вдарим булковаленков в этой дыре
Название: Не сейчас
Команда: Sangcheng team
Персонажи: Лань Сичэнь/Не Хуайсан
Тип: текст
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: NC-17
Размер: мини, 3036 слов
Примечание: постканон; вдохновлено разнообразными дискуссиями о постканоне
Саммари: Неудавшаяся попытка поговорить.
Благодатная тишина пустой комнаты встречает ощущением упавшей с плеч тяжести. Лань Сичэнь закрывает дверь, проходит мимо столика с нетронутыми бумагой и кистями, одним взмахом руки зажигает свечи и следующим – гасит их. Он опускается на кровать, тяжело уперев локти в колени и спрятав лицо в руках. После медитаций и голодовок он слишком слаб для длительных выходов наружу. Возможно, следует нарисовать табличку «Уединение – значит уединение». Прежде всего, для себя самого.
Народная молва говорит, что Глава Лань заперся в уединении и больше не выходит наружу. Некоторые легенды даже отправляют его далеко в недоступные горы. На самом деле он время от времени покидает свою обитель. Семейные сборы, важные собрания кланов. Только здесь – выйти за пределы Облачных Глубин он не решается с тех самых пор, как вернулся с церемонии запечатывания проклятого гроба. Перед глазами до сих пор стоит внешний саркофаг, расписанный сдерживающим печатями, множество заклинателей, обступивших его и сфокусировавших все силы на одной невысокой фигуре, замершей в главной точке – взгляд устремленный перед собой, жесткая складка рта, пальцы сложены в печать. Безукоризненно точные движения и твёрдый голос, раздающий указания. Все проходит идеально. Лань Сичэнь с каждой минутой мрачнеет все сильнее. Дядя говорил, что ему не стоит прилетать сюда. Но это был его долг, прежде всего перед самим собой. Дядя сам хотел этим всем заняться, но Не твердо отклонили его предложение. В итоге он весь ритуал стоял рядом с Лань Сичэнем с таким же мрачным лицом, а в конце пробормотал что-то про жареного петуха.
Глава Не всего лишь вежливо обращается к ним, когда того требует этикет, в остальном ходит нехарактерно для себя предельно сосредоточенный и молчаливый. Только Лань Сичэнь замечает, как подрагивают пальцы, сжимающие неизменный веер, который он ни разу не развернул. После всего он кажется отрешенным и смертельно спокойным.
– Как ребенок, который долго рыдал и наконец сил не осталось, – шепчет кто-то в толпе. Лань Сичэнь оборачивается, но не может понять, кому принадлежал тот голос, кажется женский. Он и сам чувствует себя измученным ребенком, который хочет, чтобы его утешили, рассказали сказку и уверили, что все будет хорошо.
Сегодняшнее собрание кланов в Облачных Глубинах превращается в муку, но он стоически его выдерживает, хотя ему совершенно противно все вокруг. Все кажется фальшивым и нереальным, словно смотришь, сквозь мутное цветное стекло. Дядя твердо отстраняет его от высказывания по важным вопросам. Ненавидящий сборища брат тоже здесь и в своей неповторимой манере оберегает его от всех. Под конец он не выдерживает и крайне непочтительно огрызается на дядю и сбегает от брата, пока тот не сказал и не сделал кому-то из гостей что-то непоправимое. Лань Сичэнь знает, что в таком случае это будет со всех сторон справедливо и правомерно, но никому не нужно. Его переполняет благодарность за заботу, но он не хочет, чтобы ее отравляла досада. Поэтому уходит сразу, как только позволяют приличия. Это никого не удивляет.
