Команда: ~ Каждый день ~
Персонажи: Сяо Чжань/Ван Ибо, Лю Хайкуань/Чжу Цзаньцзинь, немного Лю Хайкуань/Ван Ибо
Тип: текст
Жанр: драма, романс
Рейтинг: R
Размер: 4814 слов
Саммари: Иногда чтобы простить, надо самому ошибиться
читать дальшеОн — тень. Сегодня его никто не узнает. Он весь в черном. Даже трусы и носки черные. И это круто. Он не красился, но рассматривал себя в зеркало и решил, что выглядит хорошо. Для любви, так точно. Он улыбается. Подпрыгивает на месте. Он — счастливая тень. Такси подъезжает, Ибо падает на заднее сидение. Адрес есть в приложении, ему ничего не надо говорить. Он слушает в наушниках Ники Минаж, «Узнай же меня, разгляди меня как следует». Смотрит в окно. Там красные, зеленые, желтые лампочки по фасадам, фонари и фонарики. Город гудит. Целые дома светятся, как громадные сосульки под темно-бордовым небом. Машина едет то вниз, то тащится вверх. Ибо сует в рот жвачку, закрывает глаза и не думает ни о чем.
Сяо Чжань говорит ему — ну как это ты можешь просто выключить голову? Я не могу. Всегда о чем-то думаю. Ибо не может ему объяснить. Он вообще не любит объяснять то, что очевидно. Ты просто можешь отключиться или нет. И третьего не дано. Он примерно так и говорит Сяо Чжаню. Тот только ухмыляется и качает головой. Сяо Чжань, конечно, гораздо больше знает, учился в университете, работал дизайнером. У него, как говорят в агентстве, разноплановый опыт. Ибо любит умных мужчин. Но чем ты умнее, тем труднее просто не загоняться. Какой в этом смысл? Нет смысла.
Машина останавливается, Ибо открывает глаза. Он вроде даже дремал, потому что не помнит, сколько песен пропустил.
На телефон приходит чек, приложение списало деньги за такси. Ибо выбирается на тротуар. Здесь гораздо тише, гул города отдаляется. Людей меньше и легче спрятаться. Его еще никто ни разу не запалил. Он обходит по чистейшему тротуару дом с торца и под козырьком подъезда набирает код. Дверь щелкает, — значит, открыто.
Теплая весенняя ночь вместе с огоньками, велосипедами, мопедами, людьми, несмолкающим шумом остается за спиной, когда Ибо заходит в прохладный холл. Из-за стекла будки на него пристально смотрит охранник. Ибо кивает, ниже опуская кепку. Как же все-таки опасно зависеть от случайных людей и всяких устройств, вроде камер. Он и Сяо Чжань совершенно беззащитны, и, если кому-то придет в голову сдать их, сделать это будет легко.
Ибо не уверен, что оно стоит того, но ведь и для них уже будет неважно, получил ли по заслугам любопытный.
Они спалятся.
И тогда, считай, Сяо Чжань погиб. За себя-то Ибо не волнуется. Он уверен, что найдет место под солнцем, даже если потеряет всех фанаток до одной. А вот Сяо Чжань всегда беспокоится за репутацию. Может, потому что ему скоро тридцать? Ибо не знает.
Он поднимается на лифте почти под самую крышу — на десятый этаж. Дверь приоткрыта. Ибо внутри трепещет. Именно так — как в девчачьей дораме. Есть все же в них какая-то жизненная правда. Внутри у него как будто все дрожит, и сердце бьется так, что Ибо его слышит.
— Привет! Ну заходи давай, — слышит он. В прихожей полумрак, чисто и пусто. Ибо снимает кепку и расчесывает волосы пальцами. Сяо Чжаня не видно, но на полу мокрые следы. Может, он выскочил из душа на минуточку, чтобы открыть дверь. Ибо снимает куртку, скидывает кроссовки, потом футболку и штаны вместе с трусами и носками. Бросает весь этот ком на пол и идет в ванную.
— Эй, гэгэ, ты где прячешься? —зовет он, распахивая дверь ванной. Сяо Чжань тут, хоть все еще молчит. Лицо окутывает пар, Ибо отодвигает дверцу кабинки и забирается к нему.
— Тут и так тесно! Чего ты лезешь? — возмущается Сяо Чжань. Но все это, конечно, просто так, лишь бы сказать. На самом деле ему нравится, что Ибо так сделал. Потому что Сяо Чжань запрокидывает голову, чтобы поцеловать его. Ибо обнимает его сзади, приклеивается к нему, вытягивает губы, чтобы Сяо Чжань мог их коснуться.
