Yi City Tales
Название: Чёрное и белое
Автор: XueXiao Team
Форма: арт
Размер: 956х1000
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь
Категория: слэш
Жанр: портрет
Рейтинг: G
Название: Держать
Автор: XueXiao Team
Форма: арт
Размер: 800х624
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь
Категория: слэш
Жанр: эротика
Рейтинг: PG
Название: Дай мне руку
Автор: XueXiao Team
Форма: текст
Размер: драббл, 731 слово
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Впервые Синчэнь чувствовал — руками.
Чувствовал, что к спасённому им человеку давно — или никогда — никто не прикасался не с целью причинить боль, и как в ответ на просьбы не шевелиться он, умеющий спокойно эту боль переносить, настороженно замирал, словно зверь, не привыкший к рукам. И Синчэнь старался быть осторожней, перевязывая чужие раны бережнее, чем свои, направляя свою энергию упрямой струйкой света в чужой обжигающий хаос, и уговаривал потерпеть, и обещал, что всё заживёт, — пока не таяло напряжение под кончиками пальцев, и найдёныш насмешливо фыркал:
— Я не хрустальный, даочжан.
— Конечно же нет, — соглашался Синчэнь. — Ты живой. Это куда дороже.
И он чувствовал также, что внутри — там, где меридианы питали не ту часть души, что содержала в себе разум и гармонию, а ту, что полнилась тёмными страстями, как если бы по пересохшему руслу некогда чистой реки устремилась вязкая лава, — этот человек был изранен сильнее, чем телом. И Синчэнь не желал отпускать его прежде, чем он исцелится, даже если исцеление вовсе было невозможным.
Первая зима в доме, не предназначенном для живых, выдалась особенно тяжёлой. Успели поправить крышу и дверь, но обветшалые стены и ставни требовали ещё много работы, тепло от очага мгновенно выдувалось сквозь щели — и дом коченел, как мертвец. Спали, забившись втроём на единственную постель, укрывшись всеми покрывалами, что удалось достать, — ничто не согреет лучше живого тела рядом, это знал всякий бродяга, кому доводилось ночевать под одним навесом с овцами или свиньями, и только глупец усмотрит в этом непристойность. Синчэню же вовсе не казалось, что он недостоин такой судьбы, — напротив: он ощущал нечто правильное, что-то, чего он был лишён с тех пор, как его, сироту, забрала с собой Баошань-санжэнь.
А-Цин наотрез отказалась спать рядом с «этим», поэтому Синчэнь ложился посередине и, подолгу не засыпая, учился обнимать прильнувших к нему во сне членов своей новой семьи. И чувствовал, что его младший друг тянется к теплу, которого прежде не получал, и ловил в себе желание дать ему больше тепла — прижать к себе теснее, оберегая от холода и ночных кошмаров, сперва опасаясь задеть рубцы недавних ран, затем убедившись, что друга они уже не тревожат.
Первым, что Синчэнь полюбил, были руки.
Руки, поддерживавшие и направлявшие его лишь тогда, когда это было необходимо, позволявшие не беспокоиться о слепоте, напоминавшие, вместе с голосами и смехом, что он не останется один на один со своей кровоточащей тьмой... Приличнее было бы дотронуться до рукава, но уже не раз, протянув руку, Синчэнь встречал раскрытую ладонь — и всё чаще понимал, что ждёт и желает этих прикосновений. Что возможность столкнуться пальцами, как будто случайно, передавая и принимая плошку риса или чашку чая, не только смущает, но и притягивает, как свеча — мотыльков.