Он сидит на краю кровати несколько часов, бессмысленно созерцая пейзаж за окном. Надо встать и хотя бы снять парадные одежды, помыться, поесть или просто снова сесть в медитацию, хотя он уже понимает, что сейчас это не способ стать сильнее и успокоить дух, а просто бегство от всего на него обрушившегося. Но он не может пошевелиться. Он поглощен ощущением, что что-то должно произойти, и изо всех сил старается не думать об этом. Но когда звезды плотно усыпают небо и снаружи гаснут все фонари, открывается дверь, впуская ночной сквозняк.
Легкие шаги пресекают комнату, тяжелая ткань шуршит по циновкам. Завернутая в многочисленные одежды фигура останавливается у окна и поворачивается к нему. Сколько раз он видел эту картину?
– Как ты здесь оказался, Хуайсан?
Тот лишь пожимает плечами и сухо отвечает:
– А мне кто-то запретил? Я все еще могу беспрепятственно сюда приходить. Ты такой беспечный.
Лань Сичэнь качает головой. Ему и в голову не пришло бы закрыть для него барьеры на подходе к дому. Он и не думал, что тому понадобится сюда прийти после стольких лет. А даже если и придет, то какой от этого вред? Интересно, сколько уже было тех, кто думал так же и поплатился за беспечность?
Они не оказывались здесь наедине с тех самых пор. Тех нескольких военных лет, когда весь мир трясло и переворачивало с ног на голову. Которые многие помнят отрывочно и содрогаются от некоторых воспоминаний. И что-то до сих пор кажется сном – дурным или просто странным и невозможным.
Он тогда метался между передовой и медленно восстанавливающими Облачными Глубинами, не забывая на полпути заглянуть к младшему брату и убедиться, что он и тот невозможный человек не упростили врагу жизнь взаимоуничтожившись. Возвращаясь домой с ворохом новостей, вопросов, которые следовало незамедлительно обсудить и решений, которые следовало принять, Лань Сичэнь всякий раз высматривал среди толп встречавших одного человека. Потом ускользая хоть ненадолго от дел и старейшин, он вел его в этот дом, делился новостями, выслушивал рассказы о его делах, казавшиеся такими несерьезными по сравнению с происходящим извне, искал слова утешения, а потом… Потом они делали то, чего не должны были делать.
– Я не думал, что ты захочешь еще раз сюда прийти. Ты постоянно меня избегаешь.
– Тогда зачем сидишь тут и ждешь меня? – Не Хуайсан смеется, но веселья в этом смехе слышится немного. – На самом деле я просто не хотел давать почву для новых сплетен. Право слова, люди такие интересные. Почему-то все уверены, что я и правда не подойду к тебе.
– Что? Почему? – Лань Сичэнь удивленно встряхивает головой. Его привычка искать объяснение поведению людей совсем ему отказывает. Не Хуайсан разводит руками:
– Ну, хотя все немногочисленные участники той роковой ночи молчат, почему-то молва о произошедшем уже расползлась по всем углам и обросла удивительными подробностями. Некоторые версии настолько невероятны, что их стоит записать. А еще некоторые, – он на миг скрывает лицо за веером, потом снова его сворачивает, – свято уверены, что ты меня никогда не простишь, – он снова невесело смеется. Лань Сичэнь вглядывается в него и без труда достраивает несказанную фразу: «Как будто оно мне нужно». Он сам первые дни после трагедии думал, что при встрече должен потребовать объяснений и вынеси какой-то вердикт, но сейчас… Сейчас ему кажется, что возможно это для него настал час каяться. Но пока он лишь спрашивает:
– А ты?
– Тебя или себя? – спрашивает в ответ Не Хуайсан, несколько секунд глядя внимательно, а потом снова пожимает плечами. – Думаю – как и ты.
– Но я не знаю, – он сокрушенно качает головой.
– Ну а я и подавно.
Лань Сичэнь в который снова тяжело вздыхает. Люди, которых он считал близкими, оказались не теми, кем он их видел. И теперь ему никогда не узнать, существовали ли они на самом деле. Но сейчас можно еще что-то исправить. Можно ведь?
