Название: Ты что, кролик?
Тема: Дракон
Автор: Jin Ling team
Форма: рисунок
Пейринг, персонажи: Цзинь Лин / Лань Сычжуй
Категория: преслэш
Рейтинг: PG
Размер: 900 х 900
Примечание: по мотивам работы Пора цветения
читать дальше
Название: Рябь на воде
Тема: Дракон
Автор: Jin Ling team
Форма: рисунок
Пейринг, персонажи: Лань Сычжуй/Цзинь Лин/Лань Цзинъи
Категория: слэш
Рейтинг: R
Размер: 700 х 711
читать дальше
Название: Сказ о том, как глава Цзян племянника женил
Тема: Дракон
Автор: Jin Ling team
Бета: Jin Ling team
Пейринг, персонажи: Цзинь Лин / Лань Сычжуй, Цзян Чэн
Категория: джен, минимальный слэш
Рейтинг: G
Жанр: повседневность
Размер: 2100 слов
Краткое содержание: В конце концов все-таки женил.
читать дальшеКогда дядя задал самый неудобный вопрос в жизни Цзинь Лина, тому пришлось подтвердить, что он не брал на себя “неуместных обязательств”. Дядя сурово кивнул и отдал распоряжение найти хорошую сваху.
К счастью, дело происходило в Ланьлине, так что это распоряжение можно было худо-бедно исполнить: в Юньмэне дядя к этому моменту забраковал всех свах, которые не справились с тем, чтобы подобрать невесту ему самому. Цзинь Лин об этом процессе знал только понаслышке, но все источники сходились во мнении, что в том, что Цзян Ваньинь до сих пор живет анахоретом, виноват только он, а никак не рвущие волосы от отчаяния свахи. Фундамент его взглядов на избранницу был неизменен, дядя требовал к рассмотрению только писаных красавиц. Но вот грани его пожеланий были тонки, как шелковая вуаль. По его описанию, будущая супруга должна была быть чем-то вроде великолепной вазы, не более того. Но при встречах с невестами требование к молчаливости моментально преображалось в недовольство от неумения девушки в нужной мере поддерживать разговор; требование к экономности превращалось в жалобу о том, что девица-де простушка, которая не может себя подать; требование об отсутствии “излишних” талантов перетекало в возмущение глупостью претендентки; требование о покладистом характере оборачивалось вопросом о том, сможет ли настолько бесхребетное существо поддержать главу клана. И так до бесконечности! По клятвенным заверениям выдворяемых едва ли не пинками свах, не так уж плохи были невесты. А по ядовитому молчанию самих девиц (которые действительно были на удивление неразговорчивыми) складывалось впечатление, что они не испытывали сожалений о том, что их семейная жизнь пройдет не с главой клана Цзян.
***
— … не должна иметь отношения ни к клану Цзян, ни к Цзинь, ни к Лань, ни к Не…
Цзинь Лин вполуха слушал требования дяди и вполглаза смотрел, как подобострастная пожилая женщина кивает на каждое слово. Ему возразить тоже было не на что: в Юньмэне все девицы подходящего возраста и происхождения были из семей, пришедших в клан после восстановления Пристани Лотоса. Ценил их Цзян Чэн крайне невысоко, так что в роли жены Цзинь Лина не рассматривал. В клане Цзинь, учитывая аппетиты недоброй памяти Цзинь Гуаншаня и всю эту отвратительную историю с браком Цзинь Гуанъяо... Нет, эту мысль Цзинь Лин даже заканчивать не хотел. Жениться на ком-то из клана Лань Цзинь Лин тоже не желал. Он совсем не был уверен, что дядя, накладывая вето, думал о неловкости, которую могли испытывать они с Сычжуем, но даже если запрет был всего лишь результатом неистребимой неприязни дяди к Гусу, Цзинь Лина это устраивало. Что касается клана Не, то в один прекрасный момент дядя начал с выражением плохо скрываемой гадливости поджимать губы, когда при нем упоминали Не Хуайсана. Цзинь Лин некоторое время подумал, сопоставил кое-какие свои воспоминания с поведением дяди, поговорил при случае с Вэй Усянем, который ничего толком не сказал, но вскользь посоветовал не слишком доверяться нынешнему лидеру заклинателей. Цзинь Лин сделал выводы, которые по его мнению проливали свет на давние события, и был искренне согласен с тем, что не стоит жениться на девушке из Цинхэ.
