжестью голове и тошнотой. В обед им писать проверочную. Вот все дружно и засыплются. А вечером та самая Ночная охота, на которую он уже не раз пожалел, что согласился. Вот будет смеху, если его зазевавшегося какая-нибудь тварь сожрет. Или он завалится в ближайшие кусты и проспит там всю охоту.
В себя привело осторожное касание. Пальцами той руки, которой обхватил его за шею, Не Хуайсан невесомо поглаживал его плечо. Чрез ткань было почти неощутимо, но внезапно от этого места разливалось тепло, заставляя горькую тьму внутри недовольно заворчать и уползти в свою нору.
Еще сильнее посветлело. Наконец стало заметно, что за пределами площадки не пустота, а захватывающий дух вид на долину с водопадами, а выше над седловиной гор ширилась алая полоса рассвета, постепенно заливая низкие облака малиновым и золотым. От этого рассветный холод ощущался еще отчетливей. Цзян Чэн снова почувствовал, как его колотит дрожь.
– Тоже замерз? – Не Хуайсан почти уткнулся губами ему в ухо, так, чтобы никто не услышал. Горячее дыхание щекотно согревало кожу.
– Сам как думаешь? Поперлись в чем были в горы, – проворчал Цзян Чэн, тоже почти не слышно. Но на них не обращали внимания, все завороженно таращились вперед. Можно было бы… Можно было бы что? Снова из тех дурацких мыслей ни о чем.
Не Хуайсан вдруг отпустил его шею и схватил обе ладони в свои.
– Да уж, совсем ледышки, – авторитетно заявил он, прежде чем Цзян Чэн успел возмутиться или вообще сто-то сказать, и сунул его руки себе в рукав. – Ну вот, а ты еще спрашивал, зачем нужны такие широкие – сюда все поместится.
Цзян Чэн медленно согнул и разогнул пальцы, подушечками ощущая кожу, сразу же покрывшуюся мурашками и с вставшие дыбом волоски. Не Хуайсан положил сверху вторую ладонь, завернутую в рукав. Руки и правда быстро согревались.
Они так и сидели не двигаясь, грея руки и, прижавшись щекой к щеке, глядя на поднимающийся из-за горного склона алый диск.
– Цзян-сюн.
– Что?
– Дашь списать сегодня?
– Обойдешься.
Солнечные лучи залили долину и коснулись прикрытых век.
@темы: Арт, Свой пейринг, mini OTP wars, Не Хуайсан/Цзян Чэн, Текст
-
-
05.05.2020 в 00:50И арты прямо как иллюстрации, здорово
-
-
05.05.2020 в 00:53-
-
05.05.2020 в 08:50В 13 сантиметров помимо того, что это очень мило (прекрасный кинк уруру), дивно нравится текстура
-
-
05.05.2020 в 09:56-
-
05.05.2020 в 10:16-
-
05.05.2020 в 10:35-
-
05.05.2020 в 10:51-
-
05.05.2020 в 17:41милый арт, который хочется разглядывать, столько интересных деталек!
ыыыы, спасибо за вансяней на заднем плане!
Непонятное
Какой хороший текст! В тот момент, когда они вдвоем в темной комнате, я переживал за их отношения больше, чем за свои ))) Это было так напряженно и круто!
-
-
05.05.2020 в 19:38Спасибо! Автор рад, что удалось вызвать положительные эмоции
И арты прямо как иллюстрации, здорово
За это отдельное большое спасибо!
Mark Cain, Спасибо-спасибо
zaf, ЦЧ вырос и засмущался
И не понял, почему засмущался, но сейчас придумает рациональную причину
Но как от фоновых вансяней болюче и ангстово-то, ааа
Не надо ангстово! Мы же знаем, что у них все будет хорошо!
дивно нравится текстура
Это все магия туши
Спасибо за отзыв!
серафита, Спасибо большое!
sevasta, Спасибо за развернутые впечатления
(или нарочно выглядывают перед нужным человеком, чтоб он привыкнуть успел?
Вряд ли он в таком возрасте об этом задумывается, просто ведет себя как всегда и везде, но обычно у людей нет намерения к нему присматриваться. А тут у кого-то оно появилось
**yana**, Спасио за отзыв!
Keishiko, Это неотъемлемая часть пейзажа тех времен
TandMfan, Спасибо большое!
ыыыы, спасибо за вансяней на заднем плане!
Они туда сами напросились! И дивно вписались)
В тот момент, когда они вдвоем в темной комнате, я переживал за их отношения больше, чем за свои
О, вот это лучший комплимент автору
-
-
05.05.2020 в 20:57-
-
05.05.2020 в 21:44Очаровательный арт. Спасибо!
Вансяни на заднем плане также порадовали.)
13 сантиметров
Как это мило!
-
-
10.05.2020 в 20:31Эльхен Каэрия, Спасибо за отзыв