– Если ты хочешь мне все рассказать… – начинает он и осекается. Не Хуайсан буравит его взглядом, они оба не двигаются. Рассказать что? Когда узнал страшную правду? Как узнал? Как выискивал информацию и готовил свой убийственный план, рискуя в любой момент оступиться. Как продолжал улыбаться им двоим и многократно доверять дела своего Ордена, а то и собственную жизнь? Или как собственноручно пришивал голову лютому мертвецу?
– Я еще не решил, – честно отвечает он, так и стоя на фоне окна. В бледном лунном свете Глава Не кажется нахохлившимся воробьем – настороженным и чуть что готовым вспорхнуть.
Он должен что-то ему сказать. Он должен сказать многое. Но его хватает только на одно:
– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это.
Не Хуайсан вздрагивает, поднимая настороженный взгляд.
– Я должен был тебя защитить.
– Должен был, – неожиданно подтверждает он со всей своей детской жестокостью. – Ты этого не сделал, мне пришлось учиться самому. У меня были хорошие учителя, – голос сочится ядом. – Я научился защищаться от всего. И в том числе от твоих, мать твою, забот и благих намерений, – он резко выбрасывает вперед руку со сложенным веером в обличающем жесте.
Лань Сичэнь опускает голову. Он должен был. Он обещал. И нарушил обещание, данное ему в тот страшный день, так же как нарушал обещания, которые давал его – и своему – старшему брату. И тогда, во время войны, когда вступил с ним в недозволенную связь, и потом, позволив превратиться в это. В тень самого себя, сотканную из горечи и чужих представлений.
– Я просто всегда хотел сделать так, чтобы всем было хорошо, – выдыхает он, обращаясь к самому себе, но кажется, произносит это вслух, потому что снова получает жестокий в своей прямоте ответ:
– И сделал так, чтобы всем стало плохо.
Он вздрагивает и поднимает голову. Не Хуайсан сжимает веер в руке так, что слышится жалобный треск дерева, едва заметно дергается, словно собирается уйти, пока окончательно не сорвался в истерику обиженного ребенка.
– Стой.
Они оба замирают, глядя через полутемную комнату. Наконец Лань Сичэнь протягивает руку.
– Иди сюда.
Не Хуайсан какое-то время стоит, то ли в настороженном оцепенении, то ли что-то прикидывая. Наконец подходит, игнорируя протянутую руку, останавливается, упершись коленями в колени, поднимает руку и кладет ему на щеку, кончики пальцев легко проводят по виску.
– Сичэнь-гэ, если бы ты был виноват, ты бы здесь не сидел.
От этой очередной чудовищно честной фразы Лань Сичэнь вздрагивает. Ну что же, кажется, способность неожиданно говорить вслух то, что принято стыдливо замалчивать – это не одна из масок.
– Но я сижу.
Не Хуайсан поддевает его подбородок кончиком веера, заставляя поднять голову. Он словно хочет что-то сказать, но лишь приоткрывает рот и качает головой. Видимо, это уже не его забота.
Лань Сичэнь выдыхает, поворачивает голову и легко касается губами запястья. И слышит прерывистый вдох.
– Зачем тебе это?
– А тебе?
Зачем он пришел? Зачем он сам ждал здесь? Задать вопросы? Услышать ответы? Обвинять? Требовать? Сожалеть? Оправдываться? Понять друг друга? Вернуть что-то? Или закрыть наконец ту дверь?
Он обхватывает его за пояс и усаживает себе на колени. Вынимает веер из ослабевшей руки и осторожно отбрасывает за пределы досягаемости.
– Почему ты не пришел ко мне тогда?
Не Хуайсан лишь раздраженно выдыхает ему в плечо.
– Может, сам подумаешь и ответишь на этот странный вопрос?