К сожалению, Цзинь Лин ловил себя на мысли, что не хотел бы жениться не только на этой гипотетической девушке, но и вообще на любой. Да и это было не совсем верно: он не “ловил себя на мысли”, а абсолютно каждая его мысль сейчас носилась по кругу в этом всепоглощающем нежелании.
Но наследника-то оставить было нужно. Об этом, не неуместном, обязательстве отлично помнили сам Цзинь Лин, его дядя, Лань Сычжуй, все население Ланьлина, а также любой встречный прохожий за его пределами. Причем в клане Цзинь это обязательство отягощалось необходимостью наконец-то сделать все по-человечески, так, чтобы обошлось без плотской невоздержанности, несчетного количества бастардов, кровосмешения и (это было личное пожелание Цзинь Лина) с двумя живыми родителями. Хотя бы до совершеннолетия наследника, дальше Цзинь Лин и загадывать боялся.
***
С тех пор как поползли слухи о том, что молодой глава клана Цзинь ищет себе жену, многие уважаемые заклинатели при встрече стали умильны и бесконечно доброжелательны. В том числе Лань Цижэнь, пусть и не потому, что у него была невеста на выданье. Его вполне уравновешивал Лань Ванцзи, чей казалось бы равнодушный взгляд буквально заморозил Цзинь Лина. Вэй Усянь был… не в восторге (ну и что, что Цзинь Лин сознательно избегал слова “опечален”?), однако молчал, очевидно понимая безвыходность ситуации.
Ах, если бы только дед Цзинь Лина не был таким похотливым кобелем! Если бы он, вместо того чтобы разбрасывать семена в придорожной пыли, взял и прижил одного-двух сыновей от официальной наложницы, не было бы ничего проще, чем выбрать себе наследника из боковой ветви семьи. Вместо этого сначала дяде, а потом и самому Цзинь Лину пришлось на протяжении почти десяти лет выпалывать сорную траву из более или менее законных родственников. С другой стороны, дядя в свое время взялся за это дело так рьяно и так напугал своим скорым судом Ланьлин Цзинь, что когда Цзинь Лин вошел в силу, овладел главным оружием своей семьи (казной) и негласно заявил, что теперь является не номинальным, а действительным главой клана, все в башне Кои, от заклинателей и до посудомоек, приняли это с почти нездоровым восторгом.
Это не отменяло того факта, что среди немногих оставшихся (известных Цзинь Лину) родственников наследника выбирать было нельзя.
***
С момента возвышения Не Хуайсана, которое удобно совпало по времени с наступлением самостоятельности Цзинь Лина, дядя на собраниях глав кланов не появлялся, ограничиваясь отговорками о более важных делах. На вопрос Цзинь Лина о причинах такого равнодушия он не ответил, даже не поднял головы от свитка и попросил передать ему, если вдруг появится какое-то зло, которое потребует участия всех кланов.
Цзинь Лин посещал эти собрания религиозно, потому что в глубине души побаивался, что таким злом попытаются объявить самого Цзян Чэна. Уж очень тот отгородился от остального мира, почти не покидая пределы Юньмэна. Ни учеников, отправленных в другие кланы, ни совместных ночных охот, ни визитов вежливости — Цзинь Лину впору было радоваться, что ради того, чтобы устроить его брак, дядя хотя бы в Ланьлин заглядывал! Если подумать, изначально у дяди было три цели: отстроить Пристань Лотоса, не допустить возрождения Старейшины Илина (на этой формулировке настаивал дядя, хотя Цзинь Лину казалось, что ее явно следовало, как минимум, скорректировать) и вырастить племянника. С первой задачей дядя разобрался блестяще, вторую задачу дядя отказывался обсуждать даже сам с собой, с третьей задачей, по оценке Цзинь Лина, лучше его дяди вообще никто бы не справился.