— Ибо скучал, — шепчет он, когда тот отворачивается.
— Учитель Ван работал с утра до ночи. Когда же ему скучать? — отвечает Сяо Чжань. Вода льется им на головы и плечи, пар окутывает их и пахнет зеленым чаем.
— Ибо всегда скучает по тебе, — бормочет Ибо ему на ухо. Целует мочку, потом шею, плечо и снова шею у кромки волос. Гладит по животу, потом опускает руку ниже, касается члена, который твердеет у него в руке.
— Погоди ты. Давай вытремся сначала. Или ты еще мыться будешь? — Сяо Чжань отстраняется, и Ибо это обламывает. Что за манера такая — вечно прерывать его, заставлять мучиться и терпеть. Как будто они встречаются тут тайком, чтобы попить чаю, вина или пива и заесть все это лапшой. Ибо не понимает такой логики. Делать вид, что они встречаются не для секса, но на самом деле ведь именно за этим он и приезжает.
Потому что Сяо Чжань не любит говорить о чувствах, впрочем, Ибо тоже. Если он и говорит Сяо Чжаню, что любит его, ответа обычно не ждет. Какая разница, что ответит Сяо Чжань? Разлюбить его все равно не получится. Правда, бывает, что если Ибо не в духе, то он уезжает в дерьмовом настроении. Звонит друзьям, бухает с ними в каком-нибудь из баров Санлитун. По пьяни Ибо стирает и блокирует все контакты Сяо Чжаня или пишет ему: «С кем ты?»; «Ты не один?» — и все в таком духе. Ибо убивает, когда Сяо Чжань работает с женщинами или общается по делу с другими известными в их кругу мужчинами. Может, думает Ибо, кого-то из них он на самом деле любит? Раз не любит меня?
Но так бывает редко. Обычно Ибо не требует от него признаний. Как получится сегодня, Ибо понятия не имеет.
Он послушно выходит из душевой кабинки, улыбается и просит:
— Вытри меня.
Сяо Чжань поднимает брови, но берет полотенце. А когда начинает вытирать, перестает ухмыляться и подшучивать. Ибо чувствует, как тот рассматривает его лицо, как будто еще не изучил его достаточно хорошо, как будто Ибо позирует ему для портрета, пока его руки растирают плечи и грудь. Тихо признается:
— Какой ты красивый.
Ван Ибо радостно от таких слов. Он смеется, пока Сяо Чжань вытирает и ласкает его.
Потом они идут в спальню, точнее Сяо Чжань идет, а Ибо бежит. Можно было бы потрахаться и в ванной, но Сяо Чжаню нравится в кровати. А еще ему нравится ласкать, целовать, трогать, пока Ибо не начинает умолять и ругать его. И просьбы еще немного продляют пытку. Потому что, когда просишь, Сяо Чжань специально тянет.
Он ложится рядом с Ибо. Скользит ладонями по его влажной груди, поглаживает соски, чувствительные и твердые, от чего Ибо стонет, широко разводит колени и пытается потереться об него. Сяо Чжань подхватывает его одной рукой, другой — вставляет. Ему наплевать, что Ибо возбудился еще в такси, когда слушал песню и думал о нем. Что неудовлетворенное желание разъедает его, пока они не видятся.
Сначала Сяо Чжань двигается медленно, и беспомощный Ибо царапает его спину. Потом они набирают скорость, разгоняются, их дыхание и стоны сливаются. Запах горьких духов сливается с запахом пота. Они оба скользкие и влажные, руки и бедра сводит от напряжения, пальцы сжимают ягодицы. Ибо задыхается, ничего не соображает, когда жар, давление и напряжение наконец выплескиваются, и он кончает.
Слишком быстро. Ему хотелось бы еще побыть так близко к Сяо Чжаню.
Потом они лежат рядом, Ибо поворачивается на бок и смотрит на него.
— Я люблю тебя, — говорит Ибо.
Сяо Чжань вздыхает, прикрывает глаза рукой. Молчит, наверное, минут пять, или год, или вечность. И открывает рот, когда Ибо уже не ждет.
— Не начинай. Ты уже сто раз писал мне это, и что ты хочешь услышать в ответ? Что такое вообще любовь? Разве она есть? Сегодня ты любишь, завтра разлюбишь. Ерунда все это.
Ибо молчит, наблюдает, как Сяо Чжань садится и ищет штаны. Внутри вместо тепла все заливает холод.
