Wei Ying Team: Дракон

[Wei Ying Team]

Название: Чашка с кровью
Тема: Дракон
Автор:  Wei Ying Team
Бета: не бечено
Пейринг, персонажи: Вэй Усянь, Цзян Чэн, Юй Цзыюань, Цзян Фэнмянь, Цзян Яньли, ОП
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма
Размер: 17 400 слов
Краткое содержание: Жизнь в Пристани Лотоса идет своим чередом. До тех пор, пока Цзян Чэн и Вэй Усянь не сталкиваются с необычным злобным духом. Эта встреча заставит их посмотреть на себя по-другому.
Предупреждения: 1. AU от канона. 2. Некоторые детали канона изменены. 3. Частично учитывается канон дунхуа.
Комментарий: Дракон в Китае - символ мужской энергии ян.


*
На отмели вода, нагретая солнцем, казалась почти горячей. Вэй Усянь зарылся босыми ступнями в прибрежный песок. На волнах, прямо перед ним, покачивался подбитый воздушный змей. Цзян Чэн в сердцах выбросил его подальше, когда оказалось, что он опять проиграл Вэй Усняю одно очко. На белой основе змея, у самого хвоста, была дыра. Сегодня они почти сыграли в ничью, но удача оказалась на стороне Вэй Усяня. Он подтянул штаны повыше, вытащил змея из воды и, повернувшись к берегу, принялся победно размахивать им как флагом. Брызги полетели во все стороны, оставив в воздухе искрящийся шлейф. Ученики с берега ответили ему дружным гомоном.
— Шисюн, ты как всегда!..
— Никто не может обойти нашего шисюна!
Вэй Усянь засмеялся. После Облачных Глубин он научился еще больше ценить свою жизнь в Пристани Лотоса, где не было трех тысяч правил, унылых лиц и нудных наставников, где можно было веселиться в свое удовольствие и не получать за это палкой по рукам и ногам.
— На сегодня хватит, пора и поужинать, — решительно сказал Вэй Усянь и вышел из воды. За сегодняшними развлечениями они пропустили обед. Вернее, решили не попадаться мадам Юй на глаза. Та опять была не в духе и особенно усиленно гоняла по плацу учеников. Вэй Усяню казалось, что у него желудок прилип к спине от голода.
Всей толпой они направились к воротам Пристани Лотоса. Тренировки должны были уже закончиться, поэтому единственные, кто рисковал нарваться на взбучку от мадам Юй, были Вэй Усянь и Цзян Чэн. Но обычно попадало только Вэй Усяню, а он давно привык, поэтому ничто не могло поколебать его хорошего настроения.
— Шисюн, а расскажи еще, как ты ночью перелезал через стену в Облачных Глубинах.
Эту историю Вэй Усянь, наверное, рассказывал уже раз сто, но каждый следующий рассказ обрастал все новыми и новыми подробностями, поэтому никогда не надоедал слушателям.
Вэй Усянь притворно вздохнул, закинул руки за голову и принял вид человека, делающего большое одолжение.
— Значит так, мы с Цзян Чэном… — начал он, направившись в сторону дома.
Они дошли по тропинке вдоль озера почти до самого поворота к Пристани Лотоса. История как раз подошла к самому интересному моменту, когда Вэй Усянь остановился, едва не налетев на шестого шиди. Он обвел глазами учеников, шагавших рядом с ним. Действительно, Цзян Чэна среди них не было — а Вэй Усянь уже удивлялся, почему до сих пор не услышал ни одного едкого комментария. Он обернулся. Цзян Чэн стоял у воды; ветер трепал длинную кисточку бумажного змея, которого он держал в руках.
— Подождите меня, — сказал Вэй Усянь и бегом бросился обратно.
Он подлетел к Цзян Чэну со спины и заглянул через плечо.
— Завтра попробуешь отыграться еще раз, — пообещал он и потянул Цзян Чэна за рукав. — Пойдем, если не успеем к ужину, ляжем спать голодными.
Все так же бегом они вернулись к остальным ученикам.
— Так на чем я остановился? — спросил Вэй Усянь. — Точно, на том, как из ночной темноты показался Лань Чжань.
— Только не говори, что ты снова треплешься о своих подвигах в Гусу Лань, — закатил глаза Цзян Чэн. — Сколько можно? Все уже тысячу раз про них слышали.
— Я просто рассказываю то, о чем меня просят, — развел руками Вэй Усянь.
Вот теперь действительно все было так и должно быть.

*
Все вокруг были уверены, что Юй Цзыюань ведет себя, как дикая кошка, оттого, что она отчаялась завоевать любовь Цзян Фэнмяня, своего мужа.
В реальности все обстояло иначе.
Если когда-то она и была готова видеть в нем партнера если уж не на тропе самосовершенствования, то хотя бы в общих делах, то времена эти были так давно, что Цзыюань о них и не вспоминала. Лучшим в их браке — если не считать двоих детей, которых Цзыюань действительно любила, — было то, что после рождения наследника, ей больше не приходилось делить с ним постель. Цзыюань понятия не имела, в чьих объятиях Фэнмянь теперь находил утешение, и даже о той девке, бродячей заклинательнице, иногда вспоминала почти с благосклонностью. Порой ей думалось, что, проживи Цансэ подольше, они если не подружились бы, то определенно нашли бы общий язык. В конце концов, Цансэ сбежала от Цзян Фэнмяня настолько далеко, насколько могла. Значит, в чем-то их с Цзыюань взгляды определенно сходились.
Цзыюань тоже сбежала от Цзян Фэнмяня настолько далеко, насколько могла. К несчастью, ее «насколько могла» было всего лишь дальним краем Пристани Лотоса. И даже оттуда ей приходилось приходить в главный зал, чтобы ежедневно принимать с этим человеком пищу.
Скорей бы уже уехал, со злостью подумала Цзыюань, зачерпывая суп. Разве у него нет дел в северных провинциях? Или, может, соберут Совет кланов? Жаль, Цзян Фэнмянь не слишком любил ночные охоты — вот уж чего в окрестностях хватало в избытке. Можно было месяцами домой не возвращаться.
Цзыюань съела еще ложку и задумалась над тем, чтобы сбежать на ночную охоту самой. Взять Цзян Чэна… Пора ему учиться сражаться с нечистью не только за партой или по соседним прудам — в дурной компании Вэй Усяня.
— Я слышал, ты сделала тренировки учеников еще изнурительнее, — негромко и как будто безразлично заметил Фэнмянь, не отрывая взгляда от своей тарелки.
— Ветеранов ты распустил, пусть хоть младшие адепты будут обучены, как следует! — огрызнулась Цзыюань.
— От того, что ты давишь на них, результата быстрее не достигнешь, — затянул Фэнмянь свою любимую песню.
Цзыюань в ярости ударила раскрытой ладонью по столу. Пиалы с едой подпрыгнули, несколько капель супа перелилось через край. Цзян Чэн, сидевший напротив матери, вздрогнул и ниже опустил голову — как будто от того, что он зажмурится, ссора прекратится. Это разозлило Цзыюань еще сильнее.
— Ну конечно, — едко произнесла она, — как же я забыла! Это же Пристань Лотоса, тут каждый делает, что его душе угодно! Тут можно бездельничать, дерзить, гоняться за фазанами вместо тренировок.
Вэй Усянь, как раз сегодня прогулявший утреннюю тренировку, и бровью не повел. Только челюстями заработал быстрее — нужно же было слопать все и быстро, пока злая госпожа не отправила его стоять на коленях. Оттаскать бы тебя за уши, сопляк, рассеянно подумала Цзыюань, но Фэнмянь так тяжко вздохнул, что о Вэй Усяне она тут же забыла.
— Что? Я что-то сказала не так? Не ты разбаловал этих детей? Они — будущее Юньмэн Цзян, и на что они годны? Гулей по прудам пугать и стрелять по воздушным змеям? А стоит им хоть каплю напрячься, они тут же принимаются ныть и жаловаться. И ты еще будешь говорить мне, что у них слишком тяжелые тренировки! Да их тренировки должны быть втрое суровее!
Вэй Усянь уже расправился со своей порцией, и Яньли подсовывала ему свою тарелку, на которой остались сладости. Цзян Чэн сгорбился над столом еще сильнее. Да разогнись ты, чуть было не сказала ему Цзыюань, ты же будущий глава клана Цзян, где твоя гордость?
— Супруга…
— Да! — взвилась Цзыюань. — Я — твоя супруга и хозяйка Пристани Лотоса! И я так же, как и ты, имею право решать, как лучше тренироваться ученикам.
Она вскочила и, бросив недоеденный обед — все равно больше не удастся проглотить ни кусочка — вышла из зала.
Верные Иньчжу и Цзиньчжу ждали снаружи. Пройдя несколько шагов, Цзыюань остановилась и шумно выдохнула. Чтобы успокоиться, она несколько раз сжала и разжала кулаки. В душе поднялось смутное, но настойчивое желание отходить кого-то Цзыдянем.

*
Вэй Усяню не часто доводилось бывать в рабочем кабинете Цзян Фэнмяня. Это была территория, куда ученикам входить запрещалось, если только они не провинились слишком серьезно. Вэй Усяня никогда не наказывали достаточно сурово, чтобы вызывать к главе ордена. Обычно этим занималась мадам Юй, а она обходилась без официальных церемоний. Так что когда их с Цзян Чэном позвали к Цзян Фэнмяню, Вэй Усянь сначала насторожился и перебрал в памяти все последние выходки. Самой страшной была драка с Цзынь Цзысюанем, но это было почти год назад, и за нее он уже свое наказание получил. Хотя то, что его с позором выставили из Облачных Глубин, Вэй Усянь считал не наказанием, а подарком Небес.
Цзян Чэн встретил его хмурым взглядом у дверей в кабинет отца.
— Надеюсь, нас зовут не из-за тебя, — с подозрением сказал он.
— Да я все время был с тобой, когда бы я успел? — возмутился Вэй Усянь.
Цзян Чэн вошел первым, склонился в церемонном поклоне.
Цзян Фэнмянь сидел за столом у окна, закрытого тонкой бумагой с изображением лотоса. Он молча указал на два места перед собой. Вэй Усянь, едва переступив порог, понял, что ни ругать, ни наказывать их двоих не собираются. Цзян Фэнмянь, как всегда был спокоен и собран. А вот судя по тому, как Цзян Чэн стиснул в пальцах край одежды, он все еще не понимал, чего ему ждать. Вэй Усянь уселся как можно вольготнее, чтобы показать ему, что можно не нервничать.
— Цзян Чэн, — начал Цзян Фэнмянь, — я думаю, что ты уже достаточно взрослый, чтобы принимать участие в делах ордена. У меня есть для тебя поручение.
— Слушаю, отец, — тут же отозвался Цзян Чэн.
Вэй Усянь тоже приготовился слушать. Если их звали вдвоем, значит, и дело должно было быть на двоих.
— Я отправляю тебя с письмом к главе клана Лю и хочу, чтобы тот ответил на него немедленно. Ответ тоже заберешь ты и доставишь мне, — сказал Цзян Фэнмянь. Он взял со стола запечатанный свиток и протянул его сыну.
— Я все понял, отец. — Цзян Чэн поднялся и с поклоном забрал письмо.
— Вэй Усянь, ты тоже отправишься вместе с Цзян Чэном, тебе будет полезно посмотреть, как ведутся дела.
— Конечно, дядя Цзян! — Вэй Усянь с готовностью вскочил со своего места. В уголках губ Цзян Фэнмяня появилась едва заметная улыбка, и Вэй Усянь ответил на нее открытой и радостной.
В коридоре Цзян Чэн пихнул его локтем в бок.
— Слышал, собираемся, через час должны выйти.
— К чему такая спешка, дядя Цзян не говорил, что нужно выдвигаться прямо сейчас. Давай хотя бы пообедаем, — предложил Вэй Усянь. — Шицзе будет волноваться, если мы уйдем, ничего не сказав.
— Тебе бы только пожрать, — возмутился Цзян Чэн. — Купишь перекусить по дороге.
Вэй Усянь вздохнул, поняв, что спорить бесполезно, и поплелся следом за ним.
— Нам же просто нужно передать письмо, а потом забрать ответ, чего ты такой серьезный. С этим справится кто угодно, расслабься, — проворчал он в напряженную спину Цзян Чэну.
Тот обернулся через плечо и посмотрел на него, как на последнего идиота.
— Ты чем слушал? Я должен не доставить письмо, а заставить главу клана Лю ответить на него сразу же. Дело слуг развозить письма, но слугу он может выставить без ответа, а наследника ордена Цзян не посмеет. Это же очевидно, — развел руками Цзян Чэн.
— Тебе очевидно, ты же будущий глава, — пожал плечами Вэй Усянь, не испытывая ни малейшего замешательства. — А я буду ходить на ночные охоты и убивать разных тварей. Вот в этом я отлично разбираюсь, — гордо закончил он.
— На фазанов ты будешь охотиться и лотосы воровать, в этом ты разбираешься, — проворчал Цзян Чэн, на мгновение становясь удивительно похожим на мать.

*
— Ну, и как это понимать?! — бросила Цзыюань. Ворвавшись в кабинет к супругу, она не стала тратить время на приветствия.
Фэнмянь поднял голову от бумаг. Пару раз закрыл и открыл рот. Цзыюань застала его врасплох, и теперь он не знал, как себя вести. Наконец он справился с собой.
— Юй Цзыюань, чем дело?
— Куда ты их отправил? — рявкнула Цзыюань. — Куда ты отослал моего сына?!
— Нашего сына, — поправил Фэнмянь. — Я дал Цзян Чэну поручение в землях клана Лю.
Цзыюань проглотила несколько первых фраз, пришедших на ум.
— Сразу за владениями Лю земли Вэней, что, если на них нападут? Лю целый год тебе жаловались на вэньских разбойников и просили помощи, а теперь ты отравил туда Цзян Чэна?!
— Супруга, — произнес Фэнмянь так, словно это был главный аргумент в споре. Возможно, он действительно так считал: приличной жене стоило помнить свое место и не перечить мужу.
Цзыюань приличной женой никогда не была и становиться не собиралась.
— Что — супруга?
— На дороге опасности нет, отклоняться они не будут. Вэни граничат с кланом Лю на севере, а они пройдут по южной окраине земель. К тому же, с Цзян Чэном Вэй Усянь…
При звуке этого имени Цзыюань передернуло.
— Уж лучше бы Цзян Чэн был один, чем с Вэй Усянем! Как ты посмел отправить моего мальчика в такое место, даже ничего мне не сказав?
— Юй Цзыюань, хватит! — Фэнмянь разозлился настолько, что сам вскочил на ноги. — Цзян Чэн и мой сын тоже!
В ответ Цзыюань расхохоталась ему в лицо.
— Вспоминал бы ты об этом почаще, а не только тогда, когда тебе удобно, — предложила она и вышла из кабинета, напоследок посильней хлопнув дверью.
Цзыюань вихрем ворвалась в свои комнаты и заметалась от стены к стене, словно тигр в клетке. Даже Цзиньчжу и Иньчжу старались держаться ближе к углам, чтобы ярость хозяйки их не задела. Дверь во внутренние покои отворилась, и в зал с подносом вплыла третья тетушка Юй. Плавно покачивая бедрами, она дошла до столика и принялась расставлять приборы.
— Цзыюань, выпей чаю, — предложила она. У третьей тетушки был нежный певучий голос и непоколебимый нрав.
— Чаю! — выплюнула Цзыюань, но все-таки остановилась. — Как будто чай тут поможет!
Она опустилась у столика и взяла чашку. Пальцы дрожали от ярости.
— Чай с корнем женьшеня и мятой — проверенное средство, — невозмутимо откликнулась третья тетушка. — Отпусти девочек.
Цзыюань махнула рукой: пусть Иньчжу и Цзиньчжу в самом деле отдохнут. Завтра будет новый день, новые заботы и новые встречи с Цзян Фэнмянем. Сестры поклонились и отступили к дверям.
— Если госпоже что-то потребуется, мы рядом, — сказала на прощание Цзиньчжу.
— Хорошие девочки, — заметила третья тетушка, пододвигая к Цзыюань тарелочку с семенами лотоса. — На них можно положиться.
— Жаль, на Цзянов нельзя.
Тетушка бросила на нее быстрый взгляд из-под ресниц. Как заклинательница она могла на равных сражаться с большинством адептов Юньмэн Цзян и долгие годы ходила на ночные охоты. Однако за последние пятнадцать лет третья тетушка позволила себе постареть: появились тонкие морщины в уголках глаз, кое-где в безупречно уложенной прическе блестели седые волосы. Так она казалась слабее, чем была на самом деле.
Там, где Цзыюань предпочитала действовать напрямик, третья тетушка Юй использовала хитрость — и часто добивалась того же, только быстрее и легче. Она была из тех людей, чье мнение Цзыюань всегда выслушивала очень внимательно.
— Твои дети — тоже Цзяны, — напомнила третья тетушка Юй.
— Мои дети — мои! — рявкнула Цзыюань, раздосадованная тем, что ей второй раз за вечер напоминают о том, от кого она их родила. — А-Чэн не имеет с Цзян Фэнмянем ничего общего.
Тетушка тонко улыбнулась.
— «А-Чэн», — передразнила она. — Какой он тебе А-Чэн? Цзян Ваньинь. И, хочешь ты того или нет, жить ему Цзян Ваньинем. Еще чаю, Цзыюань? И попробуй семена лотоса. В этом году они особенно хороши.
Цзыюань послушно отправила в рот несколько зерен. Проглотила, не почувствовав вкуса.
— Это несправедливо, — пробормотала она. Тетушка кивнула, без лишних объяснений понимая, о чем говорит Цзыюань.
— Это жизнь. Кто-то один совершает ошибку — кто-то другой живет с ее последствиями. Семнадцать лет назад глава одного известного ордена увлекся бродячей заклинательницей, а теперь от этого страдает его законный сын. Хотя, казалось бы, как ребенок может быть в ответе за чужую женщину, которую он и не видел ни разу? Ты не справишься с этим, Цзыюань. Цансэ-саньжень уже не высечешь Цзыдянем и не заставишь избавиться от плода. Прими эту несправедливость, Цзыюань, и живи с ней.
Цзыюань медленно кивнула. Третья тетушка с довольным видом долила чай в ее чашку.