А теперь его бесконечно деятельный дядя оказался в ситуации, когда обновленный клан Юньмэн Цзян процветал, отлавливать потерявших нравственные ориентиры заклинателей было не нужно, а Цзинь Лин был в том возрасте, когда посягательства на его самостоятельность были бы только во вред.
У Цзян Чэна появилось свободное время, и это Цзинь Лина пугало.
Когда Цзинь Лин гостил в Юньмэне, как бы строг и ворчлив ни был его дядя, он все равно чувствовал себя, как дома. Или просто дома — там, где выросла его мать. Он бессчетное число раз слышал о том, как горела Пристань Лотоса, как погибли Цзян Фэнмянь, госпожа Юй и весь остальной клан, но, не видев всего этого, всегда ощущал отстроенную Пристань Лотоса настоящей, людей на улицах — реальными, а памятные места — неподдельными.
Цзинь Лину потребовалось стать взрослым, чтобы осознать, что для его дяди это не так. Что для того каждая комната его дома была не более, чем декорацией, а все заклинатели, которые в свое время пришли в Юньмэн, чтобы просить о присоединении к возвращающему былую силу клану, никогда не станут для главы этого клана чем-то большим, чем расходный материал. Разве что прах родителей Цзян Чэна был вполне реален, но это никак не спасало ситуацию. В конце концов Цзинь Лин поймал себя на вполне серьезном размышлении о том, выгонит ли Цзян Чэн людей из домов, прежде чем спалить Пристань Лотоса, решив, что восстановленная она ему не заменит утраченную. Он тогда полночи себя успокаивал, к утру пришел к выводу, что у него слишком разгулялось воображение, но все равно нервно влез на меч и отправился в Юньмэн. Свалившись под ноги к дяде с красными от недосыпа глазами, Цзинь Лин получил порцию сурового воспитания клана Цзян, которым его вслух не потчевали уже года три, после чего уснул, как младенец. На следующее утро Цзинь Лин был разбужен зычными криками дяди, распекавшего учеников на плацу с энтузиазмом, намекавшим на то, что в некоторые свои рутинные обязанности Цзян Чэн вкладывал вполне искренние чувства.
Вскоре после этого дядя и открыл вопрос о поиске невесты для Цзинь Лина.
***
Закрыл вопрос о поиске невесты для Цзинь Лина тоже дядя. Вроде бы они вполне мирно сидели, просматривая предоставленные свахой свитки с описанием подходящих невест. Отобрали уже троих, с чьими семьями стоило бы встретиться. А потом Цзинь Лин отложил свиток с неподходящей невестой, а дядя спросил, чем она плоха, а Цзинь Лин ответил, что у нее в семье часты двойни, а если выбирать между двух сыновей одного возраста и приблизительно одних способностей, то это может плохо обернуться. А дядя сказал, что в случае рождения такой двойни есть же Юньмэн, в котором нет наследника у ближайшего родственника Цзинь Лина.
И Цзинь Лин сделал вывод, что дядя раздумал жениться, а не просто отложил этот вопрос на ближайшее обозримое будущее.
То, что последовало дальше, Цзинь Лин постарался забыть уже через десять минут, но так и не смог до конца жизни. Был только один случай, когда ему было так же за себя стыдно — когда он, прижимая к груди Суйхуа, рыдал на глазах у всех по пути в Юньмэн. Тогда его безобразную истерику смогло унять произнесенное дядей “А-Лин”. Сейчас дядя был одной из причин его неспособности держать себя в руках. По крайней мере, эта истерика обошлась без слез. Называя каждую новую обиду, Цзинь Лин сталкивался с тем, что внутренний голос его через секунду укорял за черную неблагодарность. Слова лились сплошным потоком, без пауз и какой-либо системы: мелкие обиды мешались с огромными; претензии к дяде с жалобами на судьбу; то, что он давно пережил, с тем, что он испытывал сейчас. В кучу смешались имена — родителей и Вэй Усяня, дяди и Вэнь Нина, Сычжуя и Цзинь Гуанъяо. Когда Цзинь Лин выдохся, дядя еще минуты три молча смотрел на него, переполненного виной и стыдом.