— Правда. Отвали уже со своей любовью, — ледяным голосом продолжает Сяо Чжань, сидя к нему спиной. Он надевает очки, находит штаны у тумбочки. Ибо тоже хочется прикрыться. Он медленно садится и спускает ноги с кровати. Все как в тумане. Ему надо в душ, но он не может просто встать и уйти. Зачем Сяо Чжань вдруг решил сказать ему все это? Почему сейчас? Ибо даже не догадывается.
— Не понимаю, чего тебе от меня надо, — наконец выдавливает он, его голос звучит ровно, чуть хрипло — немного сел, потому что Ибо кричал. — Приезжаю, когда скажешь… Все бросаю…
Сяо Чжань поднимается, натягивает штаны. Его лицо холодное и пустое.
— Вечно ты ничего не понимаешь, — говорит в ответ. — И разве я тебя просил все бросать? Ты сам так решил, при чем тут я. Еще скажи, что я виноват. Хочешь, чтобы я тебя воспринимал как взрослого, но ты нихрена не взрослый.
Сяо Чжань усмехается, и Ибо думает сейчас, что, наверное, Сяо Чжань и правда ничего к нему не чувствует.
— У тебя большой опыт в шоу-бизнесе, учитель Ван, но что касается жизни — ты просто ребенок, и заставляешь меня с тобой возиться.
Ибо наконец отворачивается. Сяо Чжань еще что-то говорит позади, но он не слышит. Выходит в комнату и оттуда в холл. Вся одежда свалена на полу, и Ибо быстро одевается. Ему надо сбежать и быстро, пока слова Сяо Чжаня не убили его.
— Уже уходишь? — спрашивает Сяо Чжань из гостиной. Ибо отвечает четко и громко:
— Иди нахрен, — и, нащупав телефон в кармане толстовки, выходит из квартиры. Лифт едет слишком медленно, а в голове крутится: «Что такое любовь? Разве она есть?» В груди болит, сердце бьется в висках. Ибо понимает только на улице, что почти бежит. Телефон вибрирует, и Ибо быстро проводит пальцем по экрану.
«Привет. Что делаешь?» — читает он и тут же отвечает: «Ничего. А ты? Встретимся?»
А потом вызывает такси в приложении.
***
Хайкуань ставит телефон так, чтобы видеть Цзиньцзиня. Он слышит шум аэропорта, крики, механический голос объявлений. И через весь этот гам — Цзиньцзиня.
— Гэгэ, скоро увидимся!
Хайкуань невольно улыбается. Ничего не может поделать — тоскует без него каждую минуту. Это и больно, и приятно. Он удивляется, что готов на все ради этих встреч. Готов забыть бывшего любовника, съехать со старой квартиры, пусть даже придется держать все в тайне. Они научились прятаться, это почти не проблема.
Цзиньцзинь приезжает спустя час. Хайкуань дает ему переступить порог и захлопнуть дверь, и тут же прижимает к себе и целует. Цзиньцзинь почти не отвечает ему сначала, потом чуть приоткрывает губы. Но все равно что-то не так. Хайкуань прерывается на секунду.
— Мне надо поговорить с тобой… Это важно… — тут же выдает Цзиньцзинь.
Хайкуань не слушает. Что важного может сказать ему Цзиньцзинь? Скорее всего это будут милые глупости про перелет и про его родителей, про еду и пледы в салоне, про погоду или невежливых соседей, словом, про все на свете. Он снова целует Цзиньцзиня, но на этот раз тот выкручивается у него из рук.
— Нет, погоди, это правда важно.
Он роняет сумку на пол, весь словно подбирается, смотрит Хайкуаню в лицо снизу вверх. Тот смеется.
— Потом расскажешь…
— Нет! Сейчас! — возмущается Цзиньцзинь и не двигается с места. — Почему ты не хочешь выслушать?
Тут уже и Хайкуань отступает. Ему ничего не остается, как дать Цзиньцзиню высказаться, раз уж тот так серьезен.
— Ты же, наверное, понимаешь, как здесь все устроено? В балетном деле? И в кино. Я был танцором, потом ушел. Я же не мог взять и так просто поменять профессию, ты же понимаешь?
Хайкуань кивает, мол, да, твои слова я разбираю — каждое в отдельности, — вот вместе они никак не складываются.
— У меня был человек, который мне помогал. Тогда мне казалось правильным принять его помощь, а сейчас кажется ужасным. Я думал, что никого не встречу, никого важного у меня не было, и у нас сложились определенные взаимовыгодные отношения.
Цзиньцзинь замолкает. Отчего-то теперь тишина в прихожей кажется оглушительной. Даже звуки с улицы уходят куда-то далеко-далеко.