Считал так же виноватым? Наверняка поначалу считал. Да и стал бы он его слушать? Нет, конечно, он стал бы. А потом быстро попытался бы убедить и его и себя в том, что все не так. И этот разговор точно не остался бы между ними. Как быстро новоиспеченный Глава Не по самым естественным причинам отправился бы вслед за братом? И кого бы это удивило? Тот всего лишь хотел жить и мстить, и обладал силами ничтожными, чтобы тягаться с другими, поэтому научился бороться как мог. Таким вывернутым способом.
Лань Сичэнь вздрагивает. Нет, он снова падает в эту яму – пытается судить о другом человеке, исходя из своих преставлений, и ищет удобные объяснения, которые помогут обрести собственное спокойствие. Позволят разложить все по полочкам и выдохнуть, кое-как восстановив пошатнувшийся мир.
Он не знает как теперь относиться к Не Хуайсану. Чего от него ждать. Но если тот сам ему все расскажет, он сможет его выслушать, не прячась от правды. Сейчас он найдет смелость. И расскажет в ответ, если его захотят слушать. Расскажет, почему поступал так, расскажет, как был очарован, как был обманут и как сам был готов обманывать себя.
Ведь зачем-то он сюда пришел. Они просто поговорят. И возможно ему ответят на тот вопрос…
Лань Сичэнь открывает рот, но с выходом закрывает. Слова застревают в горле.
Он и здесь хочет услышать то, что хочет услышать. То, что успокоит душу и позволит дальше делать вид, что все идет как надо.
Пальцы перебирают волосы, потом тянут из них шпильки и заколки. Совершенно бессознательно повторяемые много раз действия, въевшиеся в рефлексы. Освобождая тяжелые пряди и заставляя их упасть на спину. Сейчас они такие длинные.
Он не знает, зачем делает это вместо того, чтобы начать говорить. Язык словно прилип к небу. Поэтому он просто откидывается назад, увлекая за собой и заставляя упасть сверху, все еще гладя по волосам и спине. Не Хуайсан какое-то время молча принимает ласку, а потом приподнимается на локтях и коротко целует, разрешая продолжать.
Лань Сичэнь слой за слоем стягивает с него одеяния, позволяя раздевать себя в ответ. Когда-то Не Хуайсан смеялся, зачем Главам Орденов столько одежды, и тогда он пошутил, что это помогает дистанцироваться от остальных. Что ж, он действительно хороший ученик. Завернутый в бесчисленные слои дорогих тканей, струящихся и ниспадающих до самого пола, словно в те роли, которые играл для других. И никому не приходило в голову смотреть глубже, срывать покровы и докапываться до истины. Это просто было… удобно.
Наконец он выпутывает изящную фигуру из последней тонкой рубашки. Не Хуайсан с тех пор не вырос и остался таким же тонким. Только задержавшаяся надолго детская округлость исчезла совсем, сменившись сухими мышцами. И еще – уродливый рваный шрам на плече. И второй такой же на ноге. Наружу рефлекторно рвется привитое с детства чувство отвращения ко всему некрасивому, но Лань Сичэнь давно научился его подавлять. Следы сильного духовного оружия никогда не исчезают бесследно. Особенно, когда у заклинателя недостаточно своих духовных сил, чтобы сразу же регенерировать. Лань Сичэнь касается уродливых рубцов пальцами, ведет от одного ко второму. Он знает, что между ними тоже должны быть едва заметные следы, где сабля прошла по касательной. Он сам обрабатывал и исцелял эти раны.
На его собственном теле нет ни одной отметины – судьба миловала, хотя он бывал в тяжелых боях. А те рубцы, которыми исчерчено все внутри, никто не увидит. Впрочем, у сидящего напротив их наверняка не меньше.
Они целуются сидя друг напротив друга, как много лет назад, но сейчас все иначе. Нет больше разговоров, смеха и возни, все сдержано и даже строго. Только руки до сих пор помнят, как двигаться, куда давить и где самые чувствительные точки. Не Хуайсан как и раньше быстро загорается и подается вперед, целуя все более жадно, обхватывает его рукой, двигая именно так, как нужно.