— Если это было о Сычжуе, — впервые в жизни осторожно по отношению к Цзинь Лину произнес дядя, — то ты передумал жениться?
То, что дядя ничего не понял, Цзинь Лин решил принять за милость судьбы.
— Можно отменить поиски, — подсказал дядя, даже не пытаясь спрятать тревогу и растерянность в голосе. — Если в душе ты решил.
Дядя с трудом справлялся со словами, когда ему приходилось сказать что-то хорошее.
— У меня есть обязательства перед кланом Ланьлин Цзинь, — гордо заявил несчастный Цзинь Лин. — Кроме того, ты бы вряд ли с этим примирился, зная, что Ханьгуан-цзюнь спас и воспитал Вэнь Юаня.
Честно говоря, вряд ли Цзинь Линь уложился в эти два предложения, но то, что именно он нес в тот момент, стерлось из его памяти практически мгновенно. Подробности ответа дяди тоже испарились, но смысл Цзинь Лин уловил: дядя достаточно равнодушно относился к будущему клана Ланьлин Цзинь, а в вопросе Сычжуя полагал, что то, что он был из клана Вэнь не могло еще как-то ухудшить то, что он был из клана Лань.
***
— … подобно птице-фениксу, сопровождающей своего супруга-дракона, — завершил приветственное слово молодым отец невесты. Вопреки всему, включая самое себя, глава Юньмэн Цзян нашел себе невесту: из клана не очень влиятельного, но не слишком незначительного; не слишком талантливую, но достаточно образованную; тихую, но не хмурую; рачительную, но умеющую себя подать; а еще очень, очень красивую и с семьей, живущей слишком далеко для частых визитов.
Правда, накануне довольный дядя вяло жаловался на то, что невеста заметно побаивалась собак, но Цзинь Лин задушил этот ропот напоминанием о том, что девушка, даже если и испугалась, не закричала, не начала лезть на деревья и своих спутников, а вела себя с безукоризненной воспитанностью и всеми признаками душевного здоровья.
Видно было, что авторитет невесты это напоминание вознесло на неожиданные высоты.
Дядя был доволен, Цзинь Лин был счастлив, сваха была на грани вознесения, достигнув апогея своего ремесла.
***
— Став спутниками на стезе самосовершенствования с главой клана Цзинь, вы будете как феникс и дракон, — довольно ехидно, но при этом с искренней радостью сообщил Лань Цзинъи. — Хотя глубокоуважаемый Лань Цижэнь и полагает, что это извращение этой стези, потому что вообще на ней полагается сидеть по разным углам пещеры и медитировать, а не так как вы делаете.
Дядя тоже так считал. Еще он считал, что во всем виновато нездоровое воспитание молодых заклинателей в клане Лань, со всей этой изоляцией юношей и девушек друг от друга. Возможно он был единственным человеком на свете, считавшим, что это Ханьгуан-цзюнь толкнул Вэй Усяня на путь порока, а не наоборот.
Цзинь Лин с дядей не спорил, потому что в случае с Сычжуем так оно и было. Он коснулся спрятанной под длинным рукавом белой ленты и искоса взглянул на горящую золотом накидку с пионом. В глазах Цзинь Лина, привыкшего видеть Сычжуя в простых белых одеждах Гусу, парча ему ужасно не шла.
Вот только Цзинь Лину Сычжуй тоже не слишком нравился, как Вэнь или Лань. Хотя теперь, когда он в Ланьлин Цзинь — о, с этим было гораздо приятнее иметь дело.
@темы: Арт, Дракон, Команда Цзинь Лина, Текст