— В смысле? — спрашивает Хайкуань, хотя прекрасно понимает, что за отношения у них могли сложиться. Но ему надо понять, зачем Цзиньцзинь признается в этом сейчас. Они никогда не обсуждали его прошлое. Сейчас Хайкуань вдруг осознает, что ничего о нем не знает. Цзиньцзинь тяжело вздыхает, Хайкуань с удивлением видит в его глазах страх.
— У нас, — выговаривает Цзиньцзинь, — были близкие отношения.
Хайкуань уже знает, что тот ответит именно так. И сам не понимает, зачем уточняет:
— Ты с ним спал?
— Не настолько близкие, как у нас, — продолжает Цзиньцзинь, будто не слышит.
Хайкуань качает головой, останавливая его. Цзиньцзинь замолкает и становится еще ниже ростом. Они стоят в прихожей друг против друга в холоде и молчании. Потом Хайкуань повторяет вопрос:
— Так ты спал с ним?
— Да, но это было до тебя, — почти шепчет Цзиньцзинь. Хайкуань отступает на шаг. Все тело холодеет, а ладони становятся влажными. Хайкуань тоже боится, но продолжает задавать вопросы:
— При мне вы не общались?
— Ну конечно общались, куда бы он делся, но это совсем другое! — кричит Цзиньцзинь. Он как будто просыпается, и теперь на его лице — отчаяние.
— О чем вы общались? — спрашивает Хайкуань.
— Он как будто мой начальник, понимаешь? Он выше меня, и я не могу ничего поделать. Я должен был сказать раньше, знаю. Но боялся, а когда ты предложил съехаться, я вдруг понял, что или сейчас, или никогда. Все обдумал и решился. Сказал ему, что больше ничего быть не может. А он — что все разрушит, но я ничуть не жалею, потому что люблю тебя, ради тебя на все готов, — выдыхает Цзиньцзинь. Слов много, но он произносит их на одном дыхании, и они сливаются в один длинный вскрик. Который эхом отдается у Хайкуаня в голове.
— Что конкретно было между вами, когда мы с тобой уже встречались? — ему удается говорить спокойно, но холод внутри сменяется яростью. Недоумением. Отрицанием. Хайкуань не верит, что они на самом деле сейчас разговаривают об этом. Такого не может быть. Цзиньцзинь принадлежит ему, как бы глупо такое ни звучало. Но на самом деле он ждал чего-то подобного, и эта мысль ужасает его.
— Что ты хочешь услышать? — голос Цзиньцзиня звенит. Кажется, еще немного, и сорвется. — Я не знал, как у нас сложится, понятно? Да, я не идеальный. Да, мы с ним… много чего говорили друг другу и много чего делали. Не надо меня о таком спрашивать. Это уже в прошлом. Я признался ему, и мне все равно, что он сделает.
Хайкуань не отвечает. Просто стоит и смотрит, как Цзиньцзинь берет свой рюкзак.
— Я, пожалуй, поеду к себе, — шепчет Цзиньцзинь. Хайкуань не двигается, не кивает, просто смотрит, как тот уходит и закрывает за собой дверь.
Хайкуань не может понять, как до сих пор дышит, потому что легкие, кажется, сжались до размеров кулака. Грудь сдавило так, что больно. Он не может оставаться в квартире. А если останется, ему придется провести ночь наедине с мыслями. Ему придется самому додумать, что делал покровитель с Цзиньцзинем, в каких позах, сколько раз и как Цзиньцзинь вел себя с ним. Получал удовольствие? Стонал? Давал ласковые прозвища?
— Лучше бы ты вообще ничего не говорил, — произносит Хайкуань пустой квартире. Потом хватает куртку. Уже спустившись вниз, пишет быстрее, пока не передумал: «Привет. Что делаешь?»
***
Район, где живет Сяо Чжань, довольно тихий и темный, но машина очень быстро выносит Ибо в свет и кутерьму центра. Народу как всегда полно, гул не смолкает ни на минуту, кажется, что все и всё двигаются и разговаривают одновременно. Ибо становится немного лучше, не так одиноко, как полчаса назад.
Он выходит на «улице баров» и сначала просто идет вперед, ни на кого не глядя, стараясь слиться с толпой, ловко огибая людей, велосипеды, фонарные столбы и рекламные доски. Наслаждение — просто стать телом, без головы, плыть и вилять, передвигать ноги, быть легким, сильным, подвижным. И не думать.