Лань Сичэнь отстраняется, смотрит в его лицо, касается губами мочки уха:
– Ты позволишь?..
В ответ Не Хуайсан прерывисто выдыхает и качает головой:
– Ты, правда, каждый раз думаешь, что я захочу сказать «Нет»?
Он укладывает его на спину. Руки все еще помнят нужные действия. Не Хуайсан морщится, когда он проталкивает пальцы достаточно глубоко. Он все такой же тесный. Был ли у него кто-то за это время? Лань Сичэнь не хочет об этом думать. И начинает сомневаться, сможет ли он вообще его принять. Им и раньше нужны были длинная подготовка и много масла. Но кажется Не Хуайсан не разделяет его сомнений, когда нетерпеливо отодвигает его руку и тянет его на себя. И все так же поначалу лежит, не шевелясь и невидяще таращась в потолок, покорно позволяя проникать в свое тело, только лишь стараясь глубоко дышать, и никогда не решается встретиться глазами. Пальцы комкают простыню. Дыхание вся тяжелее. Зубы терзают нижнюю губу. Наконец он не выдерживает:
– Стой, не надо. Я больше не могу.
Хватает его за предплечья, мотает головой по подушке, волосы рассыпаются в разные стороны. На этот раз Лань Сичэнь не останавливается. Только наклоняется ниже и скользит губами вдоль скулы, виска, уха.
– Можешь. Я помню.
Он видит, что причиняет боль, но почему-то сейчас не может остановиться и понимает, что получает от этого какое-то темное удовлетворение. Ему самому больно, но он продолжает двигаться вперед, сминая сопротивление. Не Хуайсан в конце концов расслабляется, впуская его до предела. Лань Сичэнь внезапно прояснившимся рассудком понимает, что жадно ждет, когда тот переведет дыхание, сфокусирует на нем взгляд и улыбнется, все так же не решаясь пошевелиться. Он тихо его зовет, Не Хуайсан морщится и переводит на него темный затуманенный взгляд. Кажется, это было слишком.
– Прос…
Он внезапно вскидывается и зажимает ему рот ладонью:
– Мне нравится так, – хрипит он просто ему в губы, сквозь неплотно сжатые пальцы. – Хочешь сделать мне больно – делай.
А потом убирает руку, внезапно мягко целует, расслабляет лицо и глубоко вдыхает, роняя себя обратно на кровать.
Когда ему начало такое нравится?
Лань Сичэнь начинает двигаться, уже не щадя его. Не Хуайсан только беззвучно вскрикивает, тянет его ближе к себе, впиваясь ногтями в плечи и пытаясь вжаться всем телом. Лань Сичэнь животом чествует, что он возбужден до предела. Он протискивает руку межу их телами, желая коснуться, но Не Хуайсан издает какой-то звериный рык и толкает его, заставляя перевернуться на спину, качается, теряя равновесие, потом выпрямляется, плотно сжимая бока коленями. Шаря по телу и лицу жадным взглядом, он начинает двигаться, медленно приподнимаясь и резко роняя себя вниз. Он все ускоряется в какой-то первобытный ярости, рвано лаская себя рукой, пока наконец не изгибается, вздрагивая всем телом, запрокинув голову. От низкого стона и плотно сжавшихся мышц Лань Сичэнь тоже не выдерживает, одним толчком вбивается до предела, притянув за бедра. Не Хуайсан снова стонет, потом валится вперед, упираясь руками ему в грудь. Он рывками дышит, крупно вздрагивая всем телом. А потом плавно опускается сверху. Волосы укрываюсь все вокруг.