Он был благодарен своему другу за терпение: тот никогда не торопил, не настаивал, не требовал. А заставлял — лишь желать большего; Синчэнь видел странные сны, в которых лежал у него на груди, и его дыхание было так близко, что оставалось совсем немного податься вперёд, чтобы коснуться губами губ, и во сне это было естественно и просто. Просыпаясь, он осознавал не сразу, что позволил себе это не наяву, и, задерживая руку в руке, переплетая пальцы, пока коротали вечера перед очагом, боялся оскорбить своей непрошеной жадностью до тепла, не верил, что в самом деле может быть настолько нужен. Он знал, что люди любят глаза в глаза, о взглядах, заменяющих слова, — и о том, что следует быть выше желаний тела. Тем паче тела неполного, вызывавшего в людях только жалость, отвращение и страх.
Но руки вели за собой, и Синчэнь доверялся им, и не было места безопасней, чем вложить в эти руки свою душу и тело, — а следом за руками пришли поцелуи, и оказались ещё горячее, чем он представлял. И всё то же его желание отдать своё тепло без остатка, и не остыть при этом, а разгореться жарче, сминало границы одну за другой, столь быстро, что удивляло обоих. Теперь Синчэнь чувствовал всем своим существом, как отчаянно его друг — и это слово уже значило больше, чем прежде — жаждал удержать его, присвоить, словно боялся, что кто-то может отнять его даочжана, как раньше отнимали всё, что он имел. И Синчэнь был рад убеждать его в том, что их ничто не сможет разделить. Без слов — телом.
И сколько бы граней страсти не открывалось перед ним, подобно вееру, и как бы хорошо он не знал чужое тело — ладонями, губами, и изгибами собственного, — Синчэнь снова и снова просил: «Дай мне руку». И целовал ладонь и каждый палец поочерёдно — с благодарностью за то, что эти руки так терпеливо и осторожно вывели его из ледяной клетки условностей.
Автор: XueXiao Team
Форма: арт
Размер: 956х1000
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь
Категория: слэш
Жанр: портрет
Рейтинг: G
Название: Держать
Автор: XueXiao Team
Форма: арт
Размер: 800х624
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь
Категория: слэш
Жанр: эротика
Рейтинг: PG
Название: Дай мне руку
Автор: XueXiao Team
Форма: текст
Размер: драббл, 731 слово
Пейринг/Персонажи: Сюэ Ян/Сяо Синчэнь
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Впервые Синчэнь чувствовал — руками.Чувствовал, что к спасённому им человеку давно — или никогда — никто не прикасался не с целью причинить боль, и как в ответ на просьбы не шевелиться он, умеющий спокойно эту боль переносить, настороженно замирал, словно зверь, не привыкший к рукам. И Синчэнь старался быть осторожней, перевязывая чужие раны бережнее, чем свои, направляя свою энергию упрямой струйкой света в чужой обжигающий хаос, и уговаривал потерпеть, и обещал, что всё заживёт, — пока не таяло напряжение под кончиками пальцев, и найдёныш насмешливо фыркал:
— Я не хрустальный, даочжан.
— Конечно же нет, — соглашался Синчэнь. — Ты живой. Это куда дороже.
И он чувствовал также, что внутри — там, где меридианы питали не ту часть души, что содержала в себе разум и гармонию, а ту, что полнилась тёмными страстями, как если бы по пересохшему руслу некогда чистой реки устремилась вязкая лава, — этот человек был изранен сильнее, чем телом. И Синчэнь не желал отпускать его прежде, чем он исцелится, даже если исцеление вовсе было невозможным.
Первая зима в доме, не предназначенном для живых, выдалась особенно тяжёлой. Успели поправить крышу и дверь, но обветшалые стены и ставни требовали ещё много работы, тепло от очага мгновенно выдувалось сквозь щели — и дом коченел, как мертвец. Спали, забившись втроём на единственную постель, укрывшись всеми покрывалами, что удалось достать, — ничто не согреет лучше живого тела рядом, это знал всякий бродяга, кому доводилось ночевать под одним навесом с овцами или свиньями, и только глупец усмотрит в этом непристойность. Синчэню же вовсе не казалось, что он недостоин такой судьбы, — напротив: он ощущал нечто правильное, что-то, чего он был лишён с тех пор, как его, сироту, забрала с собой Баошань-санжэнь.