Кто-то толкает его плечом. Кто-то ругается в спину — Ибо это не мешает. Он добирается до бара «Синяя волна» как раз вовремя, но Лю Хайкуань уже сидит за ширмой и даже заказал себе пиво.
— Привет, Хайкуань-гэ, — Ибо скользит за столик, и Лю Хайкуань подвигает ему стакан. — Спасибо, вино тут, если что, полный отстой.
Лю Хайкуань ухмыляется.
— Знаю. Потом в другое место пойдем. Подальше от главной улицы. Вообще оно так и называется «Подальше от главной улицы». Знаешь?
Ибо кивает и улыбается. Старший брат такой умный и интересный. И по его лицу ничего не понять. Ибо уж точно не понимает.
— Что случилось, Хайкуань-гэ? — спрашивает он, чтобы не получилось неловко. Вдруг у старшего брата горе какое, или еще что, а Ибо неудачно пошутит? Ведь не часто им удается вот так вдруг встретиться. Обычно на это есть причины.
— Ничего… особенного, — ухмылка на секунду тает, а потом возвращается обратно, теперь даже его глаза как-то странно то ли смеются, то ли плачут. Лю Хайкуань врет — что-то точно случилось, но Ибо не допытывается. Всякое бывает, лучше не копать глубоко — если начать, можно не остановиться.
— Просто захотел напиться с братом. Если у тебя нет дел до утра.
— Нет, — очень конкретное предложение, на такое и ответить просто. Они молча опустошают первые кружки, официантка все посматривает на них. Ибо чувствует ее взгляды спиной, и она тут же подходит, как только замечает на столе пустую посуду.
— Еще?
Ибо и Лю Хайкуань кивают. Ибо кажется, что девушка узнала его. Лю Хайкуань достает сигареты.
— Здесь можно курить? — спрашивает Ибо, тот кивает.
— Ты куришь, — констатирует Ибо, Лю Хайкуань пожимает плечами: — Вообще нет. Но сегодня курю.
Он оглядывает Ибо теплым ласковым взглядом. Такого взгляда Ибо хотел, когда ехал сюда. Ему не надо, чтобы его поняли, он ничего объяснять не собирается. Просто приятно нравиться, приятно, когда человек рядом — привлекательный и умный.
Чтобы тело само приказывало, что делать дальше. И никаких размышлений.
Взгляд Лю Хайкуаня останавливается над плечом Ибо.
— Тебя фотографируют, — тихо говорит он. Ибо распрямляется, спина каменеет. Он привык к такому, но привычка привычкой, а опасность опасностью. Если их тут заметили, надо срочно удирать, потому что чем больше соберется фанатов, тем труднее будет скрыться.
— Что Ибо делает в таких ситуациях? — спрашивает Лю Хайкуань, его голос очень тихий и очень мягкий, он ловит взгляд Ибо, они быстро улыбаются друг другу, и сердце Ибо начинает биться быстрее. Приключение. Они словно произносят это слова, не издавая ни звука. Официантка подскакивает к ним, и Лю Хайкуань расплачивается.
— В следующий раз с меня выпивка, — сообщает Ибо, а потом смотрит на девушку с терминалом в руках. — Проведите нас через кухню. У вас же есть запасной выход?
Та кивает, улыбается во весь рот, и Ибо легко может представить ее пост в вейбо. Наверное, уже сегодня выложит. Они поднимаются и направляются следом за ней, огибают отгороженные ширмами кабинеты. Ибо бросает взгляд назад, на витрину. За ней — уже целая группа с телефонами. Он почти чувствует, как они дышат ему в лицо, как пищат и повторяют его имя. Ибо разворачивается и почти бежит за официанткой за барную стойку, мимо двери с надписью «Служебное помещение», туалет, через кухню — тут готовят закуски, повара бросают работу и пялятся на них, пока Ибо, Лю Хайкуань и официантка идут к запасному выходу.
— Это еще что? Кто такие? Чего ты тут без шапок и фартуков людей таскаешь, — по очереди высказываются повара. Официантка с достоинством отбривает их:
— Что уставились? Не вашего ума дело!
Когда кухня остается позади, а впереди только лестница черного хода, Лю Хайкуань вкладывает в руку их провожатой чаевые и благодарность. Потом чуть наклоняет голову:
— Спасибо.
Девушка улыбается еще шире, просто сияет, так что на лестнице даже светлеет.
— Вам спасибо! Заходите еще! Можете так и сказать, что вас должна обслуживать Юй Мин. Может, записать вам, чтобы не перепутали? Не Юй Линь, а Юй Мин. А можно автограф? А сфотографироваться?