Так они лежат какое-то время, кажущееся растянувшимся на часы. Лань Сичэнь переворачивает их обоих на бок и медленно отстраняется. Не Хуайсан шипит, сцепив зубы, и тут же сворачивается в комок, тяжело дыша. Лань Сичэнь накидывает на него край покрывала и подтягивает к себе, гладя по затылку, плечам, спине привычными успокаивающим движениями, пока тот не престает дрожать.
– Я забыл, чем все заканчивается, – признается Не Хуайсан, выпутывается из объятий и просто лежит вытянувшись рядом, сверля потолок глазами. А потом закрывает их и начинает говорить. Почти деловым отстраненным тоном рассказывает все с самого начала. Только сухие факты. Ни на секунду не замолкая, пока не произносит последнее слово.
– Теперь ты знаешь все, Сичэнь-гэ. Ты так хотел.
– Но… – он все еще ничего не знает. Он не это хотел услышать. Факты это всего лишь факты, они ни о чем не говорят. Он хотел услышать о переживаниях, о мотивации, о чем-то, за что можно зацепиться. Со всеми этим вываленным на него багажом информации он все так же потерян и слеп. Но Не Хуайсан, похоже, не собирается его щадить. Он садится, морщась, и тянется за рубашкой.
– Подожди.
Теперь ведь его очередь высказаться.
Не Хуайсан резко оборачивается и смотрит тяжелым взглядом, в котором явственно читается, что он не намерен его утешать.
– Молчи. Ни слова.
И начинает быстро одеваться, зло дергая ткань. Потом подбирает отброшенный веер и идет к двери. Останавливается на пороге и бросает, не оглядываясь:
– Не сейчас.
И тихо выходит.
Лань Сичэнь со стоном опускается обратно на постель, чувствуя себя обманутым, и эта обида тоже родом откуда-то из детства
Он не этого ждал от их встречи. Похоже, Не Хуайсан тоже. И похоже, что как бы они к ней не готовились, на деле остались растерянными детьми, мечущимися вслепую. Возможно, это было слишком рано. Или слишком вовремя.
Он напрягает слух, но за дверью только тишина. Возможно, он уже и думать о нем забыл. Или тоже терзается теми же мыслями. И Лань Сичэнь надеется, что ночной дозор или шатающиеся в потемках подвыпившие гости не наткнутся на взвинченного Главу Не, выбегающего, или, что более вероятно, выхрамывающего, из тайных покоев Главы Лань. Меньше всего ему хочется еще больше далеких от реальности слухов.
Лань Сичэнь устало закрывает глаза, тело все еще расслаблено после разрядки, пусть даже душевного покоя она не принесла. В ближайшее время он точно отсюда не выйдет. А когда его затворничество закончится, возможно, наступит и «Сейчас».
@темы: Чужой пейринг, mini OTP wars, Лань Сичэнь/все, Не Хуайсан/Цзян Чэн, Текст
-
-
02.05.2020 в 00:13Спасибо
-
-
02.05.2020 в 00:27-
-
02.05.2020 в 00:51Вот прям очень сейчас радует, что удалось передать эту атмосферу. Спасибо!
TandMfan, Спасибо-спасибо-спасибо! *_* Оно так выкручивало автора в процессе создания, что теперь очень приятно читать такие отзывы)
-
-
02.05.2020 в 01:22-
-
02.05.2020 в 10:58А-а-а-а-а!!! Как же это круто. Прям дух захватило.
Нет черного и белого, никто не останется кристально чистым, за каждым есть вина. Можно лишь пытаться не переступить грань. Но каждый может искать прощения. И найти, что прекрасно, может быть, когда-нибудь в правильное время. Именно об этом думатеся после фика.
Очень тяжелая история. И правильная какая-то.
Спасибо!
-
-
02.05.2020 в 12:42-
-
02.05.2020 в 14:33У Билли есть хреновина, Спасибо за такой развернутый отзыв!
Гнев Иштар, Спасибо за отзыв! Автор безумно рад
-
-
04.05.2020 в 04:15-
-
05.05.2020 в 19:22