А-Цин наотрез отказалась спать рядом с «этим», поэтому Синчэнь ложился посередине и, подолгу не засыпая, учился обнимать прильнувших к нему во сне членов своей новой семьи. И чувствовал, что его младший друг тянется к теплу, которого прежде не получал, и ловил в себе желание дать ему больше тепла — прижать к себе теснее, оберегая от холода и ночных кошмаров, сперва опасаясь задеть рубцы недавних ран, затем убедившись, что друга они уже не тревожат.
Первым, что Синчэнь полюбил, были руки.
Руки, поддерживавшие и направлявшие его лишь тогда, когда это было необходимо, позволявшие не беспокоиться о слепоте, напоминавшие, вместе с голосами и смехом, что он не останется один на один со своей кровоточащей тьмой... Приличнее было бы дотронуться до рукава, но уже не раз, протянув руку, Синчэнь встречал раскрытую ладонь — и всё чаще понимал, что ждёт и желает этих прикосновений. Что возможность столкнуться пальцами, как будто случайно, передавая и принимая плошку риса или чашку чая, не только смущает, но и притягивает, как свеча — мотыльков.
Он был благодарен своему другу за терпение: тот никогда не торопил, не настаивал, не требовал. А заставлял — лишь желать большего; Синчэнь видел странные сны, в которых лежал у него на груди, и его дыхание было так близко, что оставалось совсем немного податься вперёд, чтобы коснуться губами губ, и во сне это было естественно и просто. Просыпаясь, он осознавал не сразу, что позволил себе это не наяву, и, задерживая руку в руке, переплетая пальцы, пока коротали вечера перед очагом, боялся оскорбить своей непрошеной жадностью до тепла, не верил, что в самом деле может быть настолько нужен. Он знал, что люди любят глаза в глаза, о взглядах, заменяющих слова, — и о том, что следует быть выше желаний тела. Тем паче тела неполного, вызывавшего в людях только жалость, отвращение и страх.
Но руки вели за собой, и Синчэнь доверялся им, и не было места безопасней, чем вложить в эти руки свою душу и тело, — а следом за руками пришли поцелуи, и оказались ещё горячее, чем он представлял. И всё то же его желание отдать своё тепло без остатка, и не остыть при этом, а разгореться жарче, сминало границы одну за другой, столь быстро, что удивляло обоих. Теперь Синчэнь чувствовал всем своим существом, как отчаянно его друг — и это слово уже значило больше, чем прежде — жаждал удержать его, присвоить, словно боялся, что кто-то может отнять его даочжана, как раньше отнимали всё, что он имел. И Синчэнь был рад убеждать его в том, что их ничто не сможет разделить. Без слов — телом.
И сколько бы граней страсти не открывалось перед ним, подобно вееру, и как бы хорошо он не знал чужое тело — ладонями, губами, и изгибами собственного, — Синчэнь снова и снова просил: «Дай мне руку». И целовал ладонь и каждый палец поочерёдно — с благодарностью за то, что эти руки так терпеливо и осторожно вывели его из ледяной клетки условностей.
@темы: Внеконкурс, Арт, Свой пейринг, mini OTP wars, Сюэ Ян/Сяо Синчэнь, Текст
». Хайкуань пролистывает соцсети, обновляет страничку в Вейбо — ничего, с самого утра Цзаньцзинь в сеть не заходил. Он хмурится, отправляет ему «И я соскучился, малыш» и доедает салат, почти не чувствуя вкуса. Будь Лю Хайкуань менее публичным человеком, он бы фотографию Чжу Цзаньцзиня поставил на заставку телефона, чтобы каждый раз замирать от восхищения, стоит взять телефон в руки. Но, разумеется, нельзя. Афишировать, проявлять какие-либо излишние знаки внимания, дотрагиваться слишком интимно на публике, светиться на совместных фотографиях.