Лю Хайкуань качает головой, Ибо молчит. Официантка начинает напрягать, и им надо скорее сваливать, потому что фанаты — тоже не дураки, наверное, разобрались, что тут есть второй выход.
Официантка смотрит разочаровано.
— Ну хотя бы фото!
— Нет, — отвечает Ибо и, развернувшись, выходит. Оставив на лестнице разговорчивую девушку, они оказываются в подворотне и идут по узкой вонючей улице вверх. Тут не так людно и не так ярко мерцают вывески, фонарики, лампочки.
Ибо и Лю Хайкуань идут рядом, оглядываются, но пока преследователей не видно.
— Оторвались?
Ибо пожимает плечами. В кармане вибрирует телефон. На секунду сердце останавливается, а ладони потеют. Он вытаскивает мобильник — сообщение от магазина о распродаже. Ибо с силой проводит по экрану, удаляет рекламу, выключает телефон и кидает в карман.
— Пока да. Но они сто процентов снова выйдут на наш след, — объясняет он Лю Хайкуаню. Тот кивает:
— Прикольно.
И, переглянувшись, они смеются. Хохочут, сами не зная почему.
— Ненормальные! — кричит им какая-то старуха. Упирает руки в боки и с яростью глядит на них. Ибо заливается еще громче, так что из глаз катятся слезы. Лю Хайкуань приобнимает его за плечо и ведет дальше.
— Сюда, — шепчет он Ибо на ухо. А потом почти заносит его в пропахший лапшой ресторан. Ибо вытирает слезы и кашляет.
Вино тут, судя по всему, все то же дерьмо, приходится заказывать пиво. От лапши Лю Хайкуань отказывается, а вот Ибо берет порцию. Лю Хайкуань снова делает попытку закурить, но от стойки ему машет рукой бармен, мол, и не думайте.
Лю Хайкуань вздыхает и убирает сигареты в карман.
— У меня есть план, — говорит Ибо тихо, когда они заказывают еще по пиву. — Отсюда снова выбираемся через кухню, если заметим преследователей.
Лю Хайкуань на все согласен, они допивают пиво и выжидают несколько минут, поглядывая на улицу. Но вход свободен, и они выходят, как нормальные люди, не прячась за барной стойкой и в кухне. И только там замечают группу девчонок с телефонами. Они бросаются к Ибо и Лю Хайкуаню. Народу на улице полно, на фанаток ругаются, велосипедист чуть не сбивает одну с ног, и это дает время спастись бегством.
— Направо, — командует Ибо, пока они бегут прочь. Он хорошо изучил тут все пути отступления. Узкий проулок воняет отходами, Ибо кажется, что все узкие улочки в городе воняют. Он и Лю Хайкуань пробираются между баками и мешками. Проулок темный, но в конце свет, там как раз будет ресторан «Подальше от главной улицы». Туда и надо. Ветер в проулке поднимает с асфальта бумажки, треплет пакет, бросает им в лицо запахи и звуки. Шум города отдаляется на минуту, потом снова накрывает их. Малиновое небо сваливается им на голову.
Они снова оказываются среди людей и почти бегом ныряют в прохладу ресторана. Только там Ибо чувствует, что пьян. Еще не совсем, но уже достаточно, чтобы взять бутылку вина и спросить у Лю Хайкуаня, когда тот наливает: — Нормально, что я могу простить почти все? Одному человеку…
Лю Хайкуань вздыхает, потом отпивает из бокала и долго молчит. Ибо тоже ничего не говорит — ждет. Играет музыка, что-то на китайском. Какая-то девчачья попса. Но Ибо нравится.
— Нормально, — отвечает наконец Лю Хайкуань. Ибо кивает. Ему становится легко. Тяжесть лопается вдруг, и Ибо больше не больно. Дело в том, что ему теперь не нужно заставлять себя обижаться. Да, вчера — потому что сегодня уже началось — ему было плохо, но наступил новый день, и ему хорошо. Слова Сяо Чжаня уже не кажутся такими страшными. Ибо улыбается и поднимается.
— Пойдем споем! — протягивает руку Лю Хайкуаню. Тот кивает. Сжимает его ладонь и встает из-за стола. Он выше Ибо, и Ибо смотрит на него снизу вверх.
— Можешь выбрать песню, так и быть, — разрешает Ибо.
— Мой красавчик-братец такой щедрый, — ухмылка становится шире, Лю Хайкуань отпускает его руку и на секунду прижимает к себе, гладит по голове. — Давай найдем такую песню, которая нам обоим понравится.