*
К вечеру они причалили к деревне на берегу. Земли клана Лю находились на северо-востоке от земель Юнмень Цзян, и Вэй Усянь с Цзян Чэном не могли преодолеть такое расстояние на мечах. Часть пути они решили проделать на лодке, пока была возможность двигаться по рекам.
Цзян Чэн ловко направил лодку к причалу, и едва ее нос коснулся пристани, как Вэй Усянь тут же выпрыгнул на берег. За несколько часов ему надоело сидеть почти неподвижно, хотелось размяться и поесть. Поесть сильнее, потому что обед они все-таки пропустили, а перехваченные на выходе из Пристани Лотоса пирожки были слишком давно.
— Где остановимся? — спросил он Цзян Чэна. — Думаешь, здесь есть гостиный двор?
Тот молча указал на яркую вывеску на столбе. На ней большими иероглифами было выведено название и надпись, приглашающая уважаемых путешественников отдохнуть в лучшем на всю округу "Доме дядюшки Фоу".
Домик дядюшки представлял собой двухэтажное здание, опоясанное балконом по второму этажу. Открытая веранда на первом была заставлена столами, многие из которых в это время уже были заняты. Местные, закончив дневные дела, отдыхали от трудов. Мальчик, по виду слуга, заранее зажигал красные фонарики со стилизованными изображениями дракона, развешанные по периметру веранды, хотя сумерки только-только начали опускаться.
Их лиловые одежды ордена Цзян тут же привлекли внимание посетителей. Те, кто сидел с краю и видел улицу, уставились на них с интересом. Высокий худощавый мужчина почти скатился с порога и почтительно поклонился им.
— Молодые господа желают остановиться на ночь? — сразу перешел он к делу. — У нас для вас есть лучшие комнаты. Мы можем сейчас же приготовить ванну и подать ужин. Меня зовут Фоу Синъюй, я хозяин этого дома, который вы можете считать своим.
Вэй Усянь решил, что адепты ордена частенько сюда заглядывали. Деревня находилась как раз на таком расстоянии от Пристани Лотоса, что в ней было удобно останавливаться перед последним этапом пути, поэтому хозяин сразу перешел к делу и предложил то, в чем в первую очередь нуждаются заклинатели, возвращающиеся с ночной охоты — ванна и еда. Вэй Усянь на охоте не был, но не отказался бы ни от того, ни от другого, о чем сразу и заявил.
— А-Ди! — крикнул Фоу Синъюй мальчишке, который бросил фонари, едва завидел Вэй Усяня с Цзян Чэном. — Живо подойди.
Мальчишка тут же оказался рядом. Он был такой же худой и высокий для своих лет. По лицу было видно, что ему не больше двенадцати, а ростом он не уступал Вэй Усяню. Видимо, какой-то родственник хозяину гостиницы.
— Это мой сын, — тут же подтвердил догадку Вэй Усяня Фоу Синъюй. — Говорите ему, что нужно, он тут же все сделает. А-Ди смышленый мальчик. — Фоу Синъюй потрепал его по макушке.
А-Ди тут же склонился в почтительном поклоне.
— Я провожу вас в ваши комнаты, — сказал он.
— Комнаты? — переспросил Вэй Усянь. — А можно нам одну комнату?
Он так привык ночевать с кем-то, что не мог представить, как это — улечься, не поболтав перед сном. Тем более с Цзян Чэном.
— Прошу вас, дайте нам уже что-нибудь, — сказал Цзян Чэн и направился внутрь гостиницы, опередив А-Ди. Последнюю часть пути лодкой правил он и теперь был не в настроении обсуждать такие вещи, как количество заказанных комнат.
Ни Фоу Синъюя, ни А-Ди ничуть не смутило плохое настроение клиента, но Вэй Усянь все равно ободряюще улыбнулся мальчику. Тот снова поклонился, но уже только ему. Из-за ворота у него выскочила подвеска — деревянная дощечка с символами, которые Вэй Усянь не успел разглядеть. Люди часто покупали себе обереги от духов, и не всегда они обращались к заклинателям. Разные мошенники и шарлатаны пользовались доверием и продавали за копейки бесполезные бумажки. Вэй Усянь надеялся, что семья Фоу Синъюя зарабатывала достаточно, чтобы заказать обереги в Пристани Лотоса. Хотя сама ситуация, когда жителям деревни в такой близости от резиденции ордена Цзян нужны были обереги, Вэй Усяню показалась странной. Да любой заклинатель, остановившийся здесь, мог бы справиться с проблемой.
Вэй Усянь быстро огляделся. Ни на двери, ни под потолком — нигде больше талисманов не было. Значит, оберег был личным, защищающим конкретного человека.
Отведенная им комната была на втором этаже. Просторное помещение продолжалось балконом, в это время года отделенным легкими занавесками. Вэй Усянь уселся на перила, разглядывая улицу и прохожих. Дорога внизу была хорошо укатана и утоптана. Сразу видно, что гостиница семьи Фоу стояла в самом оживленном месте. Напротив находились магазины и торговые лавочки. Большинство из них уже закрылись. Снизу, с веранды, доносился гомон и гул голосов из обеденного зала. Из кухни пахло специями, наваристым бульоном и чем-то сладким, вроде выпечки. Ветер доносил запах реки. Ее серебристая лента то появлялась, то исчезала между крышами домов.
— Надо выбрать, что будет на ужин, — сказал Цзян Чэн. Он тоже вышел на балкон, оперся на перила рядом.
— Закажи по своему вкусу, — предложил Вэй Усянь.
— Чего это я? — возмутился Цзян Чэн.
— А если выберу я, то ты есть не будешь. — Этот аргумент в спорах с едой всегда был самым действенным. Цзян Чэн одарил Вэй Усяня мрачным взглядом и все-таки пошел вниз.
Вэй Усянь посидел еще немного, любуясь на деревенские крыши, как раздался ужасающий звук, от которого кровь застыла в жилах: звонкий собачий лай. Вэй Усянь соскочил с перил и сделал шаг назад, прежде чем сообразил, что он находится на втором этаже, а собака на улице, внизу. Он потер шею дрожащей рукой и выглянул вниз. Просто чтобы убедиться, что собака именно там, где он думал.
Перед верандой стояла высокая дворняга. Ее спина была серой с белым мохнатым воротником вокруг шеи. Собака виляла загнутым хвостом и лаяла на посетителей. Вэй Усянь подумал, что ее прогонят, но никто не обращал внимания. Может, это был чей-то пес, пришедший за хозяином.
Из дверей гостиницы вышел Цзян Чэн. Их комната находилась немного в стороне от дверей, поэтому Вэй Усянь хорошо видел, как тот направился прямиком к собаке. Он медленно подошел к ней и тихонько свистнул. Пес повернул голову и неуверенно вильнул хвостом. Цзян Чэн бросил что-то на землю перед ним.
— Эй, — возмущенно крикнул Вэй Усянь сверху. — Как ты можешь кормить его, когда я еще голодный?
— Если голодный, спустись и поешь, у тебя что, ног нет? — ответил Цзян Чэн.
Пес как раз закончил жрать то, что ему кинули, и выжидающе уставился на Цзян Чэна. Тот сделал еще один шаг вперед и протянул руку. У Вэй Усяня замерло сердце. Но пес всего лишь понюхал его ладонь, а потом лизнул.
— Осторожнее, Цзян Чэн, она готовится тебя сожрать! — предупредил Вэй Усянь.
— Если ты не заткнешься, то я приведу ее сожрать тебя, — огрызнулся Цзян Чэн.
— Тебе не разрешат притащить этот комок грязи и шерсти в дом, — со смехом возразил Вэй Усянь. Наверху он чувствовал себя в безопасности, да и Цзян Чэн никогда бы не выполнил свою угрозу. Когда они были младше, Вэй Усянь хотел научиться не бояться собак. Цзян Чэн где-то находил мелких бродячих шавок, которые без труда умещались у него на руках, но Вэй Усянь не мог заставить себя подойти, даже когда он крепко держал их. Стоило собаке посмотреть на него, как внутри все обмирало, и он не мог двинуться с места. Вернее мог: помчаться в противоположную от собаки сторону. Конец этим попыткам положил Цзян Чэн. Он сказал, что не может больше мучить животных видом Вэй Усяня, и что тому так и придется жить со своим глупым страхом.
— В отличие от тебя она очень милая и умеет себя вести. Я бы тебя остерегался пускать в дом. — Цзян Чэн присел и запустил обе руки в густую шерсть на шее псины.
В этот раз Вэй Усянь не нашел, что ответить. Он всегда терялся, когда Цзян Чэн произносил слово "милый". Единственное, что тот находил милым, были эти ужасные животные со злыми горящими глазами и огромными зубами, которые они так и норовили запустить в человеческую плоть. Вэй Усянь совершенно не понимал, что Цзян Чэн находил в них милого, но если тот был счастлив, обнимаясь с деревенскими дворнягами, то пожалуйста. Лишь бы подальше от него. Смотреть, как Цзян Чэн возится с собакой, он больше не мог, поэтому вернулся в комнату. Если пес все-таки решит проявить свою натуру и покусать Цзян Чэна, это будет ему уроком.
В дверь постучали. На пороге стоял А-Ди с большим подносом, заставленным тарелками.
— Молодой господин Цзян сказал, что вы будете есть наверху, — сообщил он, прежде чем войти.
Вэй Усяню все еще не давал покоя его оберег. Пусть Цзян Чэн обнимается с псиной, если так хочется, а он пока расспросит мальчика.
— Я заметил у тебя талисман от злых духов, — начал Вэй Усянь. — Неужели вас кто-то здесь беспокоит? Мы можем помочь, пока никто не пострадал.
А-Ди прижал ладонь к груди.
— Не стоит беспокоиться, молодой господин. Никто не пострадает. Эти обереги носит только наша семья. В нашей деревне нет опасной нечисти. Заклинатели вашего ордена часто гостят у нас.
Действительно, бывали личные проклятья, падающие на одну семью. Для других они были не опасны. Нечисть преследовала только тех, кто имел одну кровь.
— Так почему вы не попросите кого-то избавить вас от вашей проблемы? — удивился Вэй Усянь.
А-Ди едва слышно вздохнул. Видимо, несмотря на юные годы, ему уже не первый раз приходилось отвечать на этот вопрос.
— Но наша семья не хочет избавляться от нее, — сказал он. — Сестрица Ю помогает мужчинам нашей семьи определять, от них ли жена родила ребенка.
Вэй Усянь, который как раз пробовал ароматный бульон с травами, едва не поперхнулся. Мадам Юй считала, что учеба его совсем не занимает, но тем не менее Вэй Усянь неплохо знал разные каноничные семейные истории о призраках и монстрах. И он впервые слышал о том, что нечисть можно использовать вот так.
— И как же она это делает? — осторожно поинтересовался он. Уютная гостиница и вежливый хозяин показались ему не такими уж приветливыми.
— Когда рождается ребенок, на вторую или третью ночь она приходит за ним, — сказал А-Ди. — Если не придет, ребенок не принадлежит по крови семье Фоу.
Вэй Усяню не надо было объяснять, зачем эта сестрица приходила за младенцем. Он почувствовал, как волоски на руках у него становятся дыбом.
— Но это же опасно, — сказал он и почувствовал себя глупо. Наверняка каждый первый заклинатель, который слушал эту историю, говорил точно так же. Если эти люди до сих пор носят личные обереги, то считают такой риск допустимым ради сохранения чистоты крови. Вэй Усян сразу растерял весь аппетит.
— И давно она так... приходит? — Вэй Усянь хотел бы спросить, как много детей погибло, потому что всегда есть вероятность не успеть использовать талисман.
— В нашей семье я третье поколение, — ответил А-Ди. Он покорно отвечал на вопросы и, по-видимому, ничуть не смущался такой практики своей семьи. Вэй Усянь подумал, неужели он, когда вырастет, так же спокойно позволит этой твари подойти к своему ребенку просто ради того, чтобы проверить, изменяла ему жена или нет.
— А что, у кого-то еще есть такая же сестрица? — уточнил Вэй Усянь. Если здесь направо и налево пользуются услугами мстительных духов, то нужно сообщить об этом Цзян Фэнмяню, даже если эти люди не желают помощи заклинателей. Темные твари слишком опасны, чтобы вот так использовать их и жить с ними бок о бок.
— Нет, Сестрица Ю раньше принадлежала семье Чжоу, но они все погибли во время мора. Мой дед решил забрать ее для себя. Он дал ей свою кровь, поэтому она теперь наша. — В словах А-Ди звучала гордость за своего деда.
— Спасибо, — сухо сказал Вэй Усянь. — Если мне что-то понадобится, я тебя позову.
А-Ди вышел, а Вэй Усянь так и сидел над остывающим ужином, пока не вернулся Цзян Чэн.

*
— Что с тобой? — спросил Цзян Чэн. Он получил от главы клана письмо с ответом и теперь находился в весьма благодушном настроении. Вэй Усянь даже сказал бы, что его распирало от гордости. Он сидел, скрестив ноги, на кровати в доме, отведенном специально для уважаемых гостей. Вэй Усянь устроился на той же кровати и пока не желал уходить в свою комнату.
— Думаю над одним делом, — ответил Вэй Усянь, глядя в потолок.
— Ничего не хочу об этом знать, — тут же заявил Цзян Чэн и пнул его ногой в бок. — Уйди, я хочу спать. В отличие от тебя, я сегодня работал.
— Ой, да что это за работа, языком молоть, — засмеялся Вэй Усянь.
Цзян Чэн пнул его сильнее, так, что почти оттолкнул к краю. Вэй Усянь схватил его за лодыжку.
— Если я упаду, то потащу тебя за собой, — предупредил он.
— Да иди ты, — разозлился Цзян Чэн и попытался освободиться. Дело закончилось потасовкой на полу, которую прервал стук в дверь.
Цзян Чэн бросил на Вэй Усяня злобный взгляд и принялся поправлять одежду, чтобы принять вид, приличествующий сыну главы великого ордена. Вэй Усянь совершенно непочтительно заржал. Его смех заглушила подушка для сидения.
— Как можно заставить мстительного духа охотиться вместо обидчика на кого-то другого? — спросил Вэй Усянь некоторое время спустя.
Он лежал, подперев голову рукой. Цзян Чэн делал вид, что спит.
— Никак, — отрезал Цзян Чэн.
— А если это все-таки произошло? — продолжил Вэй Усянь.
— Мстительные духи на то и мстительные, что мстят кому-то конкретному за что-то, — раздраженно сказал Цзян Чэн. — Что за вопросы ученика-первогодки?
— А если мы имеем дело с фактом, — продолжил настаивать Вэй Усянь.
— Значит, это безмозглый дух, прямо как ты, или он уже не мстительный, а просто злобный, тоже как ты, или все вместе, а теперь отстань. — Цзян Чэн натянул одеяло на голову, всем видом показывая, что он настроен спать совершенно серьезно.
Вэй Усянь откинулся на спину. Месть Сестрицы Ю не была удовлетворена и уже никогда не будет, поэтому ее злоба станет только расти. Возможно, ей действительно все равно, кого убивать, лишь бы были выполнены определенные условия — жертвы должны быть связаны кровным родством. Но как же старому господину Фоу удалось ее привязать к своему роду? Как он заставил ее отведать своей крови, если она должна была являться только семье Чжоу? С этими мыслями Вэй Усянь и заснул.

*
В деревне, где жила семья Фоу, они снова оказались через пару дней. Гостиница встретила их погашенными фонарями и пустыми столами на веранде. Только в нескольких окнах наверху горели огни.
— Может, остановимся где-то еще, — предложил Цзян Чэн, с сомнением оглядев притихший дом.
Вэй Усянь решительно поднялся по ступеням.
— Господин Фоу, — громко позвал он. — Позвольте снова остановиться у вас, мы не смогли забыть ваше гостеприимство.
Фоу Синъюй появлялся почти сразу же. Он выскочил из боковой двери. По нему было видно, что он собирается выставить назойливых посетителей, но увидев, кто стоит перед ним, тут же придал лицу приветливое выражение.
— Господа заклинатели, — начал он, — к моему глубочайшему сожалению, боюсь, мы не сможем обслужить вас так, как вы того заслуживаете. — Пока Фоу Синъюй говорил, он безостановочно кланялся.
— Но мы хотим остановиться именно у вас, — настаивал Вэй Усянь.
Цзян Чэн дернул его за одежду и одарил очень выразительным взглядом. Вэй Усянь посмотрел на него также. В этом доме что-то произошло, и он хотел знать, что именно.
Фоу Синъюй не смел больше возражать им.
— Господин Фоу, я вижу, вас постигло какое-то несчастье, — сказал Вэй Усянь, пока хозяин вел их в их комнату. Цзян Чэн, идущий следом, наверняка умирал от стыда за него, но Вэй Усянь не испытывал ни малейшего чувства вины по отношению к этому человеку. Фоу Синъюй потакал безумной традиции своей семьи, которая должна была рано или поздно навлечь беду на его детей.
— Вчера на мою маленькую дочь напала собака, — ответил Фоу Синъюй дрожащим голосом.
— Какая? Та, которая бегала вокруг вашей гостиницы? — подал голос Цзян Чэн.
— Все так, молодой господин Цзян, — ответил Фоу Синъюй.
Вэй Усянь обернулся и успел увидеть, как губы Цзян Чэна сжались в тонкую линию. Он тоже не поверил сказанным словам.
— Ерунда! — сказал Цзян Чэн, едва они закрыли за собой дверь. — Она не могла причинить вреда человеку, тем более ребенку.
Вэй Усянь кивнул. Он терпеть не мог собак, но все-таки уверен был, что та дворняга тут ни при чем. Слова Цзян Чэна только утвердили его в этой мысли.
— Думаю, я знаю, что тут произошло, — сказал Вэй Усянь.
— Выкладывай, — велел Цзян Чэн.
После того, как Вэй Усянь изложил все, что знал и к каким выводам пришел, Цзян Чэн молчал какое-то время.
— Нужно сообщить отцу. Нельзя оставлять это просто так, — решил он. — Завтра же и скажем. Пусть пришлет сюда кого-нибудь.
— Нет, — возразил Вэй Усянь.
— Как нет? — нахмурился Цзян Чэн. — Ты хочешь оставить все, как есть?
— Нет, — снова сказал Вэй Усянь. — Я хочу разобраться с этим сам.
— Ты в своем уме? — вспылил Цзян Чэн. — У меня письмо для отца, мы не может нигде задерживаться.
— Поэтому покончим с этим прямо сейчас, — предложил Вэй Усянь. — К утру управимся.
— Забудь. Все, что могло случиться, уже случилось. День или два уже роли не играют, — отрезал Цзян Чэн.
Вэй Усянь понял, что убеждать его бесполезно. Цзян Чэн пошел умываться, а Вэй Усянь выскользнул из комнаты.
— Я прогуляюсь, — крикнул он и захлопнул дверь раньше, чем Цзян Чэн успел бы его остановить. Он собирался найти А-Ди и вытрясти из него все, что тот знает о Сестрице Ю и о том, как же его дед сумел привязать ее к своему роду.
В гостинице были еще какие-то жильцы. Вэй Усянь слышал голоса за закрытыми дверями, видел свет, пробивавшийся в щели, но по дороге никого не встретил. Он спустился вниз, туда, где были кухня и хозяйственные постройки. Сумерки уже сменились темнотой. Редкие фонари покачивались на ветру, от пляшущих по стенам теней Вэй Усяню становилось не по себе. Он положил ладонь на Суйбянь, хотя головой понимал, что ему никакая сестрица вреда не причинит.
В большой кухне хлопотали служанки; они прибирались после долгого дня работы. А-Ди видно не было. Вэй Усянь забеспокоился, что тот мог находиться в комнатах своей семьи или рядом с телом сестры.
— Молодой господин Вэй, что вы тут делаете? — раздался за спиной Вэй Усяня голос, когда он заглядывал в двери конюшни. Он едва не подпрыгнул на месте, но большой опыт в шалостях помог ему сохранить невозмутимое лицо.
— Я как раз искал тебя, А-Ди, — воскликнул он.
— Меня? — удивленно переспросил мальчик. В темноте было сложно что-то разглядеть, но Вэй Усяню показалось, что он говорит в нос, как будто долго плакал.
— Тебя, — подтвердил Вэй Усянь и мгновенно оказался рядом с А-Ди. Тот от испуга попятился, но Вэй Усянь схватил его за рукав.
— У меня к тебе всего пара вопросов, пожалуйста, не убегай, — сказал он как можно мягче, но пальцы на жесткой ткани рабочей одежды не разжал.
— Я… не могу вам ничем помочь, — пробормотал А-Ди.
— А я думаю, что можешь. Ты знаешь, что сделал твой дед, чтобы привязать Сестрицу Ю своей кровью? — перешел сразу к делу Вэй Усянь.
А-Ди затрясся. Больше всего Вэй Усянь боялся, что он закричит и привлечет внимание. Тогда весь план накроется.
— Я хочу помочь, — попытался убедить его Вэй Усянь. — Если у меня получится упокоить ее сегодня ночью, больше не будет жертв.
— Но все произошло случайно! — воскликнул А-Ди — Сестренка просто потеряла оберег, когда купалась.
Вэй Усяню захотелось хорошенько встряхнуть этого дурака, но он был ребенком и всего лишь повторял слова своего отца.
— Это будет происходить снова и снова. Даже если никто из твоих братьев или сестер не пострадает, то шнурок порвется у твоих детей или внуков. Мы не можем оставить это просто так. Ее все равно упокоят заклинатели, которых через несколько дней пришлют из Пристани Лотоса, а потом будет разбирательство. Но если это сделаю я, сегодня все и закончится, — пообещал Вэй Усянь. — Никто больше не пострадает.
А-Ди долго молчал. Вэй Усянь начал волноваться, что кто-нибудь может выйти из кухни или дома и заметить их. А еще Цзян Чэн может отправиться его искать, и тогда все станет совсем плохо.
— У отца есть вещь, которая принадлежала Сестрице Ю, когда она была жива, — сдался А-Ди, — Но больше я ничем не могу вам помочь.
— И не надо, ты уже помог мне, спасибо, — сказал Вэй Усянь.

*
Маленькая глиняная чашка, покрытая бирюзовой глазурью, с тихим стуком опустилась на стол перед Цзян Чэном. Внутри она была измазана выцветшей бурой кровью. Цзян Чэн перевел глаза с чашки на Вэй Усяня.
— Что это за хрень? — поинтересовался он. — И где ты был все это время? У людей траур, неужели тебе хватило совести доставать кого-то?
— Эта чашка той самой Сестрицы Ю. Кто-то из мужчин Чжоу взял девушку в жены, а потом убил, потому что она родила непонятно от кого — то ли от мужа, то ли от любовника. Кроме чашки из личных вещей ничего не осталось. Думаю, с ее помощью духа и вынудили охотиться на семью Фоу, — объяснил Вэй Усянь.
— Я же просил тебя не лезть в это дело!— разозлился Цзян Чэн. Он вскочил на ноги и сжал руки в кулаки. — Ты хоть раз можешь сделать, как тебя говорят? Хотя бы один-единственный разочек?
— Да перестань ты. Если думаешь, что не справишься с этой нечистью, поди, погуляй где-нибудь, я сам все сделаю, — сказал Вэй Усянь.
Цзян Чэн тут же замолчал, сверкнул глазами и вскинул подбородок. Вэй Усянь в душе возликовал. Призывать неизвестную тварь в одиночку было бы слишком даже для него.
— Рассказывай, — велел Цзян Чэн.
— Да тут все просто. Я даю ей свою кровь, и она начинает охотиться за мной. Родственников у меня нет, поэтому никто не пострадает. А пока она будет нападать на меня, ты меня прикроешь.
Цзян Чэн потер переносицу. Было видно, что ему не хочется участвовать во всем этом, но он уже повелся, и назад дороги не было.
— Все будет хорошо, — хлопнул Вэй Усянь его по плечу. — Вдвоем мы с ней как-нибудь справимся. Мы же лучшие ученики ордена. Почти взрослые заклинатели.
— Призывай, — махнул рукой Цзян Чэн и пошел за мечом, оставленным на кровати.
Вэй Усянь почувствовал прилив гордости. Он хорошенько вытер чашку от старой крови. Гладкую внутреннюю поверхность пересекали линии, как будто она побывала в жаркой печи и потрескалась. Вэй Усянь вытащил Суйбянь из ножен и сделал короткий надрез на запястье.
В наполненной до краев чашке отражался свет настольного фонаря. Вэй Усянь и Цзян Чэн уставились на нее, но ничего не происходило.
— Не сработало? — почему-то шепотом спросил Цзян Чэн.
— А я откуда знаю? — ответил Вэй Усянь тоже шепотом.
За окном бешено надрывались цикады, издалека доносилось кваканье лягушек. Шелестел листвой клен у дома через дорогу. Обычные ночные звуки, под которые так хорошо спится. Ничего необычного, ничего тревожащего.
Вэй Усянь медленно перевел дыхание.
— Будем ждать, — решил он.
— Вэй Усянь, — прорычал Цзян Чэн, — если эта тварь потащится за тобой в Пристань Лотоса, я тебя собственными руками утоплю, прежде чем мы туда доберемся.
— Договорились, — согласился Вэй Усянь.
Они стали ждать дальше. Вэй Усянь сидел у стола, скрестив ноги. Суйбянь лежал рядом, под рукой. Он смотрел на колышущиеся от ветра занавески и ждал, когда же между ними появится женский силуэт. Цзян Чэн то сидел, прислонившись спиной к уличной стене, то мерил шагами комнату. Время неумолимо утекало.
— Ну где же ты, — прошептал себе под нос Вэй Усянь. — Приходи за мной.
Кровь в чашке пошла рябью. Прежде чем Вэй Усянь успел победно воскликнуть, темнота позади Цзян Чэна соткалась в человеческую фигуру. Тускло сверкнули длинные ногти, похожи на лезвия. Только заклинательская выучка позволила Цзян Чэну уклониться, прежде чем когти пропороли бы его насквозь.
— Какого хрена? — потрясенно выкрикнул он. — Ты же сказал, что она нападет на тебя!
Вэй Усянь смотрел в сухое изможденное лицо женщины, почти полностью скрытое спутанными волосами. В темных провалах глазниц было пусто, рот открылся в беззвучном крике. Истрепанные белые одежды едва прикрывали истощенное тело. С ее ногтей капала кровь Цзян Чэна. Она подняла руку и слизнула ее черным языком.
В голове Вэй Усяня сделалось звеняще пусто. Стук сердца гулко отдавался в ушах. Женщина подняла голову на Вэй Усяня, но бросилась снова на Цзян Чэна. В этот раз он был готов. Саньду просвистел в воздухе, кисть с длинными когтями с тихим стуком упала на пол. Цзян Чэн замахнулся снова, но Сестрица Ю почти мгновенно ушла из-под удара. Цзян Чэн одним прыжком преодолел расстояние между ними.
— Почему она нападает на меня?!
Вэй Усянь непослушными пальцами вытащил талисманы. Теперь, когда план пошел наперекосяк, он должен был прикрывать Цзян Чэна.
— Почему… — повторил он вслед за ним.
Талисманы взвились в воздух, окружили голову женщины. Она затряслась, волосы поднялись в воздух над ее головой. Из открытого рта не вырывалось ни звука, но Вэй Усяню казалось, что в его мозг входила острая игла.
«Потому что…» Он не мог произнести это даже про себя. Горло пересохло и схватило спазмом.
Сестрица Ю рванулась к Цзян Чэну, пытаясь достать его последним усилием. Цзян Чэн снова отступил и взмахнул мечом.
«Потому что…» Вэй Усянь не мог продолжить мысль, но и удержать ее было невозможно.
Голова Сестрицы Ю отлетела к балкону. Тело начало медленно оседать на пол.
«…ты младше, — закончил он про себя. — Она привыкла нападать на младших в роду».
Цзян Чэн неподвижно стоял к нему спиной, опустив меч. Сейчас больше всего на свете Вэй Усянь хотел, чтобы он не поворачивался. Чтобы следующее мгновение не наступило никогда.
Путь все останется как есть. Пожалуйста.
Когда Цзян Чэн обернулся, его лицо в полутьме было похоже на маску, по которой вот-вот пойдут трещины. Саньду в его руке все еще был полон духовной энергией.
Невозможно было, чтобы Цзян Чэн не понял того же, что и Вэй Усянь. Пусть на минуту позже, но это было неизбежно.
Цзян Чэн шагнул вперед. Он смотрел на Вэй Усяня широко открытыми глазами и как будто искал что-то в его лице, но в полутьме комнаты невозможно было ничего рассмотреть.
— Цзян Чэн, — позвал Вэй Усянь. Что он должен был сейчас сказать?
Сандьду с тихим шелестом вернулся в ножны, но не успел Вэй Усянь перевести дыхание, как сильный удар в челюсть сбил его с ног. Рот тут же наполнился кровью.
Вэй Усянь посмотрел наверх. Цзян Чэн стоял над ним. Лампа за его спиной не давала разглядеть выражение его лица, но злость и ярость, исходящие от него, ощущались почти физически.
Вэй Усянь вытер кровь рукавом и поднялся. В ушах противно звенело. Цзян Чэн не сдерживался, когда бил.
— Цзян Чэн, послушай… — Вэй Усянь все еще не знал, что нужно говорить.
Да он сам был потрясен не меньше. Он схватил Цзян Чэна за плечи, попытался заглянуть в глаза. Тот отбросил его руки, как будто не мог вынести прикосновения.
— Чем я провинился перед тобой?! — не выдержав, закричал Вэй Усянь.
— Тем, что родился! — заорал в ответ Цзян Чэн. — Почему ты? Это не должен быть ты! — Его голос сорвался. Вэй Усянь слышал тяжелое прерывистое дыхание, как будто он сдерживал рыдания.
— Цзян Чэн, — прошептал Вэй Усянь.
— Мать и сестра не должны ничего узнать, — через силу проговорил Цзян Чэн. — Ты меня слышишь?
Вэй Усянь закивал. Мысль о том, что об этом узнает кто-то еще, приводила в ужас.
Цзян Чэн провел ладонью по лицу, обошел Вэй Усяня и направился к двери. Форма на его спине потемнела от крови.
— Ты куда? — воскликнул Вэй Усянь.
— Я не хочу тебя видеть, — ответил Цзян Чэн, не оборачиваясь.
Вэй Усянь остался один.

*
Он пришел на пристань утром. Остаток ночи ему пришлось объясняться с Фоу Синъюем. Если тот и злился на Вэй Усяня, то вида не показал. Возможно, он и сам хотел бы избавиться от семейного монстра после смерти дочери, но не мог переступить завет отца. А может, просто испугался разбирательства со стороны ордена Цзян. Вэй Усяню было все равно. Ночью он потерял имя, семью и друга. Чужие амбиции и традиции волновали его меньше всего.
На середине реки качались рыбацкие плоскодонки. Мужчины в широких шляпах, закидывали сети. У причала стояли добротные прогулочные лодки, украшенные цветами и разноцветными флажками. Вэй Усянь поискал взглядом их с Цзян Чэном лодку. Та была на месте. На короткое мгновение в голову закралась мысль, что Цзян Чэн мог бросить его здесь и отправиться в Пристань Лотоса в одиночку. Возможно, было бы лучшим вариантом, если бы Вэй Усянь сейчас исчез, растворился без следа среди людей. Но можно сбегать из дома в девять лет, а в пятнадцать становится понятно, что тебя будут искать и найдут. Тогда придется объясняться, а Цзян Чэн запретил раскрывать тайну. Вот этот запрет Вэй Усянь был готов выполнять неукоснительно.
Вэй Усянь уселся на еще влажные от росы доски причала и принялся ждать Цзян Чэна. Если они хотели сохранить тайну, то должны вернуться вместе. Он прождал несколько часов, пока солнце не начало припекать, а во рту не пересохло от жажды. Прогулочные лодки давно уплыли катать веселую компанию, и только рыбацкие плоскодонки все так же скользили по гладкой поверхности реки.
Цзян Чэн не появился. Вэй Усянь вспомнил кровавое пятно, расползшееся по его спине, и обругал себя последними словами. А что, если на ногтях Сестрицы Ю был яд? Что, если раны были глубже, чем он думал? Цзян Чэн даже не мог их нормально обработать. Вэй Усянь не должен был вот так отпускать его. В конце концов, он был сильнее, и вряд ли Цзян Чэн мог бы возненавидеть его больше, чем сейчас.
Вэй Усянь вскочил на ноги. Он понятия не имел, где теперь его искать. Со стороны реки деревня казалась небольшой, но она вытягивалась и уходила к затопленным рисовым полям. Вэй Усянь решил начать с других постоялых дворов и забегаловок с едой. Дом Фоу Синъюя был слишком мал, чтобы обслуживать нужды всех путешественников, проезжавших мимо.
За пару часов он обошел все места, где мог оказаться Цзян Чэн, но никто не видел молодого заклинателя. Хотя тот, скорее всего, просто запретил сообщать о нем кому бы то ни было.
Вэй Усянь успокаивал себя мыслью, что если Цзян Чэну станет совсем плохо, он пошлет кого-нибудь в Пристань Лотоса за помощью, а добраться туда быстрее всего на лодке. Поэтому Вэй Усянь вернулся на причал и решил выждать еще сутки. Дольше тянуть было бы нельзя.
*
Под утро мерзкий влажный холод от реки начал пробирать до костей. Вэй Усянь, спавший на дне лодки, проснулся от того, что у него стучали зубы и ломило все тело. Пришлось вставать и двигаться, чтобы разогнать кровь и хоть как-то согреться. Рыбаки, в это время выходящие на промысел, с удивлением посматривали на безумного заклинателя, уже сутки торчащего на причале. Вэй Усянь даже не пытался делать вид, что занят какими-то важными заклинательскими вещами. От голода начало сводить живот. Он не мог вспомнить, когда ел последний раз.
Цзян Чэн появился, когда рассеялся утренний туман. Он взошел на лодку, отстраненный и собранный. Его форма был выстирана, а прорези аккуратно зашиты. Сразу же и не определишь, что он пострадал. Если раны и причиняли ему неудобство, то он никак не давал это понять.
— Привет, — сказал Вэй Усянь, не особенно надеясь на ответ. Его и не было. Цзян Чэн молча взялся за шест и оттолкнул лодку.
Когда они плыли от Пристани Лотоса несколько дней назад, путь казался невыносимо длинным, даже несмотря на то, что можно было скоротать время за болтовней. Обратно они плыли в полном молчании. Цзян Чэн не смотрел в его сторону, ни разу не ответил на все попытки заговорить, и все равно они слишком быстро приближались к дому.
Когда на стенах Пристани Лотоса стало можно разглядеть узор знамен, Цзян Чэн вытащил письмо, за которым они отправлялись, и с силой сунул его в руки Вэй Усяню.
— Отдашь своему отцу. — Это были первые слова, произнесенные Цзян Чэном за все время.
Вэй Усянь тяжело сглотнул. По спине побежали мурашки.
— Что ты собираешься делать? — спросил он. — Ты же сказал, что никто не должен ничего узнать.
— Как он узнает, если мы не скажем? — холодно поинтересовался Цзян Чэн.
«По твоему поведению, идиот» — хотелось крикнуть Вэй Усяню. Но провоцировать Цзян Чэна на очередную драку не стал.


*
— Молодой господин Цзян вернулся, — объявила Иньчжу, появляясь в покоях.
Цзыюань оторвалась от сложной комбинации на доске — они с третьей тетушкой Юй коротали послеобеденные часы за партией в вэйци. Тетушка тоже подняла голову, смерила Иньчжу взглядом, а потом как ни в чем не бывало поставила белый камень на ципань, одним ходом съедая половину черных.
Если бы не новость о возвращении сына, Цзыюань была бы вне себя от злости, что проморгала такой ход.
— Ну, иди, встречай своего А-Чэна, — махнула рукой тетушка. — Доиграем партию после.
Цзыюань встала из-за ципаня, поклонилась и вышла. Иньчжу шаг в шаг следовала за ней, Цзиньчжу ждала в саду.
— Все в порядке? — спросила у них Цзыюань, почти не сомневаясь в ответе: если бы Цзян Чэн был ранен, ей бы сообщили об этом первым делом.
К ее удивлению, сестры странно замялись. Цзыюань резко остановилась и обернулась, как раз вовремя, чтобы заметить, как они переглянулись, прежде чем опустить глаза в землю.
— Молодой господин Цзян цел и невредим, — сказала Иньчжу, по-прежнему не поднимая взгляда.
— Мне что, клещами из вас все вытягивать? — рассердилась Цзыюань, потирая Цзыдянь на указательном пальце.
— Молодой господин выглядит напряженным и усталым, — заговорила Цзиньчжу. — Похоже, они повздорили с Вэй Усянем. Но в остальном с ним все хорошо.
Опять Вэй Усянь, подумала Цзыюань и прибавила шагу.
У северных ворот она поняла замешательство своих служанок. Физически Цзян Чэн был совершенно здоров. О том, что он побывал в переделке, говорила только напряженная спина да пара заплаток на одежде. Но взгляд его был тяжелым и измученным. Цзыюань невольно подалась вперед, чтобы обнять и утешить сына, но как всегда одернула себя.
Какой он тебе А-Чэн, он перестал им быть, когда ушел с женской половины. Он — Цзян Ваньинь, и ему не нужны материнские сопли.
Цзян Чэн разговаривал с другими ученикам ордена, которые вышли им навстречу. Он не улыбался.
Вместо него это делал Вэй Усянь, и улыбка получалась неестественной, жалкой, насквозь фальшивой. Когда младшие ученики обступили его, выспрашивая подробности приключения, он нервно дернулся, пытаясь выбраться из толпы. Цзыюань нахмурилась, наблюдая за сценой. Чтобы Вэй Усянь — и упустил возможность покрасоваться?

Продолжение в комментариях

Скачать:
doc|epub|rtf|fb2

@темы: Дракон, Небесные покровители, Команда Вэй Ина, Текст

Comments

[Wei Ying Team]

Цзян Чэн не обращал внимания на то, что происходит за спиной. Оглядевшись, он заметил Цзыюань и сложил руки в традиционном приветствии:
— Матушка.
— Цзян Чэн, — кивнула в ответ Цзыюань. — И где вы болтались, позволь спросить? Вы явились на день позже, чем должны были. Как это понимать? Решили спасти соседнюю деревню от нечисти? Или Вэй Усянь знакомил тебя с порядками в борделях?
Услышав свое имя, Вэй Усянь побледнел. Обычно бледнел — или краснел, в зависимости от сути проделки — и Цзян Чэн.
— Прости, мама, — сказал он. — Мы задержались на одном из постоялых дворов из-за непогоды. Впредь такого не повториться. Я зайду к тебе позже и подробно обо всем расскажу.
Цзыюань кивнула. Сын тем временем снова поклонился и зашагал в сторону спален. Вэй Усянь остался стоять на месте и смотрел ему вслед.
Что же такое произошло между этими двумя по дороге в земли клана Лю?
Цзыюань вернулась к себе. Третья тетушка Юй командовала служанками, которые расставляли по комнате букеты из свежесрезанных цветов.
— Оставьте так, — велела Цзыюань и, рассеянно потирая Цзыдянь, уселась на свое место за ципанем. — И уходите. Иньчжу, Цзиньчжу, вы тоже свободны.
Тетушка устроилась напротив, сложив руки на коленях.
— Твой ход, Цзыюань.
Цзыюань оглядела доску. Положение черных казалось безнадежным. Да и мысли сейчас занимало вовсе не го.
— Я сдаюсь.
— Неужели? — усмехнулась третья тетушка. — Не рановато ли, Цзыюань? Что же такого ты увидала сегодня у северных ворот, что готова вот так сдаться?

*
Вэй Усянь нашел Цзян Фэнмяня в одной из беседок на озере. Наверное, ему еще не доложили, что его сын вернулся, поэтому он стоял в одиночестве, повернувшись к северу и сложив руки за спиной. Вэй Усяню всегда казалось, что Цзян Фэнмянь уходил подальше, когда его одолевали тяжелые мысли. Ему самому хотелось сейчас бросить письмо, которое жгло руку, и скрыться ото всех. Но приходилось делать вид, что все хорошо: сначала на пирсе, а теперь сейчас. Цзян Фэнмянь всегда чутко улавливал его настроение, поэтому Вэй Усянь должен был очень сильно постараться ничем не выдать себя.
Он смотрел на человека, который, он думал, заменил ему отца. Который и был его отцом. Вэй Усянь не был ни глухим, ни слепым. Он знал, что среди адептов Ордена и в Пристани Лотоса ходят слухи, что он бастард. Вэй Усяню всегда хотелось застать кого-нибудь из сплетников за разговором и научить хорошим манерам.
Вэй Усянь прикрыл глаза. Разве могло измениться его отношение к этому человеку? Слишком глубоко в сердце укоренилась благодарность за любовь и тепло, которое он дарил Вэй Усяню. Но Цзян Фэнмянь обманывал его, поэтому доверять ему, как прежде, он больше не мог.
Цзян Фэнмянь обернулся в его сторону, как только Вэй Усянь ступил на мост, соединявший беседку с берегом. Его лицо, до того сосредоточенное и отстраненное, озарилось приветливой улыбкой. У Вэй Усяня в груди как будто повернули нож. Он улыбнулся в ответ.
— Вы вернулись, — сказал Цзян Фэнмянь. — Все в порядке?
— В полном, дядя Цзян, — ответил Вэй Усянь и с поклоном протянул письмо, которое должен был вручить Цзян Чэн.
Цзян Фэнмянь взглянул на свиток с удивлением, а затем нахмурился.
— А где Цзян Чэн? Я давал поручение ему.
Вэй Усянь сглотнул вязкую слюну. Ему было не привыкать врать, но врал он по пустякам, когда пропускал тренировки или хотел избежать наказания. Цзян Фэнмяню он не врал никогда.
— Он… — Вэй Усянь замялся. Он лихорадочно пытался сообразить, как выгородить Цзян Чэна. — Мадам Юй встретила нас у самых ворот, — нашелся он, наконец.
Цзян Фэнмянь понимающе кивнул. Вэй Усянь едва сдержал вздох облегчения: тот все додумал себе сам.
Вэй Усянь поторопился уйти, сославшись на желание отдохнуть с дороги. В комнату, которую они делили с Цзян Чэном, он возвращаться не стал. Скорее всего, Цзян Чэн был там, а Вэй Усяню надо было сначала разобраться с собой, а потом придумать, как заставить Цзян Чэна поговорить с ним. Он не верил, что их дружбе вот так может прийти конец. Он не хотел терять эту дружбу.
Вэй Усняь прослонялся без дела по Пристани Лотоса почти до заката. Когда он вернулся, в комнате уже горел свет. Вэй Усянь остановился в нерешительности. Потом толкнул дверь.
Цзян Чэн зажег все свечи. Теплый мягкий свет растекался по самым отдаленным уголкам.
Обычно они освещали только ту часть, в которой проводили время. Похоже, Цзян Чэну в этот вечер понадобилась вся комната. На его кровати стопками стояли книги и тетради с записями, перевязанные веревкой. Крышка сундука, в котором он хранил вещи, была откинута, а подушки для сидения валялись, как будто кто-то в сердцах скинул их на пол. Лук и колчан со стрелами тоже были упакованы, как для похода.
Услышав, что в комнату кто-то вошел, Цзян Чэн отвлекся от связывания книг.
Вэй Усянь молча прошел и сел у окна, рядом с чайным столиком.
— Как ты это объяснил? — спросил он, указав на сложенные вещи. — Мне, наверное, нужно будет поддержать твою версию, если что.
— Сказал, что мы оба достаточно взрослые, чтобы иметь собственные комнаты. Давно пора было это сделать, — отозвался Цзян Чэн. Он, наконец, увязал стопки так, чтобы можно было взять все за раз. Сундук был уже пуст, значит, он занялся переездом еще днем.
— Понятно, — бесцветно произнес Вэй Усянь. — Мог бы сказать мне, я бы ушел. Это же твоя комната.
— Как же я мог, — сказал Цзян Чэн. Уголок его рта дернулся. — Ты же мой старший брат, я должен проявлять уважение.
Вэй Усянь вскочил на ноги. У него перехватило дыхание, словно его ударили. Хотя, должно быть, Цзян Чэн этого и добивался. Вэй Усянь предпочел бы еще раз получить по лицу, но только не стать мишенью его злых слов.
— Я бастард, если ты вдруг забыл! — с горечью выкрикнул он. — У меня даже имени нет! Тем более нет никакого права ни на чье уважение. Особенно, — он с трудом перевел дыхание, — от законного сына.
— Почему же, наш отец уважает тебя больше, чем любого другого ученика ордена. Остальные будут следовать его примеру, — пожал плечами Цзян Чэн.
Вэй Усянь дрожащей рукой убрал челку с лица. Бесполезно. Они столько лет провели в перепалках, что изучили друг друга слишком хорошо. Эта стычка никому из них не принесет облегчения, только сделает больнее. Кто-то должен замолчать первым. Вэй Усянь сцепил зубы. Цзян Чэн, напряженный, готовый нападать или обороняться, выпрямился, так и не дождавшись продолжения. Он взял в обе руки по связке.
— Давай помогу, — обреченно сказал Вэй Усянь, наблюдая, как тот пытается прихватить еще и колчан со стрелами.
— Ни к чему, — помотал головой Цзян Чэн. — Ты мне не слуга, чтобы таскать за мной вещи.
— Я твой друг, — напомнил Вэй Усянь.
Цзян Чэн вздрогнул. Если бы Вэй Усянь не следил за ним во все глаза, то не заметил бы этого.
— Нет, — короткое, тяжелое слово, сказанное почти шепотом, казалось, разнеслось по всей комнате. Вэй Усянь знал, что тот ответит именно так, но не попробовать не мог.
— За что ты меня так ненавидишь? — спросил он.
Цзян Чэн впервые за этот день посмотрел прямо на него. На его лице промелькнуло удивление.
— Я не ненавижу тебя. Не ты предал мою мать. Не ты заставил меня подружиться с тобой, — сказал Цзян Чэн. От его слов стало только хуже.
— Почему ты не можешь считать меня другом? Мы же были как братья. Что изменилось от того, что в нас одна кровь? Я не понимаю, — растеряно покачал головой Вэй Усянь.
— Конечно, не понимаешь, — странным тоном отозвался Цзян Чэн. — Это ведь ты любимый сын. Я, как дурак, все время пытался ему угодить, а это было бесполезно.
Прежде чем Вэй Усянь нашел слова, чтобы возразить, сказать, что он ошибается, не может Цзян Фэньмян любить своего наследника меньше, чем его, Цзян Чэн подхватил книги и вышел на улицу.
Вэй Усянь долго смотрел на закрывшуюся дверь, потом прошел и погасил все свечи, кроме одной на высоком подсвечнике у кровати. Освещенная комната казалась слишком большой и пустой. Когда Вэй Усянь был сиротой, у него были люди, которых он считал семьей. Когда у него появилась семья, он остался один.

*
Все ночь он ворочался с боку на бок, то погружался в тяжелый, мутный сон, то не смыкал глаз. Заснуть ему удалось только под утро, но его разбудили громкие голоса и смех за окном. Вэй Усянь с трудом поднял гудящую голову и потер глаза, в которые как будто насыпали песка. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Пошли третьи сутки, как он нормально не отдыхал. В этот момент он думал, что некоторые из правил Облачных Глубин выглядят весьма разумно, если присмотреться. Он был готов догнать и лично выдать палок тем умникам, которые его разбудили.
Холодная вода для умывания немного взбодрила его. Завтрак он пропустил, да и не сказать, что ему хотелось сейчас пересекаться с кем-то из семьи Цзян. Разве что с Яньли. К ней на кухню он и отправился.
Из кухни доносился звон посуды. В это время как раз дежурившие ученики должны были мыть посуду после завтрака. Вэй Усянь с трудом вспомнил, когда его последний раз посылали работать по хозяйству. Мысль провести весь день за нарезанием овощей или подметанием дорожек больше не казалась ему ужасающе скучной.

[Wei Ying Team]

Яньли стояла у стола и перебирала зелень. Увядшие пучки она складывала в одну сторону, те, что посвежее, в другую. Ее лицо было спокойным и сосредоточенным, но ее ловкие руки то и дело путали две кучки зелени. Яньли постоянно приходилось перепроверять, правильно ли она отсортировала.
— Шицзе, — позвал он ее из-за порога.
Яньли вынесла для него поднос, на котором плотно стояли тарелки и горшочки. То ли завтрак, то ли обед. Вэй Усянь сел прямо на лестнице, немного сдвинувшись в сторону, чтобы не мешать проходу. Яньли, подобрав подол, присела рядом. Вздохнув, погладила по голове.
— Сначала поешь, а потом скажи мне, что у вас произошло с Цзян Чэном, — сказала она. Вэй Усянь, только набросившийся на еду, едва не уронил ложку. От внимательного взгляда Яньли это, конечно же, не укрылось.
— Мы не… — попробовал оправдаться он, но Яньли легко дернула его за прядку волос.
— Сначала еда, а потом разговоры. Тебя не было ни на ужине, ни на завтраке. В кухню ты не заходил. Как ты продержался голодным все это время?
Вэй Усянь не нашел, что ответить. Еда была последним, о чем он мог думать вот уже вторые сутки.
— А Цзян Чэн? — спросил он, сгорбившись над тарелкой с омлетом. Почему-то мысль о том, что Цзян Чэн ведет себя, как ни в чем не бывало, вызвало странное чувство на грани обиды и зависти.
— Я знаю, что вы с ним часто ссоритесь. У А-Чэна сложный характер, — сказала Яньли. Она теребила в пальцах ленту на платье. — Но сейчас все не так как раньше. Вы оба сами не свои.
Вэй Усянь успел перетереть омлет в кашу, но не съесть ни ложки. Такие разговоры были неизбежны. Яньни, Цзян Фэнмянь, его шиди, рано или поздно каждый из них придет спрашивать, что изменилось в их отношениях с Цзян Чэном, именно его. А что он мог им ответить? Что он мог сказать Яньли, чтобы не сделать ей больно? Она любила своего отца, свою мать и обоих непутевых братьев.
— Мы расстраиваем шицзе? — спросил он.
— Мне грустно видеть вас такими, — призналась она, — потому что вы раните друг друга. Я не буду спрашивать, что между вами произошло, но если есть хотя бы маленький шанс все исправить, пожалуйста, А-Сянь, сделай это. Я знаю, вы уже взрослые и вряд ли примите мою помощь, — голос Яньли дрогнул, но она быстро справилась с собой, — но я всегда буду на вашей стороне. Вас обоих.
— Спасибо, шицзе, — сказал Вэй Усянь.
Она накрыла его руку своей прохладной ладонью.
— А теперь иди на поле. Матушка проводит общий спарринг. Если ты не явишься, она будет недовольна.
Вэй Усянь сразу подобрался. Если он пропустит общий спарринг, мадам Юй будет не то, что недовольна, она будет рвать и метать.
Он поставил поднос в сторону, быстро поклонился Яньли и бегом бросился на поле.
Конечно же, он опоздал к началу.

*
— Оставьте мечи и разбейтесь на пары, — приказала Цзыюань.
Весь день вчера она не могла выкинуть из головы поведение сына. Мало того, что он явно поругался с Вэй Усянем — это бы Цзыюань пережила. Но Цзян Чэн отказался идти к отцу с письмом от клана Лю, а потом и вовсе затеял переезд, переполошив и оторвав от привычных обязанностей слуг. Он, мол, решил, что хочет отдельную комнату.
Пытаясь унять тревогу, Цзыюань полностью сосредоточилась на тренировке. Значит, мальчишки жалуются, что упражнения слишком тяжелые? Видно, считают, что уже к ночным охотам готовы, а то и к обороне от врагов? Ну, она им сейчас покажет, чего они действительно стоят.
Ученики с беспокойством на нее уставились.
— Поживее, — потребовала Цзыюань.
Они зашевелились. Уже на тренировочном поле Цзыюань заметила, что Цзян Чжиминю не хватает пары, хотя учеников было четное количество. Не было, конечно же, Вэй Усяня. В самом деле, зачем ему?
— Сегодня вы будете сражаться без оружия, используя только духовную энергию и рукопашные приемы, — объявила она, безуспешно пытаясь совладать с клокотавшей в груди яростью. Опять этот мальчишка воображает о себе невесть что! — Что вы так на меня смотрите? Думаете, получили мечи, и больше рукопашный бой вам не понадобится? А если их не будет под рукой, если их у вас отберут, что, будете беспомощно ждать, пока вас спасут? Начали!
Она сложила руки на груди, наблюдая за первым раундом. Они держались неплохо, многие — лучше, чем она ждала от них. Цзян Шихао слишком осторожничал; Сяо Сюйчжи атаковал слишком безрассудно, забывая об обороне. Но все это Цзыюань и так знала. Кто действительно удивил ее этим утром, так это Цзян Чэн.
Он всегда был в числе старательных и прилежных учеников, но прежде старание было спокойным, ровным, упорным. Но только не сегодня. Цзян Чэн дрался так, будто от исхода этого учебного поединка зависит его жизнь. Удары были четкие, мощные, выверенные; духовная энергия бурлила вокруг кипящим потоком.
Он победил своего противника первым.
— Вы, — указала Цзыюань на проигравших, — к краю площадки. Поздравляю. Вы мертвы. Чтобы этого не произошло на самом деле, немедленно начинайте повторять упражнение с грузами.
Ученики поплелись в сторону, где уже ждали Иньчжу и тренировочные гири. Цзыюань собиралась объявить второй круг, и тут на площадке появился Вэй Усянь.
— Я опоздал, мадам Юй…
— Сама вижу, что опоздал! — накинулась на него Цзыюань. — Правила не для тебя писаны, верно?! Вставай в пару к Цзян Чжиминю.
Она хлопнула в ладоши, давая сигнал к началу боя. После появления Вэй Усяня Цзян Чэн стал сражаться еще яростнее. А вот сам Вэй Усянь выглядел откровенно слабо. Цзыюань знала, что он и прежде не сильно напрягался во время учебных поединков. Врожденный дар позволял ему легко расправляться с соперниками, тем более, что он отлично знал все их слабые места. Мальчишка не понимал, что плевать на тренировки — все равно что закапывать талант в землю. Сегодня его противник — неповоротливый Цзян Шихао, а завтра, может быть, хоть сам Вэнь Чжулю.
Если бы Вэнь Чжулю встретился с тем Вэй Усянем, который дрался сейчас, то схватка завершилась бы, даже не начавшись. Цзыюань отлично знала, как он сражается и что может. Сегодня Вэй Усянь был где угодно, но только не на площадке. Цзыюань даже не была уверена, что он видел своего противника. Талант и хорошая техника позволили ему победить даже без участия головы. Цзыюань неприятно было признавать, но Вэй Усянь действительно был лучшим учеником ордена. Остальные ему в подметки не годились. Она сделала мысленную пометку, что нужно гонять этих лентяев еще больше. Цзян Фэнмянь слишком баловал их. Единственным, кто действительно мог соперничать с Вэй Усянем, был ее сын.
На третьем круге повторилось то же самое: соперник Цзян Чэна едва держался на ногах после поединка, Вэй Усянь выиграл не так быстро, как мог бы, если бы хотя бы раз подумал, а не полагался только на физические навыки.
Цзыюань осознала, что эти двое сойдутся в финале.
— Соберись! — потребовала она, обернувшись к Цзян Чэну. Это было сказано скорее по привычке: Цзян Чэн был сосредоточен, как никогда. Вэй Усянь не отвлекал его своими выкриками и комментариями. Казалось, они оба не замечали друг друга до этого самого момента.
Вэй Усянь тряхнул головой, словно просыпаясь, и встал в боевую стойку. Цзян Чэн атаковал первым. Цзыюань заметила движение на противоположном краю тренировочной площадки: Цзян Фэнмянь пришел посмотреть схватку. Он стоял, расправив плечи и заложив руки за спину. Серебряный колокольчик искрился на солнце. Лицо Фэнмяня было благодушным и бесстрастным, он как будто ни за кого не болел. И все-таки, когда Вэй Усяню удалось уйти от удара, его губы тронула улыбка.
Цзыюань почувствовала, как внутри поднимается волна слепящей, неудержимой ярости.
— Не смей ему проигрывать! — закричала она сыну.
Тот, конечно, не собирался, а вот Вэй Усянь видимо снова забыл, где находится, что должен драться. Цзыюань подалась вперед. Взгляд Вэй Усяня остановился на Цзян Фэнмяне. Но следить он должен был за Цзян Чэном! Это был не тот поединок, в котором можно позволить себе отвлечься. Каждый из них достаточно силен, чтобы нанести противнику серьезную травму, если тот не будет внимателен. Цзыюань решила, что пора остановить безобразие, творящееся на площадке, и выгнать Вэй Усяня с позором. Но прежде, чем она подала сигнал, Цзян Чэн начал обманную комбинацию, которую знали все ученики уже не первый год. Должно быть, Цзян Чэн собирался вывести ее на что-то еще, потому что обмануть Вэй Усяня этим было невозможно. Так она думала.

***
Кулак замер у самого лица Вэй Усяня. Цзян Фэнмянь держал руку Цзян Чэна за запястье.
— Цзян Чэн, ты же видел, что он не успевает уклониться. Ты мог ранить его, — сказал он сыну. — У тебя все в порядке? Почему ты остановился? — обратился он уже к нему.
Вэй Усянь кивнул, показывая, что все хорошо.
— Я…я… — Дыхание перехватило. Цзян Фэнмянь с тревогой смотрел в его лицо.
Сердце Вэй Усяня билось так сильно, что было почти больно. Он боялся, что все заметят, как его трясет.
Цзян Чэн оказался прав во всем.

[Wei Ying Team]

Понимание, что из двух сыновей, рожденных разными женщинами, Цзян Фэнмянь всегда выделял одного, обрушилось на Вэй Усяня, когда он понял, что в поединке тот болел за него. Было так весело побеждать в соревнованиях между учениками, считаться первым среди них, ловить на себе восхищенные взгляды и принимать похвалу. Вэй Усянь обожал быть на вершине, ему нравилось, как Цзян Фэнмянь заботится о нем, выделяет среди прочих. Но только пока он был сыном слуги, простым сиротой, подобранным на улице! Он мог стать первым, но все равно не сравнялся бы с родным сыном. Вэй Усянь никогда не хотел того, что принадлежало Цзян Чэну и только ему — его отца.
Вэй Усянь увидел, как к ним быстрым шагом приближается мадам Юй. Ее тонкие брови были сведены к переносице, яркие губы сжались в плотную линию, а глаза блестели, как будто в них плясали отсветы Цзыдяня.
— Что здесь происходит? — Ее голос ударил по Вэй Усяню словно кнутом. К своему ужасу, он понял, что ответ она требует с него. Это же он пропустил удар, который мог отбить и ребенок, только ступивший на путь самосовершенствования.
— Я уже задал этот вопрос Цзян Чэну, — ответил Цзян Фэнмянь вместо Вэй Усяня.
— При чем тут Цзян Чэн, это не он ловит ворон на площадке, — возразила мадам Юй.
Неожиданно Цзян Чэн вырвал руку из пальцев отца, так и не дождавшись, пока тот его отпустит.
«Молчи!» — взмолился Вэй Усянь, увидев бешеный взгляд Цзян Чэна.
— Это моя вина! — торопливо выкрикнул он. — Мадам Юй, я признаю, что сегодня был невнимателен, я просто отвлекся. Дядя Цзян, Цзян Чэн действовал совершенно правильно.
— Я не нуждаюсь в твоей защите, — рявкнул Цзян Чэн.
— Цзян Ваньин, — начал Цзян Фэнмянь, нахмурившись.
— Цзянь Фэнмянь, — оборвала его мадам Юй. — Кажется, учеников тренирую я. У главы ордена, должно быть, еще много обязанностей. А ты, — она повернулась к Вэй Усяню, — с глаз моих долой.
Вэй Усянь едва ли не бегом бросился прочь с площадки.
Он остановился за хозяйственными постройками. У сарая с садовыми инструментами рос старый дуб. Его ветви ложились прямо на крышу. Там, где ствол разделялся на два, было удобное место, которое Вэй Усянь давно присмотрел на случай, если захочется побыть одному. До этого дня он ни разу не испытывал такой необходимости.
Вэй Усянь едва ли не бегом бросил с площадки прочь.
В густой листве его было невозможно разглядеть. Вэй Усянь устроился, прислонившись спиной к шершавому стволу. Прохладный ветерок обдувал разгоряченное лицо. Вэй Усянь обхватил голову руками. Ощущение неизбежной и скорой катастрофы охватило его. На какое сохранение тайны можно рассчитывать, когда Цзян Чэн приходит в бешенство только от одного вида Вэй Усяня и отца, которого он несколько дней назад боготворил.
Вэй Усянь застонал и вцепился в волосы. Даже если сейчас он провалится сквозь землю, это уже ничего не изменит. Цзян Чэн не простит отца, который предал и его, и его мать.
Мадам Юй.
Вспомнив ее холодное, надменное лицо, Вэй Усянь захотел побиться головой о ствол. Что будет, если она узнает об измене мужа, что он притащил своего незаконного сына в их общий дом? Могло ли стать ее отношение к мужу хуже, чем сейчас? Вэй Усянь искренне верил, что да. Тогда семье Цзян, какой он ее любил и знал, придет конец.
Как сам Вэй Усянь будет смотреть ей в глаза? Она никогда не была добра к нему, но при всей своей ненависти, мадам Юй никогда не заходила дальше ругани и подзатыльников. Даже на дополнительное дежурство по кухне он отправлялся только за дело. Если бы она, полноправная хозяйка Пристани Лотоса, захотела, то сделала бы его жизнь невыносимой. Как он, сын ее мужа от другой женщины, сможет у нее на глазах укладывать на лопатки ее собственного сына?
«Не смей ему проигрывать!» — звучал в его голове полный ярости голос мадам Юй.
«Не смей ему проигрывать!» — слышал он.
Вэй Усянь подвел свою шицзе. Здесь ничего исправить было нельзя.
— И что это было? — раздался голос, от которого внутри все сжалось. На коньке крыше, скрестив руки на груди, стоял Цзян Чэн. Он был в той же самой пыльной одежде, значит, пошел искать его сразу после тренировки. Вэй Усянь думал, что нашел идеальное место для уединения, но Цзян Чэн, похоже, знал его слишком хорошо.
Вэй Усянь поднялся на ветке, прислонился спиной к стволу. Он с трудом удержался от того, чтобы не отзеркалить позу Цзян Чэна.
— Ничего, просто не выспался, — ровно ответил он. Конечно же, Цзян Чэн не поверил ему. Он легко прошел по узкому бревну до раскидистой ветки, покрывавшей часть крыши. Вэй Усянь находился от него на расстоянии короткого прыжка.
— Ты понял бы, что я собираюсь делать, даже во сне, — Цзян Чэн не собирался останавливаться. Вэй Усянь почувствовал себя совершенно разбитым, у него не осталось сил защищаться.
— Даже не вздумай мне поддаваться. Никогда! — если оставалось что-то, способное сделать ситуацию еще хуже, то это было оно. Цзян Чэн не вынес бы, начни Вэй Усянь подыгрывать ему.
Вэй Усянь прошел по ветке и встал напротив Цзян Чэна. По обе стороны вниз спускалась покрытая простой глиняной черепицей крыша.
— Можем продолжить сейчас, — предложил Вэй Усянь, и, не дожидаясь ответа, толкнул его открытой ладонью в грудь. Тот, не ожидая удара, отступил на шаг, а потом на его губах расцвела злая и радостная улыбка. Он бросился вперед. Вэй Усянь уклонился от атаки, балансируя на коньке крыши. Схватил Цзян Чэна за руку. Но удержать не смог. Как будто в одном мгновение превратился из заклинателя в обычного мальчишку. Цзян Чэн освободился от захвата, не напрягаясь. Его лицо исказилось от гнева. Конечно, что же еще он мог подумать? Только то, что Вэй Усянь специально поддался.
— Издеваешься? — сквозь зубы спросил Цзян Чэн.
Вэй Усянь поспешно отступил обратно на дерево. Он не собирался отпускать Цзян Чэна, просто он не смог удержать концентрацию и позволил духовным силам рассеяться. Обычной физической силой удержать Цзян Чэна было невозможно. Он сжал кулак и, сосредоточившись, как начинающий ученик, ударил по стволу, вложив духовную силу. Щепки и кусочки коры брызнули в разные стороны. Вэй Усянь едва не рассмеялся от облегчения. Это была случайность. Он просто слишком сильно устал за последние дни. Для того, чтобы успокоить себя, Вэй Усянь снова ударил в центр образовавшейся на стволе вмятины. На обнаженном светлом нутре дерева остался кровавый отпечаток.
Вэй Усянь в растерянности повернулся к Цзян Чэну, но тот ушел, не сказав ни слова. Скорее всего, он больше никогда ему ничего не скажет. Вэй Усянь спрыгнул вниз. Ослабшие колени подогнулись, и он уперся ладонями в землю. Ему просто нужно передохнуть, успокаивал он себя.
Хотя он ни разу не слышал о том, чтобы взрослый заклинатель терял способность контролировать свои духовные силы из-за обычного недосыпа.

*
Цзян Чэн навестил Цзыюань вечером — как раз когда она подумала, не послать ли за сыном самой. Служанки приготовили чай, и Цзян Чэн принялся обстоятельно описывать дорогу до земель Лю и обратно. Особое место заняла беседа с главой клана.
О Вэй Усяне не было сказано ни слова.
В середине разговора в комнате появилась третья тетушка Юй, отослала служанок и принялась сама разливать чай. Когда Цзян Чэн доходил до важного места, она цокала языком, а в промежутках уговаривала:
— Попробуй пирожные, А-Чэн. Чудо как хороши.
Цзян Чэн бросил беспокойный взгляд на мать — он редко навещал родственников из клана Юй и не знал, как лучше себя с ними держать. Цзыюань едва заметно кивнула, разрешая расслабиться, и Цзян Чэн почувствовал себя свободнее. В конце концов третья тетушка уговорила его на партию в вэйцы. Во время игры Цзыюань сидела рядом и наблюдала за тем, как тетушка бессовестно поддается. Настолько бессовестно, что это заметил даже Цзян Чэн.
— Может быть, ничья? — предложил он, краснея от неловкости ситуации.
Тетушка улыбнулась и окинула его довольным взглядом.
— Отличное решение, Ваньинь, — сказала она. — Для главы большого клана важно не гнаться за сиюминутными амбициями, но уметь вовремя предложить компромисс. Заходи ко мне еще, например, послезавтра. Я покажу тебе пару интересных комбинаций.
— И что ты об этом скажешь? — поинтересовалась Цзыюань, когда Цзян Чэн ушел.
Третья тетушка хмыкнула, не отвлекаясь от камней, которые она раскладывала по банкам.
— Ордену Юньмэн Цзян стоит крепко подумать над тем, кого звать в союзники. Эти Лю, если я поняла правильно, не могут предложить ничего, кроме неприятностей и своих долгов, которые нам придется оплатить.
— А про Цзян Чэна?
— А сама как считаешь? — спросила тетушка и склонила голову к плечу.
Цзыюань задумчиво постучала пальцем по губам, припоминая все, что видела и слышала за последние два дня.
— Размолвка с Вэй Усянем тревожит и злит его. Злость придает сил и заставляет двигаться вперед, но это не тот источник, из которого можно черпать вечно. Нужно выяснить, в чем дело. И тогда я решу, как поступить с Вэй Усянем.
— Все так, Цзыюань, — кивнула третья тетушка. — Все так.

[Wei Ying Team]

Беспокойные мысли — а может, духота и влажность середины лета — не давали Цзыюань спать всю ночь. Пару раз ей удавалось забыться дремотой, но к утру она чувствовала себя усталой и разбитой.
Вид Вэй Усяня в главной зале настроения Цзыюань не прибавил.
— Явился? — бросила она, усаживаясь на свое место. — Где же ты шлялся вчера весь день?
— Дорогая, прошу тебя, — вмешался Цзян Фэнмянь. Цзыюань закатила глаза и принялась за еду. — Вэй Усянь, почему тебя не было на обеде и на ужине? Мы везде тебя искали.
Интересно, кто это «мы», подумала Цзыюань. Уж точно не Цзян Чэн.
Вэй Усянь неловко повертел палочки.
— Да просто… — Он кашлянул и покосился на Цзян Чэна. Тот, казалось, был полностью сосредоточен на еде. Вэй Усянь натянуто улыбнулся Цзян Фэнмяню: — Пошел ловить фазанов, вот и потерял счет времени.
— Ну конечно, фазаны же так по тебе соскучились, — не удержалась Цзыюань. — Разве ты мог не навестить их после такой долгой отлучки? А локву в соседских садах проверил, как у нее дела? И, конечно, чужие лотосы! Как я могла забыть? Да-а, хорошо, что ты хоть к сегодняшнему утру освободился.
— Простите, — пробормотал Вэй Усянь, отводя взгляд.
В первое мгновение Цзыюань опешила. Это был первый раз на ее памяти, когда Вэй Усянь извинялся за свои выходки. Что же он натворил-то, в самом деле?
— Простите? — фыркнула она. — И что мне делать с твоим «простите»? Мало того, что сам бездельничаешь, так еще и какой пример подаешь своим шиди?! Кто разрешил тебе прогуливать тренировки?
— Ты слишком строга с ним, — перебил Цзян Фэнмянь. — К чему это все? Вэй Усянь уже принес извинения.
Цзыюань отбросила палочки и почти в восторге хлопнула в ладоши.
— И в самом деле — к чему воспитывать учеников?! Пусть растут, как сорняки в канаве! Некоторым ведь там самое место, верно?
— Супруга! — Фэнмянь гневно вскинулся, собираясь сказать что-то еще, но не успел.
— Отец, хватит! — Цзян Чэн вскочил на ноги, сжимая кулаки. — Сейчас мама права, но ты все равно не замечаешь этого!
Второй раз за утро Цзыюань лишилась дара речи.
— Что ты сказал? — потрясенно переспросил Цзян Фэнмянь. «Ты что-то сказал? — слышалось в его голосе. — Ты возражаешь отцу?»
Цзян Чэн бесстрашно вскинул подбородок.
— Мама права! Прекрати так обращаться с ней.
В зале повисла тишина. Кажется, все присутствующие даже перестали дышать.
— Цзян Чэн, — низким угрожающим голосом произнес Фэнмянь, — как ты разговариваешь со своим отцом и главой? Немедленно извинись.
Подобный тон от всегда спокойного главы Цзян можно было услышать только в крайних случаях. Видимо, решила Цзыюань, неожиданный бунт его сына, стал тем самым крайним случаем. На деле же она видела крайнюю растерянность Фэнмяня. Он понятия не имел, что сейчас делать.
— Не раньше, чем ты извинишься перед мамой, — потребовал Цзян Чэн.
Цзыюань почувствовала, как голова идет кругом. Она с усилием сглотнула слюну. Это что же такое происходит в клане Цзян? Она оторвалась от напряженного лица сына и столкнулась взглядом с Вэй Усянем. Белый, словно привидение, он смотрел на нее широко распахнутыми глазами, в которых застыла мольба.
— Пожалуйста, мадам Юй, — одними губами прошептал он и быстро мотнул головой в сторону Цзян Чэна.
Фэнмянь прокашлялся.
— После завтрака зайдешь в мой кабинет, — сказал он, вернув себе спокойствие, и взялся за палочки, показывая, что сейчас разговор окончен.
— Конечно, отец, — прохладно отозвался Цзян Чэн.
По улицу Вэй Усяня пробежала судорога. Глядя в глаза Цзыюань, он медленно качнул головой из стороны в сторону. А мальчишка не дурак, решила про себя Цзыюань, пусть и ходячая неприятность. Отца и сына ни в коем случае нельзя было оставлять сейчас наедине.
Цзыюань уперла локти в стол, расталкивая тарелочки с закусками. Маленькая лиловая пиала с соусом со звоном полетела на пол. Цзян Фэнмянь вскинул голову; на секунду на его лице промелькнуло замученное выражение. Должно быть, он тоже устал от их совместных трапез. Цзыюань не испытала ни капли сочувствия.
— Значит, — елейным голосом начала она, — нарушать дисциплину, прогуливать занятия и валять дурака — это хорошо и правильно, за это ты всегда похвалишь, а когда сын защищает родную мать от унижений и нападок, это повод наказать его? Вот в этом заключаются принципы Юньмэн Цзян! Кто еще смог бы так мастерски перевернуть все хорошее и плохое с ног на голову?! Да ты в самом деле достиг невозможного, высокочтимый глава ордена, ничего не скажешь.
— Супруга, — громыхнул Фэнмянь.
— Да, я твоя супруга! — не выдержав, заорала Цзыюань. — Ты уже говорил мне об этом сегодня, и вчера раза три напоминал! Думаешь, я забыла?! Или, может, это должно сделать меня счастливой?! Хватит талдычить мне об этом снова и снова, я мечтаю прожить хоть день, позабыв о том, что ты — мой муж!
Легкий столик с закусками отлетел в сторону. Цзян Фэнмянь стоял, распрямившись в полный рост. Лицо его побагровело, брови сошлись к переносице. Он дышал так тяжело, что Цзыюань со странной смесью надежды и беспокойства подумала, как бы из жены ей прямо сейчас не превратиться во вдову.
— Я. Не желаю. Никого. Видеть. Сегодня, — отчеканил Фэнмянь и зашагал через зал к выходу.
— Отец… — испуганно позвала Яньли, до того тихая, как дуновение ветерка.
— Никого! — выкрикнул Фэнмянь, и она сжалась от его гнева.
Цзыюань посмотрела на блестящие дорожки слез на щеках дочери и добавила еще одну причину в копилку своей ненависти к мужу. Но по крайней мере, она надеялась, что на этом конфликт исчерпан, и Фэнмянь больше не захочет призывать своего сына к ответу.

*
Цзян Чэн играл с третьей тетушкой Юй в вэйцы. На этот раз она не поддавалась, и через каких-то двадцать ходов он оказался в тупике. Цзыюань с трудом подавила улыбку, глядя на его нахмуренные брови. Цзян Чэн покусывал губу, не решаясь поставить камень, и она едва удержалась от соблазна подсказать ему подходящее решение.
Третья тетушка сложила руки на животе, всем своим видом излучая благодушие. У людей, которые знали ее получше, от такого по спине побежали бы мурашки. Почти решившись, Цзян Чэн протянул руку над ципанем, но в последний момент отдернул пальцы.
— Смелее, — подбодрила его Цзыюань. — Главе клана не пристало слишком долго колебаться.
— Да, мама, — кивнул Цзян Чэн и все-таки сделал ход.
Цзыюань хмыкнула: типичная ошибка новичка. Третья тетушка приподняла бровь и осмотрела доску.
— Ты всегда был таким сообразительным мальчиком, Ваньинь, — сказала она и следующим ходом разгромила соперника подчистую.
— Ох, — пробормотал Цзян Чэн. Брови страдальчески надломились. — Я… проиграл, так?
— Ты получил опыт, — ответила тетушка. — Если ты отнесешься к нему с вниманием и уважением, то в следующим раз сыграешь лучше. Ты же не думал, что у тебя все получится с первого раза? Так не бывает, Ваньинь. Сначала ничего не выходит, но если ты продолжишь стараться, то рано или поздно достигнешь мастерства. Ты ведь продолжишь стараться?
— Конечно, тетя.
— Вот это мой мальчик. — Третья тетушка Юй улыбнулась редкой искренней улыбкой. — Мой гордый упрямый А-Чэн.
Пятнадцать лет назад третья тетушка Юй отказалась от ночных охот, чтобы посвятить себя внучатому племяннику, защищать его и вырастить из него будущего заклинателя и достойного наследника великого ордена. После того Цзян Фэнмянь забрал шестилетнего сына с женской половины Пристани Лотоса, приставив к нему собственных слуг и родственников, третья тетушка никогда больше не заговаривала с главой клана.
— А-Дин, приготовь чаю, — распорядилась Цзыюань. — Цзян Чэн, расскажи, как твои успехи в каллиграфии.
Принесли чай и сладости, третья тетушка убрала камни и доску. Разговор потек спокойно и плавно — до тех пор, пока кто-то из них не упомянул тренировки.
— Я слыхала, юные адепты стали меньше прогуливать и больше работать над совершенствованием тела и духа, — заметила тетушка.
— Да, — кивнула Цзыюань и тут же скривилась: — Все, кроме Вэй Усяня. Этот мальчишка безнадежен! Он не появлялся на занятиях уже несколько дней. Понятия не имею, где его носит.
При упоминании Вэй Усяня лицо Цзян Чэна потемнело.
— Я не знаю, где он, — резко вмешался он, хотя никто не спрашивал. — Не хочет тренироваться — его дело!
— С этим никто и не спорит, — ухмыльнулась третья тетушка. — Возьми вот это пирожное, А-Чэн, тает во рту!
Цзыюань тоже взяла пирожное — нежная начинка в самом деле растворялась на языке, так что хотелось прикрыть глаза и покачать головой от удовольствия — и подумала, что настало время отыскать этого поганца Вэй Усяня и вытрясти из него всю подноготную. Тренироваться или нет — это действительно его дело, хочет вылететь из ордена и оказаться в придорожной канаве — Цзыюань мешать не станет. Но из-за него мучился Цзян Чэн.
Злость и ярость исчерпали себя.

[Wei Ying Team]

Вэй Усянь нашелся за амбарами с зерном. Он сидел на земле в позе медитации, перед ним лежал обнаженный Суйбянь. По гладкому, начищенному до зеркального блеска лезвию, то и дело пробегали солнечные блики. Сам Вэй Усянь выглядел скверно: бледный, осунувшийся, с темными кругами под глазами. Но лицо его было спокойно, а поза — идеальна. Цзыюань глазам не верила. Неужели этот бездельник на самом деле все это время тренировался в одиночку? Она даже на мгновение засомневалась, стоило ли сейчас его трогать. Мешать медитации — последнее дело. Но в этот момент Вэй Усянь вздохнул, открыл глаза и сложил печать призыва меча.
Ничего не произошло.
Цзыюань со своего места хорошо видела руки Вэй Усяня — печать была сложена верно. Тот, в отличие от нее, не удивился.
Вторая попытка была более успешной. Меч завибрировал, дернулся, но остался лежать на земле. Еще две недели назад Вэй Усянь был лучшим учеником ордена, без сомнения, потрясающе одаренным. То, что он делал сейчас, было уровнем ребенка, осваивающего азы самосовершенствования. Прежде чем Цзыюань успела выйти из тени сарая, в которой стояла все это время, Вэй Усянь повторил призыв.
Суйбянь вспыхнул нестерпимо ярким светом от количества вложенной духовной силы. Стрелой взвился в воздух и сразу же упал обратно.
Вэй Усянь кивнул сам себе, как будто понимал, что происходит. У Цзыюань потемнело перед глазами. Она тоже понимала, что сейчас произошло.
— Ты что творишь? — рявкнула он, делая шаг вперед. — Тебя в Пристани Лотоса такому учили?! Ты — адепт Юньмэн Цзян, и не можешь справиться со своей духовной энергией?
— Мадам Юй, — в ужасе выдохнул Вэй Усянь и вскочил на ноги. Он попятился и уперся в стену сарая.
— Что с твоей духовной энергией?! — бушевала Цзыюань, наступая на него. Она из последних сил удерживалась, чтобы не активировать Цзыдянь и не показать на практике, как именно заклинатель должен использовать свои силы. — Давно это началось? Почему ты до сих пор не рассказал никому, почему я должна тебя разыскивать по задворкам Пристани Лотоса?!
— Со мной все хорошо, мадам Юй, — пробормотал Вэй Усянь.
Так нагло в глаза Цзыюань еще не врали. Она схватила его за плечо и впечатала в стену сарая. Ему хватило ума не сопротивляться, а то на самом деле получил бы Цзыдянем.
С Вэй Усянем действительно все было в порядке. Меридианы в норме, никаких повреждений тела. И одновременно — все было хуже некуда. Вэй Усянь просто оказался везучим засранцем. С его немереной и неконтролируемой силой он мог покалечить себя или кого-то еще.
— Ах, ничего нет?! — Цзыюань ухватила его за шкирку и потащила прочь от амбаров.
Они миновали холодные сараи с припасами, распугав слуг. На столе, вынесенном из кухни в тень деревьев, Яньли пробовала приправы, которые прислали Цзини, и Цзыюань величественно ей кивнула, не разжимая хватки на воротнике Вэй Усяня.
Яньли охнула и, бросив свои приправы, побежала следом:
— Мама! Мама, что случилось? Вэй Усянь что-то натворил?
— На свет родился, — буркнула Цзыюань. Вэй Усянь у нее под рукой споткнулся, едва не повиснув на воротнике.
— Мама, куда ты его тащишь?!
— К твоему отцу, куда же еще! — отрезала Цзыюань. — Он приволок эту ходячую неприятность в наш дом — пусть он с ней и разбирается!
— Матушка!.. — Теперь ей наперерез кинулся Цзян Чэн. Цзыюань досадливо поморщилась: и откуда они только оба здесь взялись? А ведь когда надо, по всей Пристани Лотоса их приходится разыскивать. — Мама, подожди! Зачем ты ведешь его к отцу?
Цзян Чэн стоял прямо перед ней, и обойти его можно было, только сойдя с выложенной плитами дорожки на траву.
— Тебя это не касается! — рыкнула Цзыюань. — И вообще, тебе же вроде плевать на Вэй Усяня и его тренировки, разве нет? Или со вчерашнего дня передумал?
— Тренировки?.. — переспросил Цзян Чэн. На лице его мелькнуло странное облегчение. — Так это из-за тренировок?
— А ты думал, из-за чего? Отойди с дороги!

Она ворвалась в кабинет Цзян Фэнмяня без стука, прожгла взглядом секретаря — тот со всех ног бросился вон. Никто не хотел попасть хозяйке Пристани Лотоса под горячую руку.
— Дорогая? — обреченно произнес Фэнмянь.
Цзыюань разжала пальцы, и толкнула Вэй Усяня к нему. Тот сделал шаг, споткнулся, но на ногах устоял.
— Он не в состоянии контролировать свою духовную энергию, — сообщила Цзыюань. — Цзян Фэнмянь, ты привел этого ребенка в наш дом. Теперь сделай с ним что-нибудь.
Фэнмянь поднялся из-за стола.
— Вэй Усянь, что случилось?
Вэй Усянь вымученно улыбнулся и сложил руки в традиционном приветствии.
— Ничего, дядя Цзян. Все хорошо.
— Он врет, — отрубила Цзыюань.
— Нет, дядя Цзян! — с неожиданной горячностью выкрикнул Вэй Усянь. — Со мной все в порядке, я просто… Просто устал, вот и решил отдохнуть немного! Пару дней! Пожалуйста, дядя Цзян, я вернусь к тренировкам, как только… Как только…
— Как только — что? — спросила Цзыюань.
— Цзыюань, прекрати. Иди, Вэй Усянь. Ты ведь знаешь, что всегда можешь прийти ко мне, если что-то случится?
— Конечно, дядя Цзян. — Вэй Усянь быстро кивнул и попятился из комнаты.
Как только за ним закрылась дверь, Цзыюань повернулась к Цзян Фэнмяня.
— Хорошо. Кое-что я могу понять. На Цзян Чэна тебе плевать, потому что его мать я, но этого-то родила твоя ненаглядная санжэнь! Сейчас тебе что не так?!
— Юй Цзыюань, хватит! Я знаю, ты ненавидишь этого мальчика, но просто оставь его в покое. Он раздражает тебя на тренировках, так радуйся, что он прогуливает!
Цзыюань сморгнула. Как мало все-таки они знают друг о друге.
— Дурак, — сказала она без злости и вышла.
У дверей кабинета ждали Иньчжу и Цзиньчжу.
— Здесь были молодой господин Цзян и госпожа Яньли, — отчиталась Цзиньчжу, — но ушли, когда появился Вэй Усянь.
— В разные стороны, — со смешком добавила Иньчжу. — Госпожа Яньли и Вэй Усянь — в одну, молодой господин Цзян — в другую.
— Превосходно, — кивнула Цзыюань. — Иньчжу, отправляйся на кухню и приведи Вэй Усяня ко мне. Если будет сопротивляться — гони пинками.

*
— От занятий, значит, отдохнуть решил? — вкрадчиво поинтересовалась Цзыюань. — Вздумал выставить меня дурой перед моим мужем, потому что знаешь, что он поверит твоим словам, а не моим?
Она думала, что побледнеть еще больше Вэй Усянь не может, но его щеки приобрели оттенок свежего трупа без единой капли крови. Похоже, пытаясь скрыть, что с ним происходит, он даже не подумал о том, в каком свете ее выставляет.
— М-мадам Юй… — Он поднял на нее умоляющий взгляд. Вот уж чего она никогда не ожидала от него увидеть. Цзыюань подумала, потом подняла руку и, поколебавшись всего мгновение, отвесила ему оплеуху. Не сильную, но унизительную.
Голова Вэй Усяня мотнулась в сторону. Он опустил ее, но так и остался стоять перед Цзыюань.
Цзыюань всегда считала, что гордость родилась вперед него. Загадкой было, откуда у сына обычной бродяжки взялось столько гонора, что хватило бы на пару-тройку глав великих орденов, но теперь он стоял перед ней, готовый безропотно сносить брань и побои.
Да что же ты такое натворил, с нарастающим страхом подумала Цзыюань. В чем ты считаешь себя настолько виноватым, что все готов стерпеть?
Но едва она подумала об этом, как в левом виске заломило. Цзыюань приложила палец к бьющейся жилке.
— Сейчас отдохнешь, — пообещала она. — О тренировках и думать забудешь, обещаю. За мной.
Цзыюань развернулась и пошла вглубь комнат. Вэй Усянь покорно поплелся следом.
В соседней зале третья тетушка Юй занималась рукоделием.
— Познакомься, тетя, это — Вэй Усянь, гордость ордена Юньмэн Цзян, — представила Цзыюань.
Тетушка подняла на его свой самый ласковый взгляд. Проницательный Вэй Усянь вздрогнул: он понятия не имел, что они задумали, но ничего хорошего не ждал.
— Вэй Усянь хочет отвлечься от тренировок, — объявила Цзыюань. — Он так устал от занятий, что не может даже контролировать свою духовную энергию. Как ты думаешь, тетя, мы могли бы ему помочь?
— Конечно, Цзыюань, конечно! — заулыбалась третья тетушка. — Такой чудесный мальчик. Как хорошо, что ты привела его, Цзыюань.
Вэй Усянь смотрел на нее так, словно ждал, когда же тетушка сбросит человеческую личину и примет истинное обличие: древнего монстра, который питается глупыми юными адептами. Он был не так уж далек от истины.
— В таком случае, тетя, оставлю вас вдвоем.
На пороге Цзыюань обернулась. Третья тетушка Юй с довольным видом потирала руки и говорила, мечтательно осматривая комнату:
— Кажется, потолочные притолоки давненько не протирали…
Цзыюань вернулась к себе и присела у окна. В саду распустились лилии, и комната была полна дивного благоухания. Между изящно подстриженными деревьями мелькнул силуэт Цзян Чэна. Цзыюань сделала вид, что ничего не заметила.

*
— Ну, и как он там? — поинтересовалась Цзыюань.
Третья тетушка Юй отвлеклась от вышивки.
— О, прекрасно, — сказала она. — Такой трудолюбивый мальчик! Он сейчас натирает полы. А-Дин за ним присматривает.
— Натирает полы? Снова? Ходить-то по ним можно будет после его трудолюбия?

[Wei Ying Team]

Тетушка развела руками:
— Надеюсь, Цзыюань. В крайнем случае, скажешь своему супругу, чтобы отрядил людей, и пусть перестелят полы. В конце концов, мы заботимся о сыне Цзян Фэнмяня, разве не так?
— Так и есть, тетя, — согласилась Цзыюань. — Так и есть. Пожалуй, пойду, проведаю его, пока он еще способен шевелиться.
Выходя из комнаты, она остановилась, чтобы поклониться третьей тетушке Юй.
Вэй Усянь нашелся в дальнем зале. Он стоял на четвереньках и под бдительным присмотром А-Дин тер пол мастикой. Было видно, с каким трудом двигаются его руки. Голова моталась из стороны в сторону; выбившиеся из высокого хвоста пряди облепили лицо Вэй Усяня и лезли ему в рот, но он даже не пытался их убрать.
А-Дин заметила хозяйку и поклонилась:
— Мадам Юй.
— Можешь идти, — махнула рукой Цзыюань.
Вэй Усянь не отреагировал, словно вовсе не заметил ее появления. Возможно, так оно и было: он мыл, тер и скреб без перерыва вот уже больше суток. Раз в определенное время третья тетушка отпускала его по естественной надобности, но и только.
Зато о тренировках — и всем остальном, что занимало его голову еще вчера — Вэй Усянь действительно забыл начисто. Как Цзыюань ему и обещала.
— Вэй Усянь, — окликнула она.
Он не услышал, и тогда Цзыюань потрясла его за плечо. Вэй Усянь поднял на нее остекленевшие глаза. Губы шевельнулись, но он так и не сумел ничего сказать.
— Вставай, — велела Цзыюань. — Хватит, пойдем.
Ей пришлось поднять его за воротник, прежде чем он понял, что происходит. На лице появилось осмысленное выражение.
— М-мадам Юй… — выдавил он хриплым, каркающим голосом. Должно быть, горло совсем пересохло.
Цзыюань ухватила его под локоть, чтоб не упал, и вывела из дома. Вэй Усяня качало из стороны в сторону, ноги заплетались. Возможно, не нужно было тянуть так долго, мелькнуло в голове Цзыюань. В конце концов, он и так был измотан в последние дни: почти не ел, вряд ли хорошо спал. Стоило проведать его уже утром, но жалеть об этом было поздно.
— Мадам Юй, пожалуйста, — пробормотал Вэй Усянь. От свежего воздуха и вечерней прохлады он пришел в себя настолько, чтобы понимать, куда они идут. — Мадам Юй…
— Помолчи, — приказала Цзыюань, втаскивая его на маленькое тренировочное поле, расположенное поблизости от ее личных комнат. Обычно там занималась она и Иньчжу с Цзиньчжу. Иногда заходила размяться третья тетушка.
Цзыюань оттолкнула Вэй Усяня, так что он по инерции сделал несколько шагов и оказался в центре площадки. Цзыдянь фиолетовой змеей коснулся песка. Она сняла с пояса Суйбянь, который принесла с собой, и показала Вэй Усяню.
— Призови свой меч, — велела она.
Вэй Усянь уставился на нее с ужасом.
— Призови свой меч, — повторила Цзыюань, наступая на него. — Или я забью тебя до смерти безоружного.
Вэй Усянь отпрыгнул от нее подальше, едва успел перекатом уйти от удара, но в следующий момент Цзыдянь оплел его ноги, и он повалился на землю. Надо было забирать его утром, с досадой подумала она и отпустила его. Возможно, он уже перешел черту, которая отделяла состояние, когда способен только защищаться, но не думать, от состояния, когда уже не способен даже на защиту. Неужели она его переоценила?
Вэй Усянь вскочил на ноги и занял выжидающую позицию. Его заметно мотало, но стойка была сделана правильно, расстояние тоже выбрано верно. Цзыюань улыбнулась и немного воспряла духом.
— Призови меч! — рявкнула она и снова занесла Цзыдянь. Фиолетовая молния выбила фонтан песка из того места, где секунду назад стоял Вэй Усянь.
— Ну, если ты хочешь сначала побегать… — с раздражением сказала Цзыюань. Цзыдянь засветился ярче от потекшей в него духовной силы. Похоже, Вэй Усянь все еще недостаточно серьезно воспринимал ее угрозы.
Она загоняла его к стене, огораживающий дворик с тренировочным полем. У Вэй Усяня было два выхода. Призвать меч и начать отбиваться или перескочить через стену, для чего тоже была нужно духовная энергия. Цзыюань устроил бы любой вариант.
Искаженное лицо Вэй Усяня осветилось фиолетовой вспышкой. Он в последний момент отклонился, и Цзыдянь опустился на его плечо, а не на голову. Его губы дрогнули, он едва удержался от вскрика. Цзыюань повела кистью, перенаправляя кнут, и в этот самый момент Вэй Усянь наконец сложил печать призыва. Суйбянь легко и изящно вылетел из ножен и оказался в его ладони. Лезвие мягко засветилось в темноте. Следующим движением Вэй Усянь закрылся от летящего в него Цзыдяня.
Цзыюань тут же отозвала оружие, и Цзыдянь свернулся на ее пальце теплым кольцом.
Вэй Усянь во все глаза смотрел на меч в своей руке. Он оперся спиной о стену, съехал по ней на землю и уткнулся лбом в колени.
Цзыюань подошла ближе и присела рядом с ним. Взяла меч и разжавшейся руки и убрала его в ножны, Вэй Усянь не возражал. Цзыюань отвела волосы от его шеи и нащупала пульс. Вэй Усянь был без сознания, но в остальном — в порядке.
— Несносный мальчишка. От тебя одни неприятности, — вздохнула она, зная, что Вэй Усянь ее не услышит, и подняла его на руки.

*
Обморок сменился глубоким сном. Цзыюань отнесла Вэй Усяня в комнату, которую тот прежде делил с Цзян Чэном и в которой теперь жил один, и устроила на кровати. Сама она заварила себе чай и села ждать, когда Вэй Усянь придет в себя. А пока ей нужно было подумать.
Дверь неожиданно распахнулась. На пороге возник Цзян Чэн. Издав короткий возглас, он бросился было к кровати — и тут заметил мать. Цзыюань приподняла бровь.
— Матушка, — растерялся Цзян Чэн. — Прости, я… Я просто…
— Ты просто комнаты перепутал, — подсказала ему Цзыюань. — Да?
Взгляд Цзян Чэна снова вернулся к Вэй Усяню. Он словно пытался с порога разглядеть, что с ним.
Цзыюань вздохнула.
— Я не калечу и не убиваю детей, — сказала она.
Цзян Чэн опустил глаза, но продолжил стоять в дверях. Было похоже, что он набирался храбрости, чтобы заговорить с ней. Цзыюань не торопила. Чай, который она нашла в комнате, был дрянной, но все равно помогал привести мысли в порядок.
— Матушка, я должен тебе кое-что сказать. — Лицо Цзян Чэна приобрело решительное, даже суровое выражение.
Цзыюань поставил чашку на стол и указала сыну на место напротив себя.
— Неужели в этом доме кто-то наконец соизволит поговорить со мной? — едко бросила она, не сдержавшись.
Цзян Чэн вспыхнул. Она взяла вторую чашку и налила ему чаю, но Цзян Чэн этого даже не заметил. Он сидел с идеально прямой спиной и пристально вглядывался в ее лицо. Неожиданно она поняла, что в его чертах не осталось почти ничего детского. Ее мальчик, ее А-Чэн, действительно вырос. Она больше не может защитить его от всех бед, спрятать от страданий и горечи на женской половине Пристани Лотоса.
Он в этом и не нуждался. Он повзрослел — а значит, заслужил право на этот разговор. Это было так естественно и так несправедливо, что Цзыюань, чуть не поддавшись малодушному порыву, едва не запретила ему говорить.
Цзян Чэн покусывал губы. По лицу видно было, как мучительно он подбирает слова.
— Давай ты начнешь с того, как вы узнали, что Вэй Усянь — твой единокровный брат, — предложила Цзыюань.
Глаза Цзян Чэна расширились от удивления, рот приоткрылся в беззвучном возгласе.
— Так ты знала? — с трудом выговорил он.
— Не уподобляйся своему отцу, — сказала Цзыюань, смерив сына взглядом. — Не считай меня слепой. Я знаю все, что происходит в Пристани Лотоса.
— Но почему ты ничего мне не сказала?! — воскликнул Цзян Чэн. В его голосе слышалась едва сдерживаемая обида. — Если бы я знал…
— То что? — перебила его Цзыюань. — Выгнал бы Вэй Усяня из ордена? Или, может, призвал бы к ответу своего отца?
Цзян Чэн опустил голову, признавая, как глупо это звучит.
— Измена родителей — это не то, о чем рассказывают детям, — сказала Цзыюань. — И я всегда была против вашей дружбы, ты знаешь. Если бы он хотя бы не влиял на тебя так дурно…
Она осеклась. То, как Вэй Усянь относился к учебе и сколько лотосов наворовал в чужих прудах, сейчас не имело значения.
— Так ты не ответил.
Цзян Чэн глубоко вздохнул.
— В деревне, на границе с землями клана Лю, мы остановились в гостинице, — начал он. — На хозяине и его детях лежало семейное проклятие…
Цзыюань, сложив руки на груди, слушала историю про злобного духа, которого Вэй Усянь вздумал приманить собственной кровью. Самонадеянный, глупый мальчишка, убежденный, что только он всегда прав.
— …и тогда я ушел, — тихо закончил Цзян Чэн и поморщился, словно от боли. — Потому что… мы ведь не можем больше оставаться друзьями. Это… Это предательство.
— Да, — кивнула Цзыюань. — Все так, Цзян Чэн. Твой отец нас предал. Меня, твою сестру. Тебя. Это произошло семнадцать лет назад. Вэй Усянь родился только через девять месяцев после этого.
Взгляд скользнул по комнате и остановился на кровати, где лежал незаконный сын ее мужа, спокойный и безмятежный во сне.

[Wei Ying Team]

— Мама… — позвал Цзян Чэн, и в его голосе Цзыюань послышалась мольба. Он смотрел на нее так, словно ждал разрешения. Ждал, что она позволит ему снова любить Вэй Усяня – своего лучшего, а может быть, и единственного друга. Вэй Усяня, который был ему почти как брат. Но в действительности он не нуждался в ее разрешении. Что бы она ни ответила, он все равно поступит так, как посчитает нужным. Она, разве что, могла облегчить тяжесть на его сердце.
Видят Небеса, Цзыюань никогда не нравилась их дружба. У Вэй Усяня было множество недостатков. Он не слушался, бездельничал, безобразничал сам и подбивал на безобразия остальных. Его с позором выставили из Облачных Глубин, из-за него расстроилась помолвка Яньли. Кто знает, сколько еще неприятностей он принесет Пристани Лотоса и клану Цзян! Цзыюань не сомневалась: несть им числа.
И все-таки в том, что Цзян Фэнмянь влюбился в бродячую заклинательницу Цансэ, не было его вины. Ни его, ни Цзыюань, ни Цзян Чэна. Они, все трое, оказались жертвами чужой страсти — всем им теперь приходилось жить с ее последствиями.
— В том, что случилось, виноват Цзян Фэнмянь, — твердо произнесла она. — Прошлого не воротишь. И нельзя ради прошлого похоронить настоящее и будущее.
Цзян Чэн выдохнул. Его плечи поникли, и стало видно, как сильно он устал. Цзыюань протянула руку и мягко коснулась его волос.
— Иди спать, Цзян Чэн, — сказала она. — Завтра будет новый день.
— Спасибо, мама. — Он поднялся и вышел, бесшумно притворив за собой дверь.
Цзыюань снова повернулась к кровати и задумчиво покачала в руках чашку с чаем. После того, как он остыл, пить стало совсем невозможно. Не использовать ли его другим способом?
Она уже собиралась встать и выплеснуть чай на голову Вэй Усяню, чтобы тот пришел в себя, когда он наконец шевельнулся.


*
Вэй Усянь открыл глаза у себя в комнате. Он не помнил, как здесь оказался. Все тело ломило, во рту была выжженная пустыня. Воспоминания о предыдущих днях сплелись в какой-то сплошной спутанный комок событий, не связанных друг с другом. Вэй Усянь перевернулся на бок, сел и охнул, схватившись за плечо.
— Не выдумывай, даже ожога не осталось, — прозвучал холодный голос из темноты. Вэй Усянь вздрогнул от неожиданности и тут же вскочил на ноги.
Мадам Юй стояла у окна и крутила на пальце Цзыдянь. Вэй Усяня передернуло, когда он вспомнил о фиолетовых вспышках, мелькающих вокруг него. Мадам Юй подошла к высокому подсвечнику у стола и зажгла свечу огненным талисманом.
— Мадам Юй, — сказал Вэй Усянь и согнулся в неловком поклоне.
— Это единственные слова, которые я слышу от тебя который день, — сказала она. — Мне бы хотелось услышать что-нибудь еще.
— Простите, — прошептал он, вспомнив свое поведение в кабинете Цзян Фэнмяня.
— Мне не нужны от тебя никакие извинения, — отмахнулась мадам Юй и шагнула по направлению к нему, и Вэй Усянь усилием воли заставил себя остаться на месте. Он плотно сжал сухие губы, и на лице мадам Юй отразилось нескрываемое раздражение.
— Я хочу знать, что ты такое сделал, что теперь так боишься использовать свои духовные силы.
Услышав это, Вэй Усянь одновременно почувствовал облегчение и удивление.
К счастью, мадам Юй не стала допытываться, что произошло у них с Цзян Чэном, на этот вопрос он не ответил бы ни за что, даже если бы она опять выгнала его на площадку.
— Я не боюсь, — возразил он.
— Ты еще будешь спорить со мной? — тонкие брови мадам Юй сошлись к переносице. Верный признак надвигающейся грозы. — Давай, призови опять свой меч.
Вэй Усянь сложил печать. Вчера у него получилось. Это было последнее, что он помнил перед тем, как открыть глаза у себя в комнате. Он все-таки смог призвать Суйбянь.
Ничего не произошло. Вэй Усянь поднял руки к лицу, как будто на ладонях можно было увидеть ток духовной силы.
— Боюсь, если заставлять тебя каждый раз перед сражением по несколько часов натирать полы, в бою ты станешь бесполезен, — заметила мадам Юй. — Да и полы такого обращения не выдержат.
Вэй Усянь начал понимать, к чему ведет мадам Юй. Проблема была у него в голове, и теперь она стала очевидна для него. Но она не имела решения.
— Я готов, — твердо сказал Вэй Усянь.
— К чему? — удивилась мадам Юй.
— Натирать полы, — пояснил он тем же твердым тоном. — Всегда.
— Ты в своем уме?! — закричала она. Цзыдянь гневно вспыхнул у нее на пальце. — Что ты себе надумал? Отвечай сейчас же!
Как бы она ни кричала, как бы ни ругала его, Вэй Усянь не собирался ничего говорить мадам Юй. Ради нее же самой.
Несколько минут мадам Юй сверлила его тяжелым взглядом, потом устало поднесла руку к лицу.
— Еще один держит меня за дуру, — произнесла она.
— Мадам Юй! Я ничего такого не имел в виду, — воскликнул Вэй Усянь. Как так получается, что он второй день оскорбляет хозяйку Пристали Лотоса?
— Вот я и хочу знать, что именно ты имел в виду, — рявкнула она на него. — Сколько еще времени я должна потратить на такого упрямца, как ты? Ты просто позоришь орден Юньмен Цзян своими выходками. Сегодня хочешь быть заклинателем, завтра натирать полы, а послезавтра что? Если тебя так напугала мысль, что ты сын Цзян Фэнмяня, то ты трус, Вэй Усянь. Самый последний трус, который бежит от трудностей.
В ушах зазвенело. Вэй Усянь схватил ртом воздух, пораженный настолько, что не мог сказать ни слова.
— Так вы знали? — наконец выдавил он из себя. Все, о чем он думал, перевернулось с ног на голову. Каждый день мадам Юй смотрела на него и знала, что он бастард ее мужа, и все равно позволяла ему… быть? С ними — с ее семьей. Смотрела, как ее муж заботится о сыне от чужой женщины. Сама учила его самосовершенствованию.
Как же она должна была ненавидеть его.
— Если вы знали, то почему… Как… Почему не…
— Что — «не»? Как, по-твоему, я должна была поступить? — резко поинтересовалась мадам Юй. — Выкинуть тебя за ворота? Если бы это помогло, будь уверен, я бы отправила тебя в ту же самую канаву, откуда мой муж тебя достал. Никто меня бы не остановил. Но что сделано, то сделано.
Она замолчала, глядя в пустоту перед собой.
— Помирись с моим сыном, — приказала мадам Юй. — И завтра возвращайся к тренировкам. Еще хоть раз прогуляешь, и я отдам тебя третьей тетушке на неделю!
Вэй Усянь пропустил угрозу мимо ушей.
— Я никогда не хотел встать между Цзян Чэном и его отцом, — сказал он. — Я не хочу быть его соперником в чем-то настолько важном. И я… Я не вор. Я никогда не попытаюсь отнять у него, то по праву принадлежит ему.
— Попробуй только, — фыркнула мадам Юй, — и я тебя на клочки порву, Вэй Усянь.
Она развернулась и вышла, не прощаясь. Лиловые одежды плеснули на ветру, прежде чем раствориться в ночи. Вэй Усянь остался один — но впервые за эти бесконечные дни он больше не был одинок.
*
Цзыюань дошла до женской половины ровным, твердым шагом. На пороге дома ее накрыло. Задыхаясь, Цзыюань ухватилась за косяк. В горле вдруг пересохло, голова пошла кругом. На мгновение она испугалась искажения ци, но быстро поняла, что оно тут ни при чем.
Это были ее обычные чувства: боль, обида, отчаяние. Они давили на грудь, мешали дышать, толкали на безумные, непоправимые поступки.
— Ненавижу, — выдохнула Цзыюань и резким движением смела вазу с высокой подставки. — Ненавижу его, — повторила она и подняла голову.
Третья тетушка Юй с лампой в руках стояла в дверях, ведущих во внутренние покои. Легкие ночные одежды мягкими складками спускались на пол, голова была склонена к плечу. На губах тетушки играла легкая улыбка.
— Все страдают из-за него, — продолжила Цзыюань. — Все! Не только я — Цзян Чэн, Яньли! Он всех нас сделал несчастными. Даже… Даже своего любимого сына от этой проклятой саньжэнь! Даже его!
Она схватилась за Цзыдянь, но противника не было. Обнажать оружие бесполезно; все, что остается — горестно заломить руки. Третья тетушка молча наблюдала, как Цзыюань мечется по комнате. В глубоких темных глазах плясали отсветы лампы.
— И что ты им сказала? — спросила она, подходя ближе.
Обессиленная, Цзыюань опустилась за стол.
— Что прошлое не изменить, — глухо откликнулась она. — Что Вэй Усянь не виноват в том, кто его отец. Что я еще могла сказать? Он… действительно не виноват.
Она закрыла лицо руками. Цзыюань знала, что должна была сказать своему сыну, только самой последовать своему совету она никак не могла уже много лет.
— Тетя, — пробормотала она.
— Злость и ненависть — это не тот источник, из которого можно черпать вечно, — напомнила третья тетушка Юй.
Цзыюань медленно кивнула.
Она не простила и не простит Цзян Фэнмяня за предательство. Он спутался с другой женщиной, опозорив ее, Цзыюань. Он привел в их дом своего незаконного сына и — это было худшее из его преступлений — никогда не любил законного так, как Цзян Чэн того заслуживал.
Цзыюань никогда не смогла бы его простить… Но она сама уже так устала от своей ненависти. Все чаще она желала хотя бы перестать его ненавидеть. Не сегодня, нет. Может быть, завтра?
Завтра будет новый день.

[Anon-Din]

Отличный фик, в особенно напряженные моменты к экрану биже подвигался, так увлекало. Спасибо.

[HaGira]

замечательный фик, может быть один из лучших, где среди основных героев клан Цзян
подноготная этой семьи, о которой можно только догадываться
на мой вкус, женские персонажи обошли всех остальных на две головы, особенно мадам Юй и третья тетушка, вот кому бразды правления в руки, а самому в бродячие заклинатели
Цзян Фэнмяня даже жалко стало по ходу действия, с женщинами не везет, с любовью не везет, с личной жизнью все не так, с детьми тоже отношения не в лучшем виде
Цзян Чэну я готова была аплодировать, когда он за мать вступился
в каноне этого очень не хватило
только конец оставил легкое ощущение беспокойства - новый день тоже им сулит много неприятностей
мадам Юй конечно разрулила один конфликт, но что-то подсказывает, что там еще много поводов осталось

хотелось бы про них еще почитать
спасибо за фик

[Aivika Olivin]

Превосходный фик
Так жалко их всех: и Вэй Усяня, и Цзян Чэна, и мадам Юй. Но мадам Юй действительно права в том, что прошлого не изменить. Вообще она в фике замечательная получилась, очень мудрая и в некотором смысле добрая.
Хотелось бы понадеяться, что у них всё будет хорошо, но канон говорит иное
Большое спасибо за фик!

[Веточка_Сирени]

У меня очень сложные впечатления от фика. Он мне понравился как отдельная история. На эпизоде с чашкой прям сердце сжималось. Да и вообще по эмоциям здорово вдарило. Но, при всей моей неприязни к ЦФМ и сочувствию к ЮЦЮ в новелле, тут, имхо, слишком очевидный перекос симпатий в сторону последней. В новелле они оба по-своему неправы, и каждый из читателей сочувствует тому, кто ему ближе. А тут ЦФМ совсем уж какой-то дуб, без вариантов. Но! Зато теперь я радуюсь, что у нас в каноне хотя бы не настолько все плохо

[darkmorgana~]

Спасибо, очень понравился фик
Фаноны довольно необычные, но мне они точно по душе ))))
Хотелось бы тетушке роль посущественнее, уж больно хороша )

[mdzs-author]

 Anon-Din,

Отличный фик, в особенно напряженные моменты к экрану биже подвигался, так увлекало. Спасибо.

Спасибо, автор рад, что фик зашел, и что удалось передать напряжение

HaGira,

на мой вкус, женские персонажи обошли всех остальных на две головы,

Автор любит всех без исключения женских персонажей канона

Цзян Чэну я готова была аплодировать, когда он за мать вступился
в каноне этого очень не хватило

Да, в каноне этого не хватило(( ЦЧ там вообще старается держаться в стороне от родительских разборок. Что, наверное, правильно по тем временам.
мадам Юй конечно разрулила один конфликт, но что-то подсказывает, что там еще много поводов осталось
У них там скоро канонный конфликт с Вэнями подоспеет, так что семейные дела покажутся легким недоразумением
Большое спасибо за отзыв!

Aivika Olivin, спасибо за отзыв

Вообще она в фике замечательная получилась, очень мудрая и в некотором смысле добрая.

Автор считает, что в душе она не злой человек. У нее тяжелый характер, но это не значит, что она не способна на что-то хорошее.

Хотелось бы понадеяться, что у них всё будет хорошо, но канон говорит иное

К сожалению, это так((

Веточка_Сирени,

Он мне понравился как отдельная история.

А это и есть отдельная история, ау от канона.

В новелле они оба по-своему неправы, и каждый из читателей сочувствует тому, кто ему ближе.

Но в каноне ЦФМ не изменял жене (наверное), и ВИ не его сын. Автор писал ситуацию с изначально другими условиями. Автор не считает, что это все могло происходить в каноне.
Большое спасибо вам за отзыв

darkmorgana~,

Спасибо, очень понравился фик

Автор рад, что вам понравился текст

Хотелось бы тетушке роль посущественнее, уж больно хороша )

Спасибо!

[Аурум]

Опять стекло ЦЧ|ВИ, что ж такое
Когда они были в ссоре друг с другом и оба от этого ощутимо страдали, прямо плакать хотелось от безысходности.
И только я понадеялся в финале, что сейчас они уже помирятся, и все будет наконец-то хорошо, как вспомнил канон, и опять
Но вообще очень хороший текст, особенно своей точкой зрения на ЮЦЮ, образ заиграл красками и раскрылся полностью. И присоединяюсь к предыдущим ораторам - третья тетушка чудо как хороша.
Спасибо большое за фик!

[Мэй_Чен]

Ох, тяжёлая история. Всех здесь жаль, все страдают, и никто не может поступить иначе. Бедные котики Вэй Усянь и Цзян Чен, страдающая и гордая мадам Юй, тётушка отличная, да. Мадам Юй вообще превзошла себя, до чего хороша. По сути, в такой ситуации она повела себя самым достойным образом. Чудесная женщина.
И всё-таки верю, что всё у них всех будет хорошо - до событий канона, конечно, когда крови польётся уже далеко не на чашку.
Спасибо

[mdzs-author]

Аурум, большое спасибо за отзыв!

как вспомнил канон, и опять

Ужасный, ужасный канон у нас Особенно в отношении чэнсяней

особенно своей точкой зрения на ЮЦЮ, образ заиграл красками и раскрылся полностью.

Автор рад, что получилось сделать ее образ интересным.

Мэй_Чен,

И всё-таки верю, что всё у них всех будет хорошо - до событий канона

Обязательно будет. а, может, и дальше все тоже у них сложится лучше, чем в каноне, ведь кровь все равно многое должна решать. автору хочется верить именно в это.
Спасибо вам за отзыв

[monmorensy]

Фик читается на одном дыхании, очень интересная идеи и прекрасно реализованная ЮЦЮ здесь, конечно, богиня, краше чем в каноне Реакции ВИ и ЦЧ на новости, ИМХО, вполне верибельные, а сама идея с тем, как открылась правда - очень удачная находка Единственное, что немного царапнуло - ЦФМ какой-то уж совсем невнятный вышел. Не очень люблю его каноничного, но все-таки он в каноне неплохой человек, а тут он прямо жалкий какой-то получился

[mdzs-author]

monmorensy,

Фик читается на одном дыхании, очень интересная идеи и прекрасно реализованная

Спасибо, автор очень рад, что фик зашел

ЮЦЮ здесь, конечно, богиня, краше чем в каноне

Автор считает, что в каноне ей просто не дали время раскрыться во всей ее божественной красе

[Mozilla]

Вау! Фик очень понравился. Особенно ЦЧ и ВИ, как они вели себя, как реагировали на неожиданную новость, получилось прямо вхарактерно Прекрасная госпожа Юй, спасибо за нее отдельное, очень ее люблю и в фике она замечательная, любовался ей весь текст Сама идея тоже интересная, и как вскрылась правда, и как проблема решалась - все отлично! Но да, не могу тоже не заметить, что из ЦФМ вы сделали откровенное чудовище. Он жалкий, отвратительный, лицемерный, невнимательный... Я не люблю этого персонажа в каноне, но тут он слишком карикатурный получился, главзло прям )) И даже то, что это он от лица госпожи Юй таким представляется, не сильно исправляет ситуацию. И единственный момент, в который не поверилось - ЦЧ вряд ли бы стал так себя вести с отцом, даже если бы события из фика были в каноне.
Но, несмотря на ЦФМ, в остальном фик прекрасен, я в полном восторге, спасибо, автор

[mdzs-author]

Mozilla, большое спасибо за отзыв!

Сама идея тоже интересная

Автору кажется, она просто витала в воздухе

Он жалкий, отвратительный, лицемерный, невнимательный...

Автору жаль, что он прочитался таким, потому что именно эти качества он в него не закладывал. Автор старался выписать ЦФМ нейтрально. Он в этом тексте задумывался, как фоновый персонаж и в первую очередь причина конфликта трех главных героев. Если бы автор ввел ЦФМ полноценную роль, он стал бы четвертой стороной, и текст увеличился бы раз во много. Автор был к такому объему не готов

[Sunraise]

Так давно хотела почитать этот сюжет и наконец-то его встретила! Спасибо вам большое, очень верибельные мальчики, жаль немного, что текст так быстро закончился, хотелось дальше посмотреть на их шаги обратно друг к другу. Цзян Чэн, который хочет любить Вэй Усяня, хотя считает, что не должен - это карма, ну никуда им от этого не деться...

Когда Вэй Усянь был сиротой, у него были люди, которых он считал семьей. Когда у него появилась семья, он остался один.