В итоге они выбирают и поют, сначала из зала, потом со сцены. Когда они еще были заняты в проекте, им нельзя было ни в бар ходить, ни пить дома, ни петь, и вообще много чего было нельзя. Но сейчас им никто ничего не запрещает. Даже совесть.
Они начинают вторую песню, потом заказывают еще вина и танцуют, забыв о преследовании. Им кажется, что здесь их не найдут. Ибо, конечно, может танцевать часами, но Лю Хайкуань не большой любитель двигаться под музыку. Приходится вернуться за столик, но сердце все еще бьется сильно, и Ибо подпрыгивает на подушке, танцует сидя. Вино в бутылке почти заканчивается, когда он снова видит фанатов. Те пытаются войти, о чем-то громко разговаривают с охранником. Ибо расплачивается и тянет Лю Хайкуаня за рубашку. — Пошли, вон там можно выйти.
Они пробираются между столиками, глядя в пол и только изредка поглядывая вперед, чтобы не потерять выход. У сцены их на миг выхватывает из полумрака круг прожектора.
— Вот кому достанется награда за лучшее исполнение! — слышит Ибо в спину, но остаться они не могут, хоть и хочется. Он сворачивает в коридор и тянет за собой Лю Хайкуаня. В коридоре они снова погружаются в полумрак. Проходят мимо парочки, которая целуется так горячо, что никого вокруг не замечает. Ибо чувствует их липкий жар, слышит их дыхание. Вчера он сам был счастлив. Он вспоминает, как кричал, чтобы Сяо Чжань двигался быстрее, чтобы не мучил его. Вспоминает, как Сяо Чжань был в нем, как целовал его в губы — на нижней до сих пор осталась ранка. Прошло несколько часов, а он уже скучает.
Они выбегают в подворотню.
— Теперь я тебя поведу, — предлагает Лю Хайкуань, и Ибо соглашается.
***
Хайкуань хотел бы злиться дальше, но не может. Хотя с Ибо весело, и песни были отличные, он не может ничего поделать с пустотой внутри. Его как будто выгнали из дома, и он смотрит на теплые окна и хочет вернуться.
Сиротка.
Он вспоминает неожиданное признание Цзиньцзиня. «Ты же понимаешь», — все время спрашивал тот, и теперь Хайкуань мог ответить «да». У него тоже были покровители, но разница лишь в том, что его покровителям в основном нужны были деньги, а покровителям Цзиньцзиня — тело.
Хайкуань расслабляется, забывается, и перед глазами снова возникает картина — Цзиньцзинь голый танцует для господина, как его там. Номер роскошный, на столе — вино и фрукты, довольно банально, но такие грязные свидания всегда обставляют банально.
Почему грязные?
Лю Хайкуань не хочет осуждать, но осуждает. Он бы мог убить этого господина как-там-его, если бы встретил. Он ненавидит его, хотя ничего о нем не знает. Кроме того, что с ним спал Цзиньцзинь. Ему нравилось? Цзиньцзинь вспоминал его, когда был с Лю Хайкуанем?
Чтобы остановить поток ярости и омерзения, чтобы не думать, Хайкуань снова берет Ибо за руку и они спускаются по улице на другую, еще более темную и узкую, и там сворачивают в ресторан, который и рестораном назвать трудно. У него есть название «Северный дракон», — что бы это ни означало. Вывеска светится и моргает, внутри несколько столиков и почти полная тьма. Лапшу делают на открытой кухне, посетители едят и пьют, громко разговаривают — или скорее орут во всю глотку, перекрикивая друг друга, — как будто сейчас не раннее утро, а ясный день.
Хайкуань тянет Ибо на протертый прожженный диван, заказывает виски — хотя ну что тут за виски, скорее всего, как говорит Ибо, — отстой. Но Хайкуаню необходимо наконец опьянеть.
— Вот они, — говорит Ибо, пока они ждут выпивку. Официант, полный мужчина с равнодушным лицом, не торопится. — Они, — он имеет ввиду фанаток, от которых они бегали всю ночь, — тоже нас любят. Но ничего не прощают. Меня еще в Корее учили… ну ты знаешь, что я жил в Корее? Учили, что мой имидж должен быть идеальным. Мне не простят ни девушку, ни тем более парня, никакой любви, ничего — потому что я вроде как должен любить их. С одной стороны, я согласен — для них мы работаем. С другой — не понимаю я такой любви. Это просто одержимость, скажи?
Хайкуань согласен. И с господином как-его-там — тоже не любовь. Сколько нелюбви вокруг! А любовь-то в этом их мире продержаться сможет? Она вообще есть?
Он представляет Цзиньцзиня. Его забавную улыбочку, его глаза и голос. И не верит, что его Цзиньцзинь и тот Чжу Цзаньцзинь, который был с господином как-его-там, — один и тот же человек.
Приносят так называемый виски. Хайкуань наливает, а потом они пьют. Играет какая-то песня, такой Хайкуань и не слышал. Ресторан полон голосов и запахов. Пахнет лапшой, табачным дымом, потом.
Хайкуань наливает еще. Мутные краски плывут перед глазами. Сложно понять, где один человек, где другой. Хайкуаню тошно и пусто. И одиноко.
Он обнимает Ибо за плечо, тот поворачивается к нему. Тонкое лицо, темные глаза, мягкие губы. Хайкуань проводит пальцами по его щеке. Ибо приоткрывает рот, может, что-то хочет сказать, а может — ему тоже нужно прикоснуться к кому-то живому.
Хайкуань целует его. Сначала просто трогает губами губы, потом толкается языком ему в рот. Ибо подается вперед, обнимает его и отвечает.
Они целуются, кусают и ласкают друг друга в темном углу дрянного ресторана, пока за похотью не проступает все та же пустота. Хайкуань отстраняется, ошарашенный и испуганный. Как будто он нарушил какое-то неписаное правило. Как будто сейчас предал себя, совершил над собой какое-то непростительное насилие.
Он вдруг словно видит их обоих со стороны, их лица, их столик, всю лапшичную, затем всю улицу и весь город, как на рисунке. И понимает, что больше никогда не поцелует Ибо или кого-то другого, пока у него есть Цзиньцзинь. А ведь у него все еще есть Цзиньцзинь.
Хайкуань прощает его.
За окнами светает. Начинается жаркий, пыльный день. Хайкуань смотрит на часы — четыре утра. Потом достает телефон и набирает сообщение.
И не успевает даже допить то, что было в бокале.
Телефон звонит.
— Гэгэ, я не спал всю ночь! Скажи сразу, если хочешь меня бросить!
Хайкуань улыбается, бросает взгляд на Ибо.
— Нет, я не хочу тебя бросать, Цзиньцзинь. Я тебя люблю. Давай просто забудем, что было, ладно?
Он слышит тяжелый вздох в трубку.
— Точно? Скажи мне честно, а то я умру.
— Точно. Уже еду.
***
Ибо сам не понимает, зачем поцеловал старшего брата. Его немного тошнит, и он запивает тошноту виски, а потом включает телефон.
Сначала система грузится, Ибо ждет. Затем раздается сигнал — сообщение.
«Да ладно тебе. Я просто устал, психанул. Прости, приезжай».
Он смотрит на время отправки сообщения — полночь. И вызывает такси. Пора ехать. Он совершенно точно не обижен, он возвращается.
«Я тебя люблю», — пишет Ибо и со страхом ждет ответа.
Через несколько минут телефон оживает, но это сообщение от приложения — такси подъезжает.
Они с Лю Хайкуанем прощаются возле машины, которая ждет Ибо. Лю Хайкуань тоже вызвал такси, оно будет через пару минут.
— Не грусти, — говорит ему Лю Хайкуань.
— Ты тоже, — отвечает Ибо. Быстро обнимает его и садится. И следит из окна, как удаляется высокая фигура в худи. Он замечает девчонок с телефонами, но те его уже не поймают. На сегодня он свободен и едет туда, куда всем сердцем хочет попасть.
Сигнал сообщения — Ибо вздрагивает и достает телефон.
«И я тебя», — читает на экране.
@темы: Чужой пейринг, mini OTP wars, Ван Ибо/Сяо Чжань, Лань Ванцзи/Вэй Усянь, Текст
-
-
01.05.2020 в 10:55-
-
01.05.2020 в 22:06-
-
03.05.2020 в 15:17Но спасибо вам за непростые истории без однозначного финала, спасибо за то, какое сочувствие вызывает Ибо, и за замечательного, очень сильного Хайкуаня - особенно.
-
-
03.05.2020 в 19:37все несчастные по-своему, у всех вот такенные тараканы, финал вообще ни разу не счастливый.Всю дорогу, пока читала, тащилась от артхаусной картинки, которую вы написали.
-
-
11.05.2020 в 00:32-
-
17.05.2020 в 13:17Выше уже писали про артхаузную картинку - и да, живо нарисован образ ночного города и вот это всё. Эпизоды с фанатками - одновременно забавно и жутковато от того, как это постоянно давит.
-
-
17.05.2020 в 